Или просто хотят, чтобы кто-то провел с ними время.
Я резко выдохнула, заканчивая завязывать пуанты.
— Мы с Альфио больше не встречаемся. — Я не хочу предлагать больше информации, чем эта, поэтому быстро встаю и перехожу на другую сторону барре, чтобы размяться так, чтобы Рашель не видела моего лица. Меньше всего мне хочется говорить ей, что Альфио мертв.
— Что? — Ее изумление ощутимо. — О нет, Мила. Мне так жаль.
— Не стоит. — Я сохраняю нейтральный голос, насколько это возможно. — Он был ужасен. Правда, если ты сможешь обойтись без того, что сделала я, тебе стоит это сделать.
— Но это того стоит, не так ли? — Ее голос смягчается, совсем чуть-чуть. — Возможность сосредоточиться на том, что ты действительно хочешь делать? Не беспокоиться о счетах? И не все они могут быть ужасными…
Я не говорю ей правду: даже то, что Альфио помогал мне, не делало ситуацию легкой. Он просто сделал ее управляемой. Но он также не баловал меня в той степени, в какой некоторые покровители любят баловать своих любимцев-танцоров. Думаю, он наслаждался тем, что я была в его распоряжении, но при этом оказывал услуги в минимально возможном объеме.
— Может быть, кто-то из братьев Кампано будет на следующем гала… — Голос Рашель стал немного мечтательным. — Они всегда покровительствовали балету. Они все такие красивые. Темные волосы, зеленые глаза… Я всегда была неравнодушна к такому сочетанию. Старший, на удивление, кажется немного более спокойным, но от среднего брата веет холодом и запретом. Это даже сексуально. Заставляет задуматься, что бы он сделал, если бы когда-нибудь немного оттаял. А эти итальянские акценты…
Я не сразу понимаю, почему один из них звучит так знакомо. А потом в голове снова всплывает лицо мужчины, стоявшего вчера в коридоре особняка, и сердце на мгновение замирает в груди.
Я опускаю ногу с перекладины и поворачиваюсь к ней лицом.
— Тот человек, которого ты только что описала. Он один из братьев Кампано?
Рашель кивает, переходя в плие.
— Лоренцо Кампано — средний брат. Он не так часто появляется, но до меня дошли слухи, что он стал больше заниматься семейным бизнесом. Я видела его один раз, на одном из гала-представлений после показательных выступлений. Он великолепен. — Ее голос снова приобретает мечтательный оттенок, и я чувствую совершенно необъяснимую вспышку ревности. Я едва знакома с этим мужчиной, не считая того, что вчера оказалась с ним в коридоре, и я даже не совсем уверена, что это один и тот же человек. Но одна только мысль о том, что он держит на руке Рашель, а не меня, что она смотрит на него ласковыми глазами, вызывает во мне прилив горячей ревности, от которой у меня сводит живот.
Но, возможно, я смогу обратить это себе на пользу. Если бы это был он…
Я не знаю, чувствовал ли он то же влечение, что и я. Но, по моему опыту, мужчины все одинаковы. Если я предложу ему себя для его личного удовольствия, в обмен на что-то столь несущественное для него, как деньги… не думаю, что он мне откажет.
Даже если Лоренцо Кампано и человек, с которым я столкнулась в особняке Альфио, не одно и то же лицо, они явно проявили интерес к балету. Может быть, я еще смогу поменять одного покровителя на другого.
Эта мысль не покидает меня на протяжении всей тренировки, крутясь в голове, пока я терплю пронзительные указания Аннализы и ее бесконечное недовольство малейшими ошибками, а после, боль в ногах, когда я разворачиваю их от пуантов. Я думаю об этом во время поездки на автобусе обратно в свою квартиру, успевая забрать Ники с автобусной станции и отвезти его наверх, чтобы он подождал Дарси, а сто пятьдесят долларов с часов все еще занимают мои мысли.
Мне все еще нужно заработать еще триста пятьдесят сегодня вечером в клубе. Это возможно, но в будний вечер это также не гарантировано. Это никогда не гарантируется. Если я получу достаточно частных танцев, я смогу это сделать, но я буду конкурировать с другими танцовщицами за них — танцовщицами с более изящными фигурами, большей грудью и зачастую готовыми сделать больше, чем я в прошлом.
Если ситуация не изменится, мне, возможно, придется преодолеть и эти сомнения. Мысль о том, чтобы подрочить захудалым мужикам или приставать к ним, пока они не придут в заднюю комнату клуба за дополнительные тридцать или пятьдесят долларов, вызывает у меня то же чувство, что и сегодня утром, когда хозяин сделал мне предложение.
Но все будет гораздо хуже, если нас с Ники выгонят. Мы уйдем с терапии, и весь его прогресс исчезнет. Мне придется начинать все с нуля, и подъем будет намного труднее, чем сейчас.
Я прикусываю губу и смотрю на телефон. Сейчас четыре часа дня. Вряд ли у таких людей, как Лоренцо Кампано, есть рабочее время, и придется поискать, где находится его офис — если у него вообще есть офис. Насколько я могу судить, он "работает" в пентхаусе, а девушки в нижнем белье кормят его виноградом, или что-то в этом роде.
Я пойду к нему завтра, говорю я себе, хватая толстовку и накидывая ее поверх футболки, готовясь к предстоящей ночи. Дарси будет здесь с минуты на минуту, и мне нужно все время, которое я могу получить в клубе сегодня вечером. Если я найду его прямо сейчас, а Лоренцо окажется не тем человеком, за которого я его принимаю, или он вообще откажет мне, я останусь без вариантов.
Я должна заработать оставшиеся деньги сегодня вечером. Завтра я попытаюсь найти Лоренцо и предложу ему ту же сделку, что и Альфио.
Одна нога впереди другой. И все это время я должна надеяться, что не споткнусь и не упаду.
ЛОРЕНЦО
Чем ближе к моему тридцатилетию, тем больше я думаю, что, скорее всего, в моей жизни уже не осталось шансов на сюрпризы.
На следующее утро, сидя в своем кабинете и просматривая баланс одного из наших более легальных предприятий, я понимаю, что ошибался.
Мало что удивляло меня так сильно в жизни, как открывающаяся дверь моего кабинета и заходящая внутрь белокурая девушка из особняка Альтьере.
Мне требуется мгновение, чтобы полностью осознать ее присутствие, что она действительно здесь. На краткий миг я думаю, что это очередная моя фантазия, которую я разыграл в неподходящий момент. Но она стоит, моргая, словно не совсем
