Ответа не последовало. Он отошел на несколько шагов и залез в одну из лодок. По-видимому, решил покататься по озеру.
— А я думала, что ты будешь работать сегодня днем! — вырвалось у Эллы.
Золтан весело взглянул на нее — стройную, длинноногую, с пылающей шевелюрой.
— Эксплуататорша! — упрекнул он.
— Ты куда-то собираешься? — быстро спросила она, увидев, что он отвязывает большую лодку — там могло бы поместиться и двое!
— Собираюсь, — нараспев ответил он. Но Элла не решалась попросить взять ее с собой. Вот он закончил все приготовления, выпрямился и посмотрел на нее. Легкая улыбка играла на его губах.
— Ну? — пригласил он, и его глаза весело сверкнули.
— Я думала, ты никогда не позовешь, — нежно улыбнулась она и через секунду уже спускалась в лодку, опираясь на его руку.
Она почувствовала жар от его прикосновения, но, едва коснулась ногой дна, он отпустил ее.
— Ты когда-нибудь каталась на лодке?
— Никогда, — ответила Элла, и ей пришлось выслушать инструктаж, что можно делать, а чего нельзя. Только после этого Золтан отчалил от пристани.
Весь следующий час они скользили по тихой воде. На озере было ветрено и намного холоднее, чем она предполагала, но ничто не могло испортить ей удовольствия.
— Тебе нравится? — весело спросил Золтан, и она, с развевающимися на ветру волосами, подняла лицо к небу в приливе радости. Действительно, она была в таком восторге, что, когда Золтан сказал, что пора возвращаться домой, чуть не расплакалась.
— Уже? Но мы плавали только пять минут!
— Шестьдесят пять, чтобы быть точным, — поправил он. — К тому же очень холодно.
Элла решила, что надо возвращаться, потому что Золтан замерз.
Она с удовольствием прошлась вместе с ним по пристани, а потом по дорожкам парка. Когда они поднялись к дому, она увидела велосипед Освальда, прислоненный к дереву.
— Значит, ты вернул Освальду велосипед? — спросила она с невинным видом, и вдруг прекрасное настроение покинуло ее — она услышала грубый голос Золтана:
— А ты хотела снова съездить к своему дружку?
. — Прекрасная идея! — вспыхнула она и быстро пошла прочь.
Элла чувствовала раздражение и обиду из-за того, что одной фразой он уничтожил ее радостное настроение. Ну что за человек! Она еще не встречала никого, кто настолько умело управлял бы ее настроением, как Золтан.
Через час, приняв горячий душ и немного успокоившись, она вспоминала, как Золтан целовал ее сегодня утром, а потом сказал, что она девственна и что она вся в его власти и под его опекой… Видно, поэтому он так разозлился вчера, увидев меня далеко от дома, в баре, с местным лоботрясом. Он и сегодня вышел из себя по той же причине. Но как обидно, что он мне не доверяет!
Одеваясь к обеду, Элла все еще досадовала на то, что Золтан одной лишь фразой разрушил ее идиллическое настроение. Нет! — сказала она себе, наконец. Я так его люблю, что готова забыть обо всем. Вернувшись в Англию, я захочу вспоминать только хорошее, а не то, как мы ссорились.
К ее удовольствию, настроение Золтана тоже исправилось. Между первым и вторым блюдами Элла поняла, что уже все простила ему.
Фрида продолжала знакомить ее е венгерской кухней. На сей раз она приготовила дебреценское жаркое, состоявшее из копченого мяса, лука, сладкого и острого перца и помидоров. Поданное вместе с рисом, петрушкой и картофелем, оно было очень вкусным. Обед шел под непринужденную беседу о танцевальной музыке, и вдруг Золтан спросил:
— У тебя много партнеров по танцам, Арабелла? — Конечно, — ответила она просто, не видя причины лгать. Она прекрасно танцевала и всегда была нарасхват.
Золтан нахмурился, не скрывая своего недовольства. На одну волшебную, волнующую секунду ей показалось, что он ревнует. Но она немедленно отбросила подобные мысли. Человек с его опытом — на что это было бы похоже?
Вошла Фрида, чтобы все убрать перед десертом. Наконец Золтан снова заговорил. И тон его был ледяным.
— Среди твоих друзей-мужчин есть кто-нибудь особенный?
— Особенный? — переспросила она.
— Ну, такой, с кем ты видишься чаще, чем с другими; С кем ты регулярно встречаешься.
Если он хочет узнать, есть ли у меня жених, то ответ будет отрицательным. Интересно, понял ли Золтан этим утром, что я люблю его? Эллу бросило в жар при мысли, что он спрашивает не как художник, желающий получше узнать того, кто ему позирует. Скорее, он хочет знать, есть ли у нее моральные обязательства перед другим мужчиной.
