— Ты куда? — Денис мгновенно оказывается рядом и преграждает пусть.
— Мне нужно побыть одной...
— Давай только без глупостей.
В его глазах страх и волнение. Переживает за меня.
— Ты о чем?
— Ну просто... —теряется и пропускает.
Выдавливаю из себя улыбку и ухожу в ванную. Включаю воду и сползаю на пол. Обидно как, и очень горько. За что Миша так со мной? Ведь я все для него. В Москву эту дурацкую за ним поехала, потому что ему тут одному плохо было. На работу устроилась, чтобы помогать. Готовила и убиралась. Все делала, а он...
Размазываю слезы по лицу и достаю телефон. Разговаривать сейчас точно не смогу, поэтому пишу сообщение.
«Как ты мог? Я же тебе доверяла»
«Настя, не верь ему. Он все выдумал! Я люблю тебя!» — почти сразу приходит ответ, а я лишь усмехаюсь.
«Когда любят, не врут и не предают»
«Малыш, прости меня. Я виноват...»
Дальше не читаю. Заношу его номер в черный список, а потом и вовсе отключаю телефон. Плачу. Ничего не могу с собой поделать. Слезы сами льются из глаз нескончаемым потоком, но вместе с тем становится легче. С каждой секундой.
— Настен, ты как там? — Денис скребется в дверь.
— У-хо-ди, — всхлипываю и заикаюсь я.
— Нет, так не пойдет, — рычит он недовольно, но мне все равно.
Я не хочу никого видеть и слышать. Просто оставьте меня в покое.
Дверь резко дергается и распахивается. Вскрикиваю от неожиданности и смотрю на великана снизу-вверх.
Глава 18 Денис
Замок вырван с корнем. С металлическим звоном отлетает под ванну. На плитку оседает древесная пыль, насрать вообще. Починим. У Снегурки слезы как растаявшие льдинки, одна за другой крупными каплями стекают по щекам. Трогательно влажные ресницы, губы дрожат и она вся дрожит.
Маленькая моя. Понимаю, что больно, но мир вообще жесток, я постарался разбить твои розовые очки аккуратно, чтобы осколки не врезались в сердце, верящее в чудеса. А с поверхности я повынимаю.
— Насть, — протягиваю к ней руку. Сказочная девочка вжимается в раковину и всхлипывает.
На нее накатывает волнами, это очень заметно. Она старается держаться изо всех сил, но больно... я все понимаю.
Подхожу и мягко притягиваю ее к себе. Сопротивляется. Напряглась вся, будто ей железный кол в позвоночник вставили. Провожу пальцами по спине, чуть надавливая на позвонки, второй рукой держу, чтобы не сползла по мне на пол.
— Это пройдёт, — шепчу, дыханием раздувая мягкие волосы.
Она поднимает на меня заплаканный взгляд.
— Как он мог? — смотрит на меня настолько уязвимо и ранено, что я теряюсь на несколько секунд, но быстро беру себя в руки. — Как, Денис? За что? Я же ничего плохого ему не сделала. Я... все для него. Мы мечтали о красивой свадьбе, о детках. Миша тоже хотел. Предал. Почему люди так поступают? — она буквально засыпает меня вроде бы простыми вопросами, но дать на них однозначный ответ невозможно.
— У всех разные причины, — присев на край ванны, ставлю ее у себя между ног, убираю за ушки намокшие от слез пряди.
Чего только я не испытывал к женщинам за свою жизнь. Влюбленность, любовь, страсть, простое физическое влечение. Никогда ни к кому не испытывал такого трепета и тепла.
— Я не понимаю. Зачем тогда было лгать? Можно же сказать правду и тогда никому не будет больно, — шмыгает носом, пытаясь успокоиться, но пока выходит плохо. Ее представление о мире знатно тряхнуло. И вопросы снова задает вроде правильные, но без однозначного ответа.
— Пойдем-ка со мной, — поднимаюсь и подхватываю ее на руки.
От неожиданности Настя обнимает меня за шею своими маленькими теплыми ладошками. По коже пробегает волна приятных мурашек.
Сажаю ее на диван.
— Охраняй, — говорю рыжему Ваське, перехватывая его под живот и усаживая к Снегурке на коленки.
Кошак лениво потягивается и начинает громко мурлыкать. Настя всхлипывает, грустно улыбается, обнимает его, как плюшевую игрушку, и прижимает к себе. Вася выдает шокированное, сдавленное «мяу», выпучивает глаза, но послушно терпит.
