на свои слова.
Вавилов поймал меня лишь на улице. То ли я двигалась слишком быстро, то ли мужчину кто-то задержал.
— Посмотри на меня, — тихо сказал Глеб, поймав меня за руку. — Тебе действительно плохо?
Я несколько раз моргнула, пытаясь прогнать набежавшие слезы, и посмотрела на Вавилова. На первый взгляд он не выглядел злым. По крайней мере, не таким, каким я ожидала его увидеть, мужчина был задумчив и даже слегка обеспокоен. И только потом я вспомнила, что бросила перед уходом про нехватку воздуха. Неужели он и правда переживал? Я нахмурилась и качнула головой, а затем в который раз ему соврала, серьезно опасаясь, что это войдет у меня в привычку.
— Сейчас все хорошо, голова немного закружилась. У меня просто пониженное давление, особенно сейчас. Из-за беременности я позволяю себе всего одну кружку кофе в день. Вот и результат. — Я пожала плечами.
Как там говорят? Подкрепите ложь правдой, и никто ее не отличит. Даже я сама поверила, что у меня действительно кружилась голова.
— Об этом нужно было сказать врачу, — хмуро добавил Глеб.
— Нет-нет, в этом нет ничего опасного. С Маришей было так же. — Я натянуто улыбнулась и переступила с ноги на ногу, не зная, куда деваться от его изучающего темного взгляда.
Мужчина кивнул и отпустил меня.
— Тогда подожди здесь. Я заберу все, что мы забыли у Елизаветы Максимовны, и отвезу тебя домой, — Вавилов говорил спокойно, и я понадеялась, что он не обратил внимания на мой выпад и мои слова в кабинете. Как оказалось, зря.
Стоило нам только подъехать к моему дому, как Глеб заглушил мотор. По его недовольному виду сразу стало понятно, что он не собирался меня провожать.
— Сама расскажешь? — спустя, казалось бы, целую вечность тишины, усмехнулся Вавилов. — Или мне тебя начать пытать?
— О чем?
— Обо всем, Олеся. — Мужчина постучал пальцами по рулю. — Как ты вышла на меня. И зачем тебе это нужно. Хотя ответ на второй вопрос и так понятен, но все же…
— Я не выходила на тебя, — выпалила обиженно. — Просто… Просто так получилось.
— Как так? Как ты меня тогда нашла, если все это случайность?
— Ты приходил в тот бар. Опять, — упрямо продолжила.
Я не хотела ему всего рассказывать, но если был малейший шанс на то, что он изменит свое мнение обо мне, то нужно было попробовать. Потому что мнение это было далеко от радужного.
— Приходил, — ответил он недовольно и на секунду отвел взгляд, словно его поймали за чем-то постыдным. — И что с того?
— Я не с того начала, — сделала глубокий глоток воздуха, пытаясь прибавить себе решимости, но все это было бесполезно. — У меня есть лучшая подруга, она крестная мама Мариши. Так вот, она, можно сказать, взяла меня на слабо.
Вавилов приподнял брови и опять усмехнулся, а мне захотелось вцепиться ногтями ему в лицо, лишь бы он перестал так на меня смотреть.
Его взгляд так и кричал: «Ну, давай, говори-говори, что ты там придумала. Послушаем…»
Я отвернулась, уставилась на ветки сирени, растущей у моего подъезда. Она скоро отцветет, но пока еще радовала взгляд своими цветочками. Я ненавидела ее запах, но именно внешне кустарник мне нравился из-за своего цвета.
— У меня никого не было, кроме отца Мариши. — Я уже не ждала, что Глеб поверит, просто решила рассказать все как есть, хотя бы пока он меня слушал. Ведь вчера Глеб и этого делать не стал, лишь раздал указания и ушел. — Первая любовь, все дела, — хмыкнула я, — Он предложил мне избавиться от ребенка сразу же, как узнал о беременности. Даже денег пытался дать на это. — Прикусила губу, чтобы сдержать всю ту злость, которая рождалась во мне от этих воспоминаний. — В общем, это все не настолько важно. Я вычеркнула его из своей жизни сразу же. Я любила свою дочь и жила только ей. Больше мне никто не был не нужен. Но Карина – это моя подруга, — тут же пояснила я, все еще не отрывая взгляда от сиреневых цветочков. Так было действительно проще не видеть взгляда мужчины. — Она долго доводила меня, что я закрылась в себе, разучилась получать удовольствие от жизни и так далее. В конце концов она поставила мне ультиматум, что не станет больше помогать с Мариной, пока я кем-нибудь не развлекусь. — Я усмехнулась, вспомнив боевой настрой Карины. Конечно же, она такого не сделала бы, но речь ее в тот день была угрожающей. Почти. Возможно, кто-то другой и поверил бы ей, но не я. — Понятно, что дело не в подруге, но она осталась с дочкой, а я пошла в бар, где Карина работает, и увидела там тебя. Не буду врать, ты меня чем-то привлек, и я, словно под действием адреналина, решила: а почему бы и нет.
— То есть ты не знала, кто я, когда подошла ко мне? — хрипло спросил он, и я обернулась.
Когда встретилась с ним глазами, по телу пробежала волна мурашек. Взгляд мужчины одновременно пытался меня просканировать с ног до головы и в то же время затягивал меня в свою пучину. Не давая ни единого шанса остаться на суше.
— Не знала, — мотнула головой, с трудом отведя взгляд. — Но я успела тебе сфотографировать и выслать подруге фото, — выдавила из себя признание. — Да, поступок глупый, но мы с ней переписывались все время, что я пыталась «отдохнуть». Слово за слово… Я написала, что увидела симпатичного мужчину, и…
— К чему это все, Олеся? — недовольно произнес Глеб, и я опять подняла на него взгляд.
— Я объясняю, как именно нашла тебя потом.
— А почему ты не выпила таблетки, ты мне тоже объяснишь?
— Если ты станешь слушать…
Странным образом, несмотря на подрагивающие руки и бешеным темпом стучащее сердце, мой тон был спокойным. Наверно, всегда так в тяжелых разговорах. Трудно лишь начать.
— Продолжай, — смягчившись, произнес Глеб, и это прозвучало не как указание, а словно мужчина признал свою неправоту.
— Все дело в том, что, когда ты пришел в тот бар второй раз, она тебя узнала и запомнила данные на твоей
