‒ Хорошо, я согласна, но после всего ты исчезнешь из моей жизни навсегда, как и несколько лет назад. И на этот раз можешь себя не утруждать составлением длинного письма. Начиталась вдоволь. И я угощаю, благо деньгами ты обеспечил меня еще тогда, ‒ пока выговаривала ему это, вытащила из кошелька несколько зеленых купюр и кинула их на стол.
Мой голос дрожал, я готова была разрыдаться прямо перед ним, но с него хватит и того, что мне пришлось смахивать слезинки после его шантажа. Я встала и направилась к выходу, но мой путь к нему перегородил один из его охранников.
‒ Если ты сейчас же не уберешь с моей дороги своего ручного пса, я обещаю, проведу операцию твоей дочери идеально, даже швы сама наложу, но при этом никто не помешает мне сделать лишний надрез или что-то перепутать вместо медсестры. Тогда твоей дочери придется мучиться всю жизнь. И ты не сможешь ни что-то доказать, чтобы обвинить меня, ни чем-то помочь ей, чтобы облегчить ее страдания, ‒ чтобы не кричать через весь зал Чернову, я резко протянула руку и вытащила из уха каменной статуи микрофон, и проговорила все свои слова сквозь зубы. Переполняющая меня злость заставила меня высказывая ему все то, что никогда бы не посмела сделать в жизни.
Сзади послышался звон стекла, упавшего на пол, но я была уверена, что кто-то слишком самоуверенный в себе, смахнул их со стола со всей силой. В наступившей тишине были слышны лишь испуганные перешептывания посетителей. Мне пришлось ждать всего пару секунд, как охранник открыл мне проход, указываю направление рукой. Не хватало лишь склоненной передо мной головы. Я вышла на улицу и сразу свернула за угол здания кафе, чтобы не упасть перед всеми. Дрожащие ноги еле удерживали меня. Скрывшись от любопытных глаз, я сползла по стене на землю, позабыв обо всем. Мое бежевое пальто испачкалось в пыли и в грязи, но мне было все равно. В моей голове звучали слова Антона о близнецах, как он собирался причинять им боль. Сколько времени просидела вот так, прислонившись к холодным кирпичам, я не знала, но незнакомый мужской голос заставил меня вздрогнуть и вскочить на ноги.
‒ Не пугайтесь, пожалуйста. Это всего лишь я, официант из кафе. Подумал, что вам плохо, вы оставили машину на стоянке. Еще в зале я увидел, что вам не по себе от вашего собеседника. Могу я вам чем-нибудь помочь? ‒ я смотрела на парня и не понимала, почему он обратил на меня внимание. ‒ Ничего такого не думайте, я знаю вас, Ева Александровна, в прошлом месяце вы оперировали мою младшую сестренку и спасли ей жизнь. Моя помощь вам — это самое малое, что я могу сделать для вас в знак благодарности от имени нашей семьи. Не отказывайтесь.
‒ Спасибо, я справлюсь, вызову такси, ‒ я не знала, как отнестись к его словам. ‒ И не стоит благодарить, я всего лишь делала свою работу.
Я пыталась вытащить телефон из сумки, чтобы заказать машину, но дрожащие руки не хотели его находить. Замок на сумке назло не хотел открываться.
‒ Не надо такси, вас отвезет наш водитель. Хозяин кафе не против, я уже договорился с ним, ‒ официант подошел ко мне поближе и указал на машину сзади себя.
Двигатель работал и за рулем сидел молодой парень. Я отчаянно кивнула головой, и официант из кафе взял меня за локоть и подвел к машине.
‒ Спасибо, … ‒ я сделала паузу, надеясь услышать его имя.
‒ Паша, ‒ парень улыбнулся мне и открыл дверцу машины. ‒ Это вам спасибо. Коля отвезет вас, куда скажете. Я рад, что хоть чем-то сумел вам помочь. До свидания.
Официант попрощался со мной и закрыл дверцу. Я все еще не верила, что незнакомый парень волновался обо мне. Водитель спросил адрес, куда меня отвезти, и больше вопросов мне не задавал, чему была рада. Я ехала и смотрела в окно, где мелькали серые дома и одинокие голые деревья, как и я, выстроившие в ряд. Домой я доехала быстро и, поблагодарив Колю, зашагала к дому. Мне не повезло пройти незамеченной в свою спальню, папа успел выйти из кухни ко мне навстречу.
