– По просьбе невесты, – пояснила я. – Одной своей старой приятельницы, мы вместе учились в подготовительной школе. Она боится, что шафер подобьет Джайлза поехать в Амстердам и там оба сделают себе наколки или подцепят герпес либо другую гадость. Поэтому я все и устраиваю. Он думает, я стриптизерша.
– Не добавила ли ты, случаем, стриптиз в список услуг? – устало спросил Джонатан.
– Боже упаси! – воскликнула я. – Я сказала ему так просто, чтобы он считал, будто я и сама легкого поведения, и не заказывал, э-э, дополнительных увеселений. Вообще-то мужчины в Англии не большие охотники до холостяцких сборищ, где нет женщин, надо вдрызг напиваться и спускать состояние на стриптизерш. Стриптиз больше смущает британцев, поэтому они, хоть и скрывают это, не особенно его любят. Словом, я заказала для ребят номер в приличном отеле в Озерном крае. Там можно поиграть в пейнтбол, набраться, нет проституток, и потом, это всего в четырех часах езды от Лондона. Вдруг дружки привяжут Джайлза к фонарному столбу или выкинут что-нибудь в этом роде?
– Ты все предусмотрела.
Он просто дал мне оценку или восхитился? Если учесть его страсть к четкости в выполнении офисной работы и беспокойство за меня – мне– то приходилось сталкиваться с более жизненными проблемами, нежели ему, – пожалуй, и то и другое.
– Словом, сам понимаешь, я не могу все бросить и исчезнуть. Хоть и очень хотела бы съездить с тобой в Нью-Йорк, – заключила я.
Принесли блюда, и я взглянула на тарелку с грустью. Аппетит так и не вернулся. А хаггис надо есть с желанием.
– Почему бы тебе не устроить месячный отпуск? – Казалось, Джонатан немного расстроен. – Ты ни разу не была в Нью-Йорке, что меня удивляет. Я познакомил бы тебя со своим городом, как ты меня – с Лондоном. Впрочем, если предпочитаешь остаться и заниматься делами вместо того, чтобы составить мне компанию…
Теперь он старался говорить весело, но получалось не ахти как.
– Так нечестно! – запротестовала я. – Дело ведь не в предпочтении!
– Именно в нем.
– Но, Джонатан…
Джонатан принялся за бифштекс – стал размеренно, точно хирург, отрезать жир.
– Ты утверждаешь, что я трудоголик, но я не ношу с собой повсюду два мобильных телефона, оба всегда включенные. Может, скажешь, за тобой этого не водится? – прибавил он, когда я чуть не раскрыла рот от изумления. – Я прекрасно знаю, что, когда мы встречаемся, ты ставишь рабочую трубку на виброзвонок. Даже моя бабушка не бегает в туалет столько раз за вечер. – Он посмотрел на меня, оторвав взгляд от расчлененного бифштекса. – Только, пожалуйста, пойми меня правильно. Здорово, что ты находчивая и вежливая. Большинство бизнес-леди, с которыми мне доводится сталкиваться, отвечали бы на звонки прямо за столом. Мне просто интересно, на каком месте стою для тебя я. И не играл ли более важную роль, когда был твоим клиентом?
– Ты о парике? – спросила я. – Если так…
– Нет! – Джонатан засмеялся. – О парике давай больше не будем, Мелисса. Я горд, что ты именно такая. И хотел бы, чтобы ты была моей подругой и когда работаешь, и когда сидишь дома. Не старалась выдавать себя за кого-то еще. – Он покачал головой. – А оставлять тебя надолго я даже боюсь – вдруг найдешь себе другого?
Джонатан во всех отношениях человек взрослый и умеет сказать подобные слова так, что в них не звучало и намека на хныканье.
Однако несправедливо обвиняет меня в том, будто работу я ставлю выше наших отношений. Если бы он только знал, каких мне стоило трудов выглядеть обольстительной, быть собранной и при этом держаться непринужденно в свободное от работы время! Такой была Милочка, не Мелисса!
В любом случае, всеми делами в агентстве занималась я. И не могла поставить на свое место временного работника.
– Поверить не могу, что ты смотришь на вещи именно так, Джонатан! Ты в моей жизни – самое главное. – Я не лгала. – С удовольствием поехала бы с тобой, сам понимаешь…
– Тогда едем.
Джонатан пристально посмотрел на меня, и я почувствовала: его терпению настал предел В памяти закопошились неприятные воспоминания: сердитые взгляды, когда я опаздывала, задерживаясь с клиентами, поднятые брови, когда он видел, что на работе я, э-э, в другой одежде.
Я поерзала на стуле. Неужели его правда тревожит мысль, что я найду себе другого? Это я-то?
– Ты хочешь, чтобы я выбрала одно из двух, так? – спросила я, набравшись храбрости. – Хоть и прекрасно знаешь, что и то и другое для меня очень…
– Не выбрала. Тебе будет негде жить. И давно пора отдохнуть. А мне надо, чтобы ты была рядом, – улыбнулся Джонатан.
Моя грудь наполнилась волнительным теплом, сердце забилось быстрее. Джонатан снова взял меня за руку и стал играть с моим перстеньком. Не с умыслом ли? – подумала я, чувствуя, как от головы отливает кровь.
– Конечно, я выживу и без тебя. Только это будет не жизнь. Понимаешь? – спросил Джонатан таким тоном, будто уже знал, что я в итоге отвечу.
– Я подумаю, – задыхаясь, проговорила я, когда он поднес мою руку к губам и, продолжая смотреть мне в глаза, поцеловал в ладонь.
– Хорошо.
Бывает, у меня возникает ощущение, что нашему роману недостает единственного: обилия танцев Басби Беркли.
– Объясни-ка еще разок, – попросила Габи, глядя на меня сквозь большие черные стекла солнцезащитных очков. – Мистер Безупречность хочет, чтобы ты поехала с ним в Нью-Йорк и целый месяц жила в его роскошном доме, пока тебе некуда приткнуться, а ты не желаешь сказать «да»? Но… почему?
– Потому что не в моих правилах обижать людей, – повторила я.
Габи так переиначила мой рассказ, что теперь в самом деле казалось, будто я веду себя нелепо. С другой стороны, рассуждать, как она, мог лишь человек бесхарактерный.
– Единственная, кого ты обидишь, буду я, Мел. Ты хоть представляешь себе, какие в Штатах цены на косметику? А мне теперь приходится экономить, сама знаешь.
Мы сидели на скамейке в Гайд-Парке, лакомились мороженым и наблюдали, как из офисов валят толпы людей, спешивших погреться на солнышке.
– Буду страшно по нему скучать, – траурным тоном произнесла я. – Надо было самой догадаться: скоро что-нибудь приключится, слишком уж хорошо все шло. Кстати, он и сам ценит меня не выше, чем работу, ведь не отказался же от новой должности, чтобы не «мотаться туда– сюда»!
Габи фыркнула.
– Елки зеленые, Мел! Ничего не понимаю. Он ведь не просит тебя переселиться в Нью-Йорк! Просто предлагает жилье до тех пор, пока Нельсон не вернется из треклятого благотворительного плавания!
Я взглянула на Габи и поняла, несмотря на огромные очки, что она хмурится. Видимо, до нее только сейчас стало доходить, каково встречаться с истинно благородным парнем.