— Каждую субботу я катаюсь на лошадях с Джереми Крейвеном, — ответила она, и это было правдой, но не стала говорить о том, что семья Джереми была бы рада любым их совместным занятиям.
— А в другое время ты часто встречаешься с этим твоим другом?
Элле стало обидно, что он допрашивает ее с таким пристрастием, и поэтому она сообщила преувеличенно радостным тоном:
— О да! У нас всегда находятся общие дела. Ужины, театр… — добавила она с легкостью, вспоминая, что они всегда ходят большой компанией, а Джереми для нее точно младший брат.
Решив было продолжить, Элла взглянула на Золтана и замолчала. Судя по отсутствующему выражению его лица, ему было скучно.
В полном молчании доев пудинг, она потягивала кофе и думала: если я ему так на скучила, то лучше помолчу.
Она вспомнила первый вечер, проведенный в его доме в Будапеште. Он тогда куда-то ушел после обеда, и Элла не сомневалась, что на свидание с женщиной.
— А как насчет тебя? — спросила она, и тон ее был более напряженным, чем она того хотела.
Золтан взглянул на нее.
— Что насчет меня?
— Ты встречаешься с какой-нибудь женщиной? — спросила она смело. Но он посмотрел на нее так, что она пожалела о своем любопытстве.
— Я не любитель поцелуев и длинных бесед, — бросил он. Элла вспыхнула, припомнив, как совсем еще недавно он ласкал и целовал ее, а Золтан между тем продолжал: — Об этом знают большинство моих знакомых и женщина, которая мне особенно дорога, — Женя Халаш.
О, как теперь она жалела о своем вопросе, сгорая от ревности! Однако надо было как-то ответить.
— Я не хотела показаться невоспитанной. Ничего, что я спросила? — вежливо поинтересовалась она.
— Ничего, — ответил он так же вежливо, и на этом разговор оборвался.
Когда Элла поднялась в свою в комнату, она чувствовала себя совершенно разбитой. Ревность в ней достигла предела. Зачем же он так ласкал меня, если любит другую? Наверно, он считает меня легкомысленной особой, с которой не стоит церемониться… Если б у меня была гордость, я бы уехала немедленно! — укоряла она себя.
Вспоминая каждое слово и каждое событие этого дня, она снова и снова переживала холодное безразличие, с каким Золтан пожелал ей спокойной ночи.
Она выключила ночник и долго лежала в полной темноте. У нее было тяжелое предчувствие, что симпатия, которую, казалось, они питали друг к другу, исчезла навсегда.
В пятницу утром Элла поднялась, размышляя о том, что за те два дня, как она узнала имя возлюбленной Золтана, все словно пошло под откос. Элла изо всех сил старалась ничем не выдать свою ревность, она хотела, чтобы Золтан расценивал ее поведение как равнодушие. Тем более что он абсолютно не интересовался ее чувствами к нему.
Как она и предвидела, все признаки его симпатии к ней исчезли. Каждое утро она позировала в полной тишине. Днем она была свободна, а он продолжал работу, для которой ее присутствие было необязательным. Он больше не подходил к ней помассировать затекшие плечи, и ей казалось, что, даже если она окаменеет от напряжения, он все равно не обратит на это никакого внимания.
Элла вышла из комнаты и стала медленно спускаться по лестнице. Она не знала, как долго обычно пишется портрет, но чувствовала, что вскоре ей придется покинуть Венгрию.
— Доброе утро, — светским тоном приветствовала она Золтана, войдя в столовую.
Затем повернулась к экономке: — Ё регельт, Фрида.
В молчании она выпила кофе, который налил ей Золтан, и съела тост. Как она мечтала вернуть то время, когда они с Золтаном смеялись и шутили! Но эти дни, казалось, ушли навсегда, и она чувствовала себя страшно усталой.
— Через пятнадцать минут в мастерской? — холодно спросила она, когда завтрак закончился.
Золтан равнодушно разглядывал ее.
— Я сегодня не работаю, — объявил он, наконец.
— Ты не… — Элла запнулась.
— Освещение плохое, — заявил он резко.
— Тебе виднее, — ответила она напряженным тоном.
— Я рад, что ты признаешь это, — парировал Золтан. Однако, когда она встала и направилась к двери, добавил: — Чтобы спасти тебя от скуки, я возьму тебя с собой покататься.
Элла остановилась. Она и мечтать не могла о подобном. И все же решила отказаться.
— Ты не обязан меня развлекать. Я просто могу взять у Освальда велосипед… — Она замолчала, потому что Золтан вскочил и раздраженно задвинул свой стул.
