опять?
— Нет, — округляю глаза. — Что вы?
— Экономишь, — подтверждает он. — С этого дня заказываешь обед каждый день на меня и на себя. В полном объеме. Деньги возьмешь у Ларисы в ящике.
— Да нет, — машу рукой. — Я честно не хочу.
— Арина. — его голос тяжелеет. — Это приказ.
Устало мотаю головой и опускаю глаза.
Он ведь это не из жалости? Из-за того, что я детдомовская?
— Не надо меня жалеть, Арсений Рудольфович, — произношу тихо.
— Вот еще. С ума сошла?
Подозрительно смотрю, как мужчина из моих снов поглощает суп.
Боже, он может быть такой милый, что душа в комочек сжимается и обратно мокрой тряпочкой расстилается!
На прошлой неделе я в первый раз ездила с Долинским в районный суд. Там он был другой. Безжалостный, собранный, внимательный. Рядом с ним в зале для судебных заседаний словно сгусток энергии создаётся.
А еще мне отчего-то, кажется, женщины-судьи недаром повально принимают его сторону. Невозможно отказать такому мужчине.
А сейчас, в своем кабинете. С ослабленным галстуком, в неизменной белоснежной рубашке, поглощающий норвежский суп одноразовой ложкой… Он такой… домашний.
В голове сразу возникают образы, которые я каждую ночь пытаюсь прогнать из собственного сознания. Его бронзовое тело практически обнаженное, настойчивые руки и губы, смятые простыни и сумасшедшие поцелуи…
— Арина, — долетает сквозь воспоминания.
— Что? — отзываюсь неизменно стесняясь.
— Съешь-ка мой салат, — перемещает ко мне черную коробку Арсений.
Поднимает руку и шевелит кистью, поправляя часы. Как завороженная не могу отклонить от него взгляд.
— Арина, — еще раз зовет.
— Что? — произношу одними губами.
— Салат, — подняв брови, кивает на стол.
— Ааа, — хмурюсь, тяжело вздыхая. — Ладно. Я его съем.
Хватаюсь за вилку и подцепляю зелень.
— И по обедам я вас поняла, — тихо соглашаюсь. — Только потом не жалуйтесь, что ваша помощница в дверном проёме не помещается.
— Тебе это точно не грозит, — задумчиво проговаривает босс, опуская взгляд ниже. Очерчивает линию шеи и груди, затем снова смотрит в глаза, заставляя моё лицо зарумяниться. Подтверждает этот свершившийся факт моего стеснения тяжелым вздохом. — Не красней, — произносит, раскачивая головой. — Какая же ты малышка ещё, Арина.
Всё моё естество бунтует против такой детской характеристики. Я не хочу, чтобы он видел во мне ребёнка.
— Никакая я не малышка, — возражаю яростно. — Я взрослая. Взрослая… женщина.
Опускаю глаза и продолжаю ковырять вилкой в салате, боясь столкнуться с очередным изучающим взглядом. Достаточно того, что я чувствую его на своём теле. Он блуждает повсюду, оставляя после себя легкое жжение и покалывание.
— Взрослая, говоришь? — Арсений тяжело вздыхает, словно решает сложную задачу. — На следующей неделе у меня судебное заседание в Москве. Будешь меня сопровождать.
Москва?
Боже.
Это ведь Красная площадь, МГУ, останкинская телебашня… Никогда не была в столице, но всегда о ней мечтала.
Мои глаза зажигаются так, что скрыть взволнованность я просто не могу.
— В Москву? — переспрашиваю, аплодируя в ладоши. — А можно? Ну… мне с вами?
— Конечно, можно, — непонимающе пожимает плечами.
Господи, спасибо!
Мгновенно вскакиваю и оббегаю стол, приобнимаю широкие плечи и смачно целую гладковыбритую щеку своего босса. В нос тут же ударяет свежесть морской воды.
— Арина, — хрипло выговаривает Арсений. — Слезь с меня… Немедленно.
— Простите, — шепчу счастливо, приглаживая помявшуюся ткань его рубашки. — Я просто сильно радуюсь. Всю жизнь мечтала побывать в Москве.
— Поднимите спинку кресла, — сзади требуют довольно в грубой, неуместной форме.
Чёрт бы побрал моё щенячье преклонение этой девчонке!
Подворачиваю колени и развожу их в стороны, чтобы хоть немного сбавить нагрузку в паху, который я как дебил прикрываю сложенным пиджаком.
В этом сидении удобно может быть только лилипуту-импотенту.
С трудом поправляю спинку кресла и снова равнодушно смотрю влево, где моя бесценная помощница мило контактирует с каким-то молодым подозрительным типом.
И ладно бы просто общалась, — усмехаюсь про себя. — Она уже битый час повествует ему о том, как важно заботиться о братьях наших меньших. Святая простота!
Парень делает вид, что ему дико интересно, а сам давно, как и я, пал жертвой зеленоглазой ведьмочки.
— А вы знаете, что в Голландии вообще нет бездомных животных? — спрашивает Арина воодушевленно.
Зыркает в мою сторону, обнаруживает заинтересованность и тут же скромно уводит взгляд серо-зеленых глаз. Её щечки заливаются розовым румянцем, а шея покрывается мелкими мурашками.
Её шея — мой личный фетиш.
— И почему же, Ариша? — спрашивает наш попутчик у окна.
Сжимаю зубы от того, как неприятно раздаётся уменьшительно-ласкательная форма её имени из уст другого мужика. Очень жаль, что невозможно на законодательном уровне наложить запрет на употребление такой интерпретации, так как если направиться с этим в суд, то любой служитель Фемиды покрутит у виска и удалит меня из зала.
— В Голландии нет бездомных животных, потому что, прежде чем завести собаку любой житель триста раз подумает, а потом заплатит государству огромный налог. Если вдруг будет недобросовестным владельцем, его могут даже посадить в тюрьму… до трёх лет, представляешь?
— Вот это да, — произносит парень, жадно разглядывая стройные ноги моей помощницы, упакованные в короткие шорты.
Вот мне это надо было? — думаю, прикрывая глаза, чтобы хоть немного справиться с гневом. Это профессиональное!
Я же спокойно жил. Работал как не в себя. В последнее время с Катей время от времени встречался, только-только планировал перевести наши отношения в более близкие.
А тут вселенский взрыв, а не женщина…
Серьезно.
Вот, к примеру, почему я сейчас лечу в Москву не в удобном широком кресле бизнес-класса, а до жути тесном экономе?
Потому что атомная боеголовка по имени Арина Плевако попросту отказалась покупать себе билет дороже!
Так и заявила, либо она летит в экономе, либо не сопровождает меня в командировке вообще. При этом недоделанная звезда юриспруденции находит нормальным, если бы я разместился в первом классе самолета.
Зла на неё не хватает.
Открываю глаза и первое, что я вижу это изящные загорелые ладони перед моим лицом.
— Всё хорошо? — заботливо спрашивает и вытягивает свою длинную шею.
Мрачно смотрю на неё исподлобья, чувствуя, как в штанах становится ещё теснее.
Ни хрена хорошего, малыш. Буду честен.
— Арсений Рудольфович, вы злитесь на меня? — интересуется с придыханием и облизывает розовые полные губы. Их неповторимый вкус словно с помощью супермодной нейросети воссоздаётся у меня во рту.
Закатив с раздражением глаза, отворачиваюсь.
Пздц. Я злюсь на низкорослых проектировщиков Боинга и чувака слева от тебя. Я злюсь на себя за то, что как остолоп млею от своей не самой гениальной помощницы.
Может и неплохая идея была лететь по отдельности?!
По крайней мере, точно
