приметил журнальный столик перед двухместным диваном и принялся расставлять на нем контейнеры с едой.
– Не знал, что ты любишь, поэтому заказал всего понемногу. Садись.
Как ни странно, девушка без возражений присела рядом с ним на маленький диванчик, правда, пытаясь не соприкасаться с ним бедрами.
– Спасибо, Матвей, но тебе, правда, не стоило этого делать.
Яра была какой-то неживой. Ему еще по телефону она показалась странной, но то, что он видел сейчас, Матвею совершенно не нравилось.
– Что с тобой? – прямо спросил он. – Заболела? Или проблемы какие-нибудь?
– Все в порядке, – удивилась она. – А что?
Матвей не знал. Может у нее просто настроение плохое?
– Ты выглядишь подавленной.
Яра выпрямила спину и одарила его, уже привычным сердцу, злым взглядом. Вот она, его рыжая!
– У меня просто напряженный день. Думал, я тебя обманывала, когда говорила, что много работы?
– Ладно, рыжая, проехали, – довольно ухмыльнулся он. – Я уже понял.
– Что ты понял? – еще больше разозлилась она.
– Да что ПМС у тебя. Плавали, знаем. Не буду больше раздражать тебя, ешь, давай.
На Яру вдруг нахлынула такая ярость, что она чуть не набросилась на него с кулаками.
– Пошел вон отсюда! – закричала она, указывая пальцем на дверь.
От того, что он даже бровью не повел, она разозлилась еще больше.
– Вон, я сказала! Ты меня уже достал! Я вообще не понимаю, какой черт в меня вселился, если я допустила мысль, что у нас что-то может быть. Ты просто быдло! Невоспитанный, невыносимый, упрямый придурок! Ты не уважаешь женщин! Ты не уважаешь меня! Исчезни отсюда немедленно, пока я не позвала охрану и они не выставили тебя!
Она просто кипела от негодования и ей было наплевать, что ее вопли кто-нибудь услышит. А вот то, что он совершенно спокойно сидел, пока она кричала на него и оскорбляла, вывело ее из равновесия.
– Хотя бы честно, – сказал Матвей, смотря на нее снизу вверх. – Да, я быдло. Упрямый, возможно невыносимый. А ты – стерва. И если бы я не уважал женщин, то просто перекинул бы тебя через колено и выпорол, как непослушного ребенка. Но знаешь, в том, что мы не подходим друг другу, ты, возможно права. Ты слишком мудреная баба для кого-то вроде меня. Я привык прямо говорить обо всем, что думаю и столь же прямо выражать свои чувства.
Он встал, возвышаясь над ней, и Яра почувствовала себя никчемной букашкой. И отнюдь не из-за разницы в габаритах. Ей стало невыносимо стыдно за свое поведение и свои слова.
– Я просто непонятливый придурок, который достает тебя и не понимает слова «нет». Сегодня я тебя услышал. Принцессе нужен принц, я же простой смертный. Прощай, Яра.
Он сделал шаг, чтобы обойти ее, но Яра крепко вцепилась в его руку.
– Матвей, прости! Я… я на самом деле так не думаю!
Он застыл, тяжело дыша и Яра чуть не отшатнулась, встретившись с его горящим злостью, взглядом.
– Я прощу прощения за то, что сорвалась на тебе! – скороговоркой проговорила она. – Я злилась на другого человека, а выместила все на тебе. Это неправильно, признаю, но ты просто вывел меня из себя неуместным комментарием. Я ведь не такая. Я не считаю себя выше других. Просто… Ты выводишь меня из себя. Тебя всегда слишком много, понимаешь? Я просто…
Он прервал ее, сграбастав в объятия и буквально залепив ей рот своим. Яра даже пискнуть не успела, как оказалась втянута в поцелуй с мужчиной, от бешеного напора которого у нее испарялись все мысли и отнимались ноги. Она приникла к нему всем телом, цепляясь за его футболку и вздрагивая от удовольствия, кружащего голову своей интенсивностью. Матвей целовался, как дикарь. Предъявлял права на ее рот, будто он принадлежал ему, вторгался языком, кусал за губы, посасывал ее язык, словно хотел всего и сразу. Девушка начала задыхаться от такого темпа, но ей нравилось. Нравилась эта спешка, нравилась сила, с которой он прижимал ее к своему огромному телу, отчего она чувствовала себя маленькой и беззащитной. Нравилось, как он по-звериному рычал, как его руки нагло ощупывали ее тело, задерживаясь на ягодицах и сминая их, нравилась его наглость, его бесцеремонность. Когда он прикасался к ней, она забывала обо всех их отличиях и думала только о том, как идеально их тела подходят друг к другу. Ей хотелось большего. С ним. Только с ним.
Яра не заметила, как запустила руку под его футболку. Только ощутила удушающий жар, когда соприкоснулась кожей с его горячей плотью, ощутила под ладонью жесткий пресс и каменные мышцы. Матвей содрогнулся и внезапно отстранил ее. Девушка с непониманием уставилась на него, тяжело дыша и едва стоя на дрожащих ногах.
– Иногда, когда мужика слишком много – это только плюс, – хрипло усмехнулся Матвей.
Яра покраснела до корней волос, поняв, о чем он. Она отчетливо помнила ощущение огромного бугра, прижимающегося к низу ее живота, когда он прижимал ее к себе.
– Ты очаровательна, – засмеялся он и даже звук его хриплого смеха действовал на нее возбуждающе.
Яра стукнула мужчину по груди и отвернулась, закрыв руками лицо. Ей хотелось провалиться на месте от смущения. Матвей же, прижался к ней сзади, обняв руками за талию, и положил подбородок ей на плечо.
– Не смущайся так, Яра, мы же взрослые люди, – ласково сказал он.
Она опустила руки и напряженно застыла, но он ничего не делал. Просто прижался своей колючей щекой к ее, и стоял так, обнимая ее и поглаживая большим пальцем живот.
– Так хорошо, правда? – тихо спросил он.
Яра откинулась на его грудь и нерешительно кивнула.
Этот мужчина рушил все стереотипы. Путал ее мысли и чувства, и заставлял забывать обо всем на свете. А еще… Рядом с ним она почти ощущала счастье.
* * *
В тот день они с Матвеем впервые спокойно и без колкостей поговорили. Съели обед, который он принес, и еще целых десять минут, пока их не прервал телефонный звонок, потребовавший его присутствия в офисе, говорили о своих гастрономических вкусах. Оказалось, что они оба питают слабость к фаст-фуду и оба крайне редко могут себе его позволить.
– Ты же и так в прекрасной форме, – удивилась Яра на его утверждение. – Тебе же тридцать семь? Знаешь, сколько мужчин в таком возрасте еще держат себя в форме? Единицы.
– Спасибо за комплимент, рыжая, но эти мыщцы требуют строгой белковой диеты, – хохотнул он, похлопывая себя по животу. – Не хочешь же ты, чтобы
