Утром, нахожу на стуле красивое, приятное на ощупь, длинное платье, темно-синего цвета и рядом бежевый платок.
На тумбе обещанная мазь, которую я сразу использую, потому что спина не болит прям остро, но все-таки есть дискомфорт.
Одеваюсь, оценивая наряд, платок оставляю на месте.
Выхожу так осторожно, будто мышь изображаю. А вообще, меня неимоверно обрадовало, что дверь была открыта. Но куда двигаться я не знала.
Пошла вновь в ту сторону, куда вчера добегала и была права, там за углом была лестница вниз. Спустилась и оказалась в светлой большой комнате с диваном и телевизором.
Красивый стол из темного дерева, сзади и сбоку небольшие стеллажи, один из которых с книгами, причем на разных языках, судя по корешкам.
«Интересно, это он языки знает или просто подарки, к примеру?»
– Ты что тут делаешь? – спрашивает кто-то сзади, и я резко оборачиваюсь.
Девушка моего возраста, смотрит по сторонам будто боится, что ее увидят. Ну, или меня.
– Тебе нельзя тут быть. Только прислуга, ты нет, – надо признать говорит она лучше, чем та, Рания.
– Почему? Я просто не знала куда мне идти, вот и оказалась тут.
– Это для господина. Дом не делится на территории, но тут только он может быть.
И, галочка в графе «найти местообитание хозяина дома» поставлена.
Я молодец, с первой попытки.
– Я, Муна.
– А я Ульяна.
– Пошли скорее, пока Рания не увидела. Иначе накажет.
Мы двинулись в двойные двери и вышли в просторный холл, из которого вели также несколько дверей. Шагнули в первые и оказались в другой большой комнате, которая была похожа на ту, что именовалась, как "общая гостиная" в доме Фатимы.
– Это территория для гостей, туда, – показывает она назад, – просто не входи никогда и все. И поворачивай направо, когда выходишь из своей спальни. С другой стороны комнаты хозяина. У господина нет жены и то, что ты на втором этаже так нельзя. Ла, ла(нельзя).
– Ага, меня тут вообще не должно быть.
– Но ты тут. Смирись.
– С чем я должна смириться? – останавливаюсь и смотрю на нее.
– Если господин так решил, значит нельзя спорить. Пошли. У меня много работы.
Ну ладно, мы еще поговорим.
После гостиной снова холл и оттуда мы входим в кухню. Какой-то лабиринт.
– Тут будь. Но никуда не лезть. Мадина суровая. Это ее место.
– Да не буду я никуда лезть. Скажи, а почему все знают русский язык? Откуда и зачем?
– Я тут росла с мамой и папой. Они научили. Это условие. Бабушка, Господина Наиля из страны твоей быть.
– Она русская была?
– Муна? – вдруг разносится по дому громкий крик.
– Я ухожу. А ты здесь.
– Поняла. Спасибо.
Снова окрик и дальше ругань на вновь непонятном мне языке.
Прошлась по кухне оценив ее размеры. Все по полочкам, куча ароматных специй, какие-то банки с надписями, на широком подоконнике длинные емкости, в которых растут, как я думаю, травы и приправы, двухдверный холодильник. Заглядываю в него и попадаю в рай, для моего урчащего живота. Забит. Полностью. До отвала.
Вытаскиваю йогурт и не успеваю даже открыть, как меня вновь пугают.
Слышу абракадабру и выронив из рук баночку оборачиваюсь.
– Вас тут всех обучают подкрадываться незаметно?
Женщина, которой уже под пятьдесят или того больше смотрит на меня с удивлением, держа в руках огромный пучок зелени. Проходит мимо меня, выставляя с рабочей зоны, но не из кухни и продолжает, как ни в чем не бывало.
– Придется учиться, чтобы понимать.
– Не буду я ничего учить. Я здесь временно, – поднимаю несчастный стаканчик, который чудом не треснул от падения.
Она вновь смотрит, а потом начинает хихикать, занимаясь своими делами.
– Ты смешная. Но то, что ты тут, уже говорит о том, что ты останешься. Первое правило уже нарушено.
– О чем вы?
– Ты женщина, – осматривает меня с ног до головы. – Красива, женщина. Ты тут, – выносит она заключение.
– Ага, харам, или как вы это называете. Я уже в курсе. Будем считать, что я в гостях, или вообще по ошибке.
– Я знаю, молодого господина с пеленок. Не дурак. Не понимает, что делает, но в сердце знает.
Понять бы, что она имеет ввиду.
– Ладно, я очень голодна. Могу я съесть йогурт?
– Завтрак в восемь. Всегда, – четко проговаривает и шлепает баночкой по столу. – Второй завтрак в десять. Обед в час. Потом фрукты. Ужин в восемь. Поняла?
«Сплошные правила. А сам элементарные не соблюдает!»
– Поняла.
– Что умеешь делать?
– В каком смысле?
– Если не будешь тут помогать, Рания заберет тебя, как мою Муну. Будешь убираться.
– Так вы мама ее?
– Да. Агзам – садовник, мой муж. Мы служим этому дому всю нашу жизнь, Муна родилась и выросла тут. Господин очень добрый человек, несмотря на то, каким его видят другие, или каким он показывает себя.
– А похищает он людей, потому что добра им желает?
– Здесь похищают иногда, чтобы жениться, девочка, о другом лучше не знать.
– Он меня спутал с кем-то и не пойми в чем обвиняет. И что-то мне подсказывает, что тут дело не в его любви ко мне. Тем более я уже помолвлена, – показываю ей свое кольцо, сама же смотрю на него и противно становится, от воспоминаний о том вечере.
– Уж лучше сними его. Запомни мой совет, не стоит идти против воли Всевышнего. Ты тут, значит так нужно.
– Это была воля Наиля, а не высших сил.
Женщина вновь смеется, а я принимаюсь за еду.
В голове всплывает мысль об уборке, точно. Мой шанс.
– Меня зовут Ульяна.
– Красивое имя. Меня Мадиной зови.
– Мадина, я на кухне не лучший помощник, лучше буду дом убирать.
– Господина не будет почти неделю, на твой счет указаний не было. А если и были, то Рания все скажет сама.
Мысленно радуюсь своей маленькой победе. Неделя! Если никто за мной не явится, то я легко уеду сама.
– Не нужно, Ульяна.
– Вы, о чем?
– Я – женщина. Я – наблюдательна. А ты открытая, как книга, твои эмоции можно считать очень легко. Чтобы ты не задумала, не делай этого. Дождись господина и не лезь в неприятности.
– Не знаю, что вы там думаете, но я и не планировала ничего.
– Вот ты где, – слышу скрипучий голос местного надзирателя. – Мадина, она тебе помогает тут?
– Нет, Рания. Сегодня я сама.
– За мной иди, будешь убирать дом.
Один – ноль, в мою пользу, Хаддад.
Подвал.
Из всех мест, этого огромного дома, она сказала, чтобы я вымыла
