– Егор, как ты думаешь, наши девушки в состоянии двигаться? – Антон обращается к другу, но заглядывает в глаза Анечке. – Нельзя сейчас расходиться по домам, надо снять стресс. Я предлагаю назло всем врагам и террористам поехать на сорок третий километр.
Довольно неожиданное предложение Антона, поддержанное Егором и Мишей, сначала немного всех обескуражило, но, поразмыслив, они решили ехать. В конце концов у них-то никто не пострадал и компания была в полном сборе. И пиво было закуплено. И милиция уже всех их переписала. И делать было нечего. И они поехали.
И не зря. Удивительная получилась поездка. Разрядка после чудовищного напряжения утра наступила быстро. В автобусе они сначала молчали, потом стали смеяться, хохотать и даже плакать. Они нервно и немного суетливо выбрали себе место на диком пляже и разбили свой «лагерь». И сразу все кинулись в море. Хотелось смыть пыль, пот и что-то еще такое… нематериальное. Потом они стали вспоминать. Они делились своими ощущениями, они обсуждали детали, сравнивали впечатления и задавались вопросами. Они наловили мидий, жарили их и с удовольствием выковыривали оранжево-серые кусочки ракушечного мяса из красивых перламутровых раковин. Мидии были вкусными, пиво холодным, море теплым. Ребята купались, ныряли, просто лежали на берегу. Но все время в разговорах возвращались к аварии. Первый истерический смех и взрыв эмоций прошли, и теперь они довольно спокойно обсуждали происшествие.
Было уже совсем темно, когда они вернулись в город. Когда стали расходиться, Антон совершенно недвусмысленно протянул руку Егору:
– Пока, братан, до завтра, я пойду Аню провожу, так что не жди меня.
Егор сначала только хмыкнул в ответ, но потом все-таки не удержался:
– До встречи, Анюта, завтра на пляже увидимся, пока некоторые работают…
Антон помрачнел – он действительно должен был работать: это Егор в отпуске, а у него новая рабочая неделя.
– Ань, мы с Мишей дойдем до аптеки, мне пластырь купить надо. – Юлька смотрит на Аню честными глазами и даже добавляет: – Это совсем небольшой крюк, а вы нас подождите около подъезда…
Ане смешно. Юлька хочет пройтись другой дорогой, чтобы им с Мишей никто не мешал целоваться. «У них пока одни слова и только самое начало», – неожиданно вспоминаются слова из любимого фильма. Да, у Юльки с Мишей самое начало, и они еще не целуются при всей честной компании. Ну что ж, пусть идут «до аптеки», мы подождем на лавочке у подъезда.
– Привет, Аня! – Звонкий мальчишечий голос перекрыл шум голосов легко и радостно. Обернувшись, Аня видит Митю, выдергивающего руку из крепкой руки отца. – Пап, пусти, там Аня…
Георгий Дмитриевич спокойно отвечает, не отпуская сына:
– Вижу, сейчас вместе подойдем.
Они подходят не торопясь, не торопясь здороваются, не торопясь разговаривают, спрашивая, как дела, где были, что видели. Обсуждают утреннее происшествие – все уже об этом знают. Антон принимает участие в разговоре, высказывает дельные замечания и внешне нисколько не торопится, но в душе у него скапливается раздражение. «Принесло же их сюда на нашу голову, – думает Антон, – ни раньше ни позже». Конечно, ему хотелось пройтись с Анечкой вдвоем и чтобы не было рядом никого. А ей, похоже, нравится стоять тут и болтать неизвестно с кем.
