class="p1"> АЙРИН ЛАКС — ПОКОРИТЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО
Громов
Подслушивать нехорошо.
Априори.
Но, услышав краем уха кое-что интересное, я не мог не подслушать дальше. Виола разговаривала с кем-то по телефону, и я напрягся за дверью.
— Ладно, не в размере дело!
Ого… Вот это тема.
Неужели Виола обсуждала меня? Спалилась моя зайка, ох, как спалилась!
— Он много раз кончал, едва протискивался между моих складочек. Один раз почти-почти получилось… — продолжила Виола.
Чтоооо?!
Нет, затряс головой.
Что за бред. Вранье! Стопроцентное…
Непродолжительная пауза.
— Его рекорд — минута. Минута попыток пристроить член. Потом короткое “агрх…” и все… — уверенно произнесла Виола.
Я опешил на миг и отступил от двери.
Не понял. Это что… такой стеб?
Или Виола нарочно говорила так, зная, что я подслушиваю ее разговор?
Минута, значит… Нихера себе у тебя со временем на “вы”!
Я стер пальцами испарину, выступившую на висках, вышел в коридор, наполнил у кулера два стаканчика холодной воды и осушил их махом.
Минута.
Ох, я тебе сегодня такую минуту устрою.
Снова подошел к двери, меня туда влекло.
— Не хватает еще стать его дыркой для снятия напряжения. Именно с такой просьбой он ко мне и завалился! — с чувством произнесла Виола.
Теперь я убедился, что разговор был обо мне. Ведь именно с просьбой помочь снять напряжение я пристал к Виоле.
Но, постой, красавица…. О какой жалкой минуте ты говорила?
Я просто обязан доказать обратное.
Я тебе таймер заведу, вредина. Заведу и ткну в лицо, чтобы ты поняла, как изумительно долго, вкусно и чувственно я могу долбить твою дырочку. Все твои дырочки…
Все! Больше ждать не стал.
Я рывком распахнул дверь в приемную. Виола аж подпрыгнула на месте, выронила телефон под стол и нагнулась за ним.
Пока она выпрямилась, я уже оказался за ее спиной, опустил одну ладонь на спинку кресла, вторую — на стол.
— Открой-ка, милая зайка, мне записи с камер. Вчерашние. Посмотрим их вместе… — попросил я.
— Вот, пожалуйста, — немного дрожащим голосом ответила Виола.
— Не те. Другие. Те, что пишут в приемной.
— Секундочку… — клацала по клавишам. — Хмм… Странное!
— В чем дело?
— Сбой. Вчера произошел какой-то сбой. Камеры не писали, — соврала моя искусительница.
Но я стоял близко-близко и ощущал, как изменилась температура ее тела, как задрожали крылья носика, как все-все в ней изменилось, напряглось…
Словом, врала моя порно-зайка!
Доступ к внутренним камерам есть только у меня и у нее. Точка…
Вот и доказательства. Других не надо.
Хотя… Я в работе дотошный и еще кое-что могу проверить.
Бред, конечно, но все же…
Проверю!
— Это все? — спросила Виола, вытянувшись по струнке.
Я выпрямился, отошел. Она расслабилась.
Поймав это мгновение, я быстро скользнул к ней и обнял за плечи, пальцами приподнял прядь светлых волос, выбившихся из прически и пристроил свои губы за ее ушко.
Пахло сладко, влажно, пряно у самой линии роста волос.
— Громов… — голос Виолы сел.
— Что, зайка моя? — шепнул, прижавшись губами, медленно скользнул языком по коже, собирая вкус.
Вверх, за ушком, вниз по шее, снова вверх, обхватив мочку.
Двигал языком по ней, крепко сжав пальцами плечо Виолы, потом шепнул в ушко:
— Готовь свою пилоточку, Виола. Чтобы ни одного волоска. Люблю гладких девочек. Буду лизать тебя до полного изнеможения. Долго-долго…
Виола поерзала.
— Это харассмент. Я буду жаловаться.
— Как я уже говорил, хер мне на харассмент. Я все помню, и тебе меня не удалось ввести в заблуждение. Хотя вынужден признать, поначалу ты хорошо сбила меня с толку. Я растерялся ненадолго. Но собрался. Понял, что к чему. Знаешь, как?
— Не понимаю, о чем вы!
— ПРЕКРРРАТИ! — рявкнул, ударив кулаком по столу так сильно, что моноблок зашатался, подпрыгнули все канцелярские принадлежности.
— Прекрати, — добавил тише. — Я все стерплю. Все, кроме лжи. Ты же моя незаменимая, знаешь? И от тебя я лжи не потерплю. Поэтому… Не ломайся, Виола. У нас был секс. Я тебя хочу снова… Хочу восполнить пробелы.
— Пробелы, значит? — спросила она дрожащим голосом и зацокала ноготками по столу. — Пробелы, ха… А как насчет того… Того….
Ее полная грудь заколыхалась так сильно, ох, блять… Ее титьки грозили порвать блузку, а я был не против, чтобы ее титьки так колыхались возле моего лица, развернул ее к себе лицом и прижался между сисек, стиснул их обеими ладонями.
— Ммм… Блять, да… Да… Я их помню… Я их лизал, кусал! — скользнул ртом по блузке.
— Гром, черт бы вас побрал, не слюнявьте мою одежду! — отпихнула за плечи.
— Уже поздно.
На блузке виднелось влажное пятно, и сосочек под ним торчал отчетливым бугорком.
— Вот это… Мое, ска!
— Обалдеть. Непробиваемый!
Виола сложила руки под грудью, посмотрела на меня с вызовом.
— Так, значит, да?
— Да-да… — закивал, как китайский болванчик.
— Только, получив секс, останете?
Вообще — нет. Не отстану.
Никак не отстану.
Но Виола шла со мной на хитрость и пора отплатить ей тем же.
— Отстану. Пересечемся еще разочек в постели, я сделаю то, что всегда делаю всем своим женщинам, и можешь быть свободна.
Я даже поклонился.
— Хоть в отпуск. Главное, на конференции появись — и все.
— Значит, один раз?
— Один раз, — кивнул. — Все. Аллес.
— Но только на моих условиях! — гордо заявила она.
— Договорились! Приду сегодня! Пока буду у себя! — двинулся в сторону своего кабинета.
— По-по-постойте… Я еще не готова. Это вообще… Нет, мы же договорились, на моих условиях!
— А что не так с сегодняшним днем? — поинтересовался я. — Твои месячные наступят через неделю.
Виола покраснела.
— Откуда вы это знаете?
— Не важно. Знаю, и все. Так что с сегодняшним днем? Хотя нет, постой. Важный рабочий момент. Во сколько раз я тебе зарплату поднял? В три раза плюс отпуск сорок два дня? — спросил быстро, сбивая с толку.
— Да, все так. Вот приказ, вот ваша подпись — настоящая.
— Ай-яй-яй, врушка! Мне ли не знать, как виртуозно ты в крайнем случае за меня расписываешься, Виола? Впрочем, я готов закрыть на это глаза! Если не будет отстрочки. Если же ты сегодня от секса отказываешься, то заплатишь за свою гребеаную отсрочку втрое.
— То есть… Три дня?
— Ага и плюс сорок два дня. Или нет… Лучше сорок два дня умножаем втрое! — протянул я. — Даааа… Или будет тебе гадкая запись в характеристике о том, что ты с подписями химичишь… — добавил небрежно.
— Это… Это низкий, грязный, гадкий шантаж!
— Повтори еще раз слово грязный и низкий? У меня крепче встает… и да, сегодня тебе