‒ Ева?! Что случилось? ‒ он ринулся ко мне и обнял. ‒ Да на тебе лица нет, и ты вся дрожишь!
Я разрыдалась, попав в папины родные объятия и только там почувствовав себя в безопасности.
‒ Папа! Он вернулся! И он снова готов разрушить мой мир!..
Глава 10
Ева
Суровый военный мужчина испугался моих слов, да так сильно, что его лицо побелело. Я никогда не видела его таким раньше, даже когда хоронили маму. Он тогда держался высоко поднятой головой, сжатыми губами, руками по швам и малословностью. Сейчас он больше испугался, чем растерялся.
Папа снял с меня верхнюю одежду и оставил там же, на полу в прихожей. Моя сумка лежала около двери, сапоги я стянула сама. Папа провел меня в зал, нежно приобнимая, и усадил на диван, затем развел бурную деятельность. Заставил меня выпить коньяк, чтобы меня перестало трясти, разжег камин, принес плед, заварил чай и все это без лишних слов, лишь изредка поглядывая на меня. В его глазах не было упрека или укора, только понимание и отцовская любовь вперемешку с беспокойством.
В тот вечер папа долго успокаивал меня и отпаивал ромашковым чаем. Столько слез выплакала, что глаза начали щипать и жечься. Я всхлипывала и делала глоток чая, слова из меня не хотели выходить. Папа едва ли мог услышать от меня хотя бы пару нормально выговоренных слов и понять их. Я мычала и мямлила. Он не задавал лишних вопросов, не донимал меня своим присутствием, спросил лишь один раз, когда я начала успокаиваться.
‒Поделишься случившимся? ‒ я кивнула головой, хотя не имела никакого желания делиться произошедшим со мной буквально час назад.
Вот только мне нужен был кто-то, кому я могла все выложить, чтобы вся эта ситуация не изъедала меня изнутри. Подруг близких у меня, как оказалось, не было, только знакомые и с работы. Да и друзей по близости не наблюдалось. Кроме папы…
Он терпеливо ждал, пока я сама заговорю. Мы сидели в зале, около камина. Папа несколько раз поправлял на мне плед, поменял чашку, сунув в мои руки на это раз стакан с коричневой жидкостью, и сам присел рядом, готовый защитить меня в любую секунду. Со стороны он смотрелся эдаким хищным коршуном, наблюдавшим за отставшим от матери цыпленком, готовый сорваться в любую секунду, чтобы схватить несчастного своими цепкими когтями. На моем лице невольно появилась улыбка. Папа принял это за хороший знак, коснулся моей руки и сжал ее.
‒ Он нашел меня, отыскал даже здесь, в этом городе, куда я решила сбежать от него, ‒ и я всхлипнула, поддаваясь эмоциям. ‒ Антон приехал из столицы к нам в больницу на консультацию для своей дочери, точнее к врачу. Этим врачом оказалась я. Почему судьба любит подкидывать такие извращенные шутки? Я же только перестала о нем вспоминать, думала, что забыла все, что было связано с ним. Но стоило ему только появиться в моей жизни, как меня накрыло снежной лавиной воспоминаний, которые вонзились в меня как льдинки. От них никак не отмахнуться и не защититься. И главное, он привел ко мне свою дочь… В то время как…
После этих слов я замолчала. Боль полоснула по моему сердцу острым ножом, будто неуверенный в себе начинающий неопытный хирург сделал надрезы тупым скальпелем, оставляя после себя рваные раны. Как бы аккуратно их потом не зашили, шов будет неровным, и шрам останется на всю оставшуюся жизнь, напоминая о тех печальных событиях.
‒ Антон хочет, чтобы я осмотрела его дочь, подтвердила старый диагноз или поставила новый. Павел Николаевич уговорил меня встретиться с ним. Я не знала, о ком идет речь, но стоило хотя бы имя спросить, узнать, кто они такие, а я такая дура, что ничего этого не сделала. И главное, его не устраивали другие врачи, даже нашего главврача отверг, хотя многому я у него научилась. Он настаивает на моей кандидатуре и ни на чьей больше. Но я не могу этого сделать. Боюсь, что не смогу держать себя в руках, что не справлюсь с прошлым и не смогу судить объективно. Врачи не лечат и не оперируют своих родственников, это негласное правило среди хирургов. Чернов мне не родственник, но я боюсь, что чувство обиды во мне взбунтуется и попытается отомстить ему в лице его дочери. Он ни в какую. не соглашается с моим отказом, даже угрожать пытался.