А Аня просто боялась остаться наедине с Антоном. Она вдруг подумала, что у них совершенно непонятные отношения – и вроде бы уже целовались, и в то же время никаких слов сказано не было. И не ухаживает за ней Антон, скорее относится как к другу. Разве что смотрит на нее иногда очень серьезно, но может быть, ей это просто кажется. Денек-то сегодня непростой. А ей он нравится. Когда она думает так, что-то холодеет в груди, а потом вдруг разливается горячо-горячо и дыхание сбивается. И почему Антон ни разу сегодня даже не попытался ее поцеловать? Неужели тот поцелуй в парке был вызван только погоней? Неужели она была для него всего лишь добычей? И Андрей не звонит второй день. Аня вспомнила об Андрее внезапно. Сердце ухнуло куда-то вниз и застучало часто и неровно. Кое-как распрощавшись с Георгием Дмитриевичем и Митей и сделав несколько шагов в сторону, Аня вытащила телефон и стала поспешно набирать номер Андрея. Руки ее тряслись, и пальцы не попадали в нужные кнопки. «Что случилось? Почему он не звонит? Как я могла?» Она не знала, что имела в виду, спрашивая себя, как она могла, но все равно спрашивала. Антон видел, как она судорожно пытается набрать номер, и его душила злость. Ну совсем не обращает она на него внимания. Резко выдернув телефон у нее из рук, он коротко спросил «Кому?», готовый услышать любое имя и найти его в записной книжке, но, услышав «золотце», он растерялся. Тем не менее он нашел его и нажал «вызов». Молча протянув Ане трубку, он пошел вперед. Но Аня не могла сейчас находиться одна – она страшно испугалась, что там, в далекой Испании, что-то случилось, и поэтому она быстро нагнала Антона и, идя рядом с ним, стала слушать гудки.
– Аллё, – ленивый голос Андрея прозвучал четко, как будто бы рядом, – привет, дорогая.
Конечно, он делал вид, что говорит лениво и равнодушно, конечно, он торжествовал и упивался своей победой – она позвонила ему сама, она явно нервничает, потому что он слышит, как прерывается ее голос, когда она спрашивает его:
– Ты почему не звонишь, Андрюша? У вас там ничего не случилось?
– Нет, все в поряде полном, – деланно спокойно отвечает Андрей, – просто я подумал, чего это я тебе надоедаю, может, я мешаю тебе отдыхать. А вообще-то ты собираешься к нам? Ты же обещала.
– Билетов нет, – ни на минуту не задумываясь, лжет Аня, – как только будут билеты, я сразу выезжаю.
Она чувствует лишь опустошение и слабость. И тем не менее продолжает разговор, вернее, старательно слушает, что рассказывает Андрей. Она чувствует себя виноватой.
А Антон, слушая ее короткие «да?», «здорово!», «неужели?» и снова «да?», уже не просто злится, он в ярости. В ярости на неизвестного ему «золотце» за то, что Аня идет сейчас такая тихая и произносит свои вымученные «да», за то, что у нее такой виноватый вид, и он в ярости на себя за то, что его это так задевает. У Антона было много девушек, он нравится почти всем. Завоевать понравившуюся ему девчонку Антону не составляло особого труда. Веселый и снисходительный, обаятельный и независимый, спортивный, с чувством юмора, он нравится, очень нравится девчатам. Они и сами проявляли инициативу, но уж если он проявил интерес, то устоять было просто невозможно. А интерес к девушкам у Антона был. Но так же легко Антон и расставался с ними. С большинством из «покинутых» им подружек он продолжал поддерживать нормальные, как он считал, отношения. Было в нем что-то такое, что не позволяло долго сердиться на него. А может, девушки просто надеялись на возобновление отношений. Некоторые, конечно, злились и говорили обидные слова, некоторые плакали и звонили по ночам, но ни одну из них Антон не заставлял чувствовать себя виноватой. Даже если они были на самом деле виноваты, он старался не подчеркивать этого. Он предпочитал быть виноватым сам. Глядя сейчас на идущую рядом с ним Аню, он не понимал, почему она-то чувствует себя виноватой, а то, что она именно так себя чувствует, сомнения не вызывало. Но она же ни в чем не виновата. Тот поцелуй в парке не в счет. Это его инициатива, а она, наоборот, остановила его. Антон независимо сунул руки в карманы, хотя терпеть не мог так ходить, но руки надо было спрятать, иначе сжатые кулаки будут слишком очевидно выдавать его злость, да и с желанием выдернуть из ее рук телефон тоже трудно справиться. С этой Аней все не так.
