Матвей не пишет и не звонит три дни. На четвертый же день, мне приходит от него смс. Но мне так плохо, что я даже ответить на неё не могу. На пятый день, я наконец-то чувствую себя, намного лучше. Температура уже не высокая, и я даже могу разговаривать.
°044...° "Привет. Как ты? Почему тебя нет на учебе? Что-то случилось?"
В этом смс, нет и намека на нежность. Но меня очень сильно от неё распирает. Он переживает. Он замечает моё отсутствие. Боже, раньше он моего и присутствия не замечал. А сейчас, спрашивает, что со мной. Улыбаюсь телефону, когда пишу ответ.
°Божий одуван° "Привет. Я в больнице" — стираю, и набираю снова "Привет. Болею." — отправляю.
°044...° "Что-то серьёзное? Лекарство может надо какое-то купить?"
Блин, ну разве это не мило? Я его ударила в последний раз, а он мне лекарство привести предлагает.
°Божий одуван° "Спасибо, но не надо. В больнице всё есть."
°044...° "Ты в больнице? Сможешь сейчас говорить, или не одна?"
Дух захватывает, когда читаю смс. Он хочет позвонить? Волнуюсь. О чём хочет поговорить? Зачем? Нет, нельзя созваниваться нам. Не стоит. Но вместо этого, пишу другой ответ.
°Божий одуван° "Одна."
Не проходит и десяти секунд, как он набирает. Сердце замирает, когда вижу его номер на экране телефона. Руки дрожат, и я не могу принять вызов. Так и смотрю на экран, пока тот не гаснет. Через пару секунд, звонок повторяется, и я наконец-то беру трубку.
— Алло, — голос мой севший и ещё не восстановился.
— Одуван, ты чего это в больнице? Это я виноват, да? Прыжок боком выходит? — голос у него какой-то грубый. Не пойму на меня злится, или на себя.
— Не-т, — блин больно всё-таки разговаривать ещё. — Никто не виноват. Так вышло.
— Скинь адрес больницы. Сейчас подъеду.
— Ко мне нельзя посетителям.
— Посетителям может и нельзя, а мне можно. Жду адрес, — и он кладёт трубку.
Я так и пялюсь в телефон, не зная, как правильно поступить. На улице уже темно, его точно не пустят ко мне. Но адрес всё равно скидываю.
А потом меня накрывает паника, я вижу себя в отражении окна. И ужасаюсь. Голова моя грязная, не мылась уже миллион дней. А ещё из-за температуры я много потела. Вещи затасканные. Закрываюсь в ванной, и быстро принимаю душ. Не то, чтобы я верила, что его пустят. Просто для себя всё это делаю.
Ага, для себя. Сама себе не верю.
После душа, сушу мокрые волосы. Телефон бросила в палате, и поэтому не знаю, сколько прошло времени. А как только заканчиваю с волосами, надеваю чистые спортивные штаны и майку и выхожу с ванной. Так и замираю в проёме двери, потому что в палате стоит Матвей с букетом жёлтых нарциссов.
Мы долго смотрим друг другу в глаза. Разлука, казалось, длилась так долго. Тишина наэлектризована и выдает потрескивающие звуки. А может это намагниченный воздух, и нас тянет друг другу. Особенно меня к нему, и нет сил, бороться против этого.
Горский такой красивый. Всегда таким мне казался. Но сейчас... Он какой-то другой. Как будто мой. Родной. Волосы взъерошенные, спортивная кофта расстёгнута. Он помятый или что?! И даже это не мешает ему быть красивым. Самым красивым...
Он делает несколько шагов ко мне, и протягивает цветы. Беру не сразу. У меня до сих пор шок.
— Как чувствуешь себя? — его голос хриплый и... Теперь я поняла, он нетрезвый. — Одуванчиков не нашел. Но эти на них похожи, — улыбается.
— Спасибо, уже лучше, — хочется сказать, когда увидела тебя, стало ещё лучше. Но просто беру цветы, и иду с ними к окну. Надо обязательно попросить вазу. Нельзя, чтобы они завяли. — Как тебя впустили?
— Нет таких дверей, которые я бы не смог открыть.
Я улыбаюсь. Это же Горский, чему я удивляюсь, он может всё, если хочет. Боже, в голове всплывает наш с ним поцелуй, и я вмиг краснею. Хорошо, что я стою сейчас к нему спиной. Матвея это не останавливает, он подходит ко мне сзади. Не дотрагивается. Но тепло его тела, даже на расстоянии согревает меня. А когда он кладёт руку мне на плечо, я вздрагиваю и покрываюсь мурашками.