— Мужик, — провожу ладонью между его ушей, подмигиваю Настеньке и ухожу на кухню.
Ставлю чайник. Закуриваю, приоткрыв окно на проветривание. В черепной коробке со скоростью света размножаются мысли. Надо как-то решить с этим мутным Мишей в частном порядке и денег Насте найти. Но я тут же утекаю совсем в другие картинки и кручу с разных ракурсов наш с ним разговор.
«Она нежная, невинная девочка. Члена в глаза не видела, от эротики краснеет. Я люблю ее и обещал, что наша близость случится только после свадьбы. И я держу слово.»
Тут у меня перестает складываться. Это какая-то нездоровая хрень с самого начала. Оставлять девочку девственницей в отношениях. Хрен с тобой, она тебе досталась невинной. Но не научить, не подстроить под себя в конце концов. Опытный, взрослый мужик забрал бы свое и сделал так, чтобы всем было хорошо. А то, что рассказывал мне Миша, выглядит как детский сад или...
Вспоминаю еще кое-что. Не самый приглядный момент нашего с Настей знакомства и ее удивленные глаза при взгляде на меня со спущенными штанами.
Если реально все так, как говорит ее Миша, и мой член оказался первым натуральным половым признаком мужика, который Настя увидела, я, конечно, польщен, но это наталкивает на вывод — Мише зачем-то это нужно. Беречь ее. А судя по тому, что поступил он как мудак, дело явно не в большой любви и желании сохранить чистоту брака.
Так, чай!
Наливаю Снегурке горячего чая. Возвращаюсь, присаживаюсь на корточки перед диваном и вкладываю теплую кружку в ее ладони.
Упираюсь коленями в пол, чтобы было удобнее. Глажу разомлевшего кота и смотрю, как Настенькины губы обнимают край кружки.
— Спасибо, — отставляет кружку с остатками чая на низкий столик.
Грустная такая, глаза потухли, с щек сошел румянец.
Снимаю с нее Ваську, отряхиваю налипшую на штаны шерсть и поднявшись с пола, снова поднимаю Снегурку в воздух, чтобы усадить к себе на колени.
— Насть, — коснувшись пальцами подбородка, разворачиваю ее лицо к себе, — это хорошо, что сейчас все вскрылось. И ситуация эта точно не стоит твоих слез. Она решаемая.
— Как? Мне даже продать нечего, чтобы закрыть долги. А деньги уже надо отдать. И там же костюм еще, — ее красивые глазки снова наполняются слезами.
— Это теперь моя пробелам. Окей? Я решу, — волосы из-за ее ушка снова выбились. Заправляю, касаясь щеки. Взгляд скользит от влажных глаз к губам. Провожу по ним большим пальцем, подаюсь вперед и прижимаюсь своими.
Не почувствовав сопротивления, показываю ей, как целуются действительно взрослые дяденьки, смакуя ее губы, раздвигая их, касаясь языка. Мне кажется, она не только про секс ничерта не знает, но и целоваться не умеет. Это немного вышибает мозг. Как так-то? Вы ж, блять, в отношениях были! Жили вместе! Может и спали под разными одеялами, чтобы не дай бог он под утро своим стояком к ней не прижался?
Настин язычок неуверенно толкается с моим, снова отключая голову. Ногти резко впиваются в плечи.
— Ай-яй, — шиплю.
— Что ты делаешь? — в ее глазах возмущение вперемешку с шоком.
— Целую тебя, — улыбаюсь.
— Я не разрешала!
... но ответила, хоть и абсолютно неумело.
— Извини, мне показалось...
— Тебе показалось. Пусти, — ерзает на моих коленях. — И, — гневно смотрит на меня, — наверное не надо мне помогать.
— Ты думаешь мне для этого нужно твое разрешение? — смеюсь я — Или чего ты там себе напридумывала, а? Я поцеловал тебя в порыве. Захотелось прикоснуться, почувствовать. Как мужчине иногда хочется ощущать женщину. Без всяких подтекстов, намёков и продолжений. Поняла?
Молчит, нахмурив брови.
Снимаю ее с колен.
— Иди отдыхать, сказочная девочка. И запомни, пожалуйста, здесь тебе никто не причинит вреда. И поцелуй тебе понравился, — подмигиваю ей, а Настя вспыхивает. — Ну вот, — смеюсь, касаясь ее розовой щеки, — румянец вернулся. Все, спать!