Мы смотрим в отражение окна. Наши взгляды даже там встречаются. Дышать тяжело, потому, что в воздухе его запах. Такой притягательный и запретный.
— Извини, но я не принимаю отказ, — его рука сильнее сжимает моё плечо.
— Какой? — резко поворачиваюсь к нему лицом и снова глаза в глаза. Вот только теперь меня действительно трясёт, от его ответа.
— Малыш... — голос его хриплый, — я могу отказаться от дружбы с тобой, но не от тебя.
Его пальцы касаются моей щеки, он нежно гладит её, а мне хочется закрыть глаза и насладиться этим.
Боже... Как мне с ним хорошо.
Я ничего не отвечаю ему. Не знаю, что сказать. Его слова для меня звучат как признание. Это лекарство от моего одиночества. А потом он наклоняется и целует меня в губы. Нежно, без языка. От него пахнет алкоголем и табаком, и от этого у меня кружится голова.
Он проводит меня к кровати, помогает лечь, и укрывает пледом. Сам же садится рядом, и держит за руку. Мы просто молчим и смотрим друг другу в глаза. Это как-то странно. Мне кажется, он хочет мне так много сказать, но в тоже время не произносит, ни одного слова.
От его касаний к моей руке, его аромата, а ещё от переизбытка эмоций, я засыпаю, пока он сидит со мной рядом. Сколько он сидел так возле меня, я не знаю. Но когда я проснулась, в палате до сих пор им пахло.
Глава 12
Мирослава
Последние два дня ко мне уже пускают посетителей. Приезжали мама и Рустам. Он тоже привозит мне букет цветов. Когда видит букет Матвея, сразу же интересуется от кого. Я нагло вру, хотя в душе корю себя за это, нельзя так поступать с будущим мужем, не красиво и подло. Но всё равно вру и в этот раз даже не краснею.
— Редакция прислала с курьером. Переживают за меня.
Ага, редакция. От них дождешься. Но, Балканов об этом не может знать.
Рустам вроде и поверил мне, но берёт телефон и проверяет переписки, звонки. Его тотальный контроль, меня безумно бесит. Вот я, например, даже с Авой не могу нормально переписываться, ведь он читает наши переписки.
Благо, я сегодня утром всё почистила в телефоне. Когда удаляла смс Горского, сердце кровью обливалось. В тех смс для меня столько чувств, что хочется их перечитывать раз за разом. Сейчас же номер Горского в блоке, пока родные у меня. Боюсь, что он может что-то написать или позвонить, когда Рустам тут.
Как только они уезжают, достаю с блока номер Матвея. А сама пытаюсь подумать о том, что происходит сейчас в моей жизни и что делать дальше.
То, что меня безумно тянет к Матвею, я поняла ещё год назад. А иначе б не сидела и не следила за ним в кафе. Не писала б о нём статьи, и не любовалась, как иконной его фотками. Но, зачем ему я? Почему звонит, пишет, приезжает?! Он же знает, что я выхожу замуж, и что это неизбежно. Но всё равно, приезжает ко мне. А если я ему действительно нравлюсь? Этого не может быть. Как я могу, ему нравится?
Как только закрываю глаза, вспоминаю наш поцелуй. Тело покрывается мурашками, а между ног неприлично мокро. А я ведь только вспоминаю его касания к моей коже, а всё равно горю.
Почему такое не происходит с Рустамом?
Он тоже целует. Всё время проявляет активность. Гладит тело, руки запускает в волосы, языком поникает в рот. Но я на всё это, чувствую только раздражение. Мечтаю, чтоб быстрее закончилось. А вот с Горским, всё по-другому. Он два раза меня целовал страстно, и от этого земля уходила из-под ног. И всё о чем я думала, что бы он ни останавливался.
°044...° "Одуван, где пропала? Почему смс мои не доставлялись, и не мог дозвониться?"
°Божий одуванчик° "Прости, пришлось поставить тебя в блок. Рустам был, телефон проверял."
Мне стыдно такое писать. Позор, такой. Парень лазит в переписках, словно я изменяю ему или изменяла. Матвей не в счёт. Во-первых, между нами ничего нет. Во-вторых, Рустам проверял мой телефон всегда. С первых дней помолвки.
