– Зачем тогда было выходить за него замуж?
– Я узнала об этом только после того, как вышла.
– Но ты была в него влюблена?
– Думала, что да.
Брэд беспокойно задвигался, как будто ее ответы его не удовлетворяли, неизвестно почему.
– Как ты думаешь, есть разница между любовью и влюбленностью? – наконец спросил он.
– Да, – ответила Джулия. – Первое – настоящее, второе – романтическая выдумка.
Снова появилась морщинка между бровей.
– Как получается, что ты, человек, который держит эмоции в морозильнике, выделяешь так много тепла? – спросил он почти что агрессивно.
– Я просто экономно расходую свои эмоции.
– Уж не хочешь ли ты этим сказать, что я разбрасываюсь моими?
– Нет, я вообще не думаю, что ты своими пользуешься.
– Понятно. Чувствуется работка Салли, не так ли?
– Салли не имеет к этому никакого отношения.
– Тогда почему ты задираешься?
– Я с тобой честна, считай это комплиментом.
– Без этого комплимента я бы обошелся. – Он продолжал хмуриться. – А чего бы именно ты от меня хотела? – грубо спросил он.
– Только того, что ты предложил.
Она увидела, как у него заходили желваки по сторонам его чувственного рта.
– Надеюсь, оправдал твои ожидания?
– Не жалуюсь.
– Вот видишь, – сказал он с оттенком разочарования. – Я же не зря просил не сразу сбрасывать меня со счетов. – Последнее слово он почти выкрикнул и резко сунул ей меню. – Давай кончать с этим. – Прозвучало как приказ. – Надо поесть.
Когда Джулия взглянула на маленькие хрустальные часики, стрелки показывали четыре утра. Самая темная ночь души. Именно поэтому она, по всей вероятности, и лежала в ней, так сосредоточенно исследуя свою.
Она тщательно перебрала все записи, которые аккуратно делал ее мозг даже в самые острые минуты экстаза; она нарисовала мысленный график: карабкающуюся вверх кривую, начинающуюся со странного физического притяжения до острых пиков физического наслаждения. Она взвесила показатели своего наслаждения, нырнула в глубину своего к нему отношения и поставила единственно возможный диагноз – наваждение.
Но, предъявляя свои заключения, мозг одновременно снимал с себя всякую ответственность: если бы она прислушивалась к нему, а не действовала по велению плоти, ничего бы этого не случилось. Так или иначе, он предупреждал ее, что она пожалеет; что пришло время удалить себя от источника заразы. Последняя в противном случае станет только опаснее, превратится в настоящую эпидемию одной из самых тяжелых и смертельных болезней – любви.
А это пугало ее до смерти. К этому человеку? Этому эгоистичному, беспечному, нагловатому, незрелому, непостоянному плейбою? Это просто не для нее!
«Разве? – презрительно спросил ее разум. – Тогда почему же ты плавишься, стоит ему до тебя дотронуться?»
«Секс, – честно призналась она самой себе. – Я изголодалась, а он подвернулся под руку. Любовь я понимаю иначе».
«Ну так определи, что такое любовь», – насмехался ее разум.
Но прежде чем она успела это сделать, зазвонил телефон. Брэд зашевелился, но не проснулся; он умел спать как убитый. Кто это может звонить в четыре утра? И тут она поняла. Его мамочка, разумеется.
Голос подтвердил ее догадку.
– Брэд, дорогой… это ты? – Напористо, с командирскими интонациями.
Джулия толкнула Брэда в бок.
– Тебя.
Не иначе как будет синяк, подумал Брэд и взял трубку.
– Брэд Брэдфорд… Мама! – Он внезапно сел прямо. – Да, да, все нормально, все выяснил. Что? Сегодня? Сейчас? – Огорчение явно было нарочитым. – Что ж, если надо… конечно, есть еще рейс в половине восьмого.
Самолет, чтобы спасти его, подумала Джулия. Увезти от ситуации, в которой он уже не чувствует себя в своей тарелке. Она ощущала, что отдаляется от него со скоростью света. Он положил трубку, провел руками по волосам и вздохнул:
– Вызывают домой. Назревает сделка.
«Знак, – подумала Джулия. – Ты на пороге, а за порогом тоска…»
– Как жаль, – заметила она.
– Мне надо быть в аэропорту в половине седьмого… – Быстрый взгляд на часы. – И заказать билет на тот рейс в половине восьмого.
– Хочешь, я за тебя это сделаю? – услышала она свой голос.
– Ты просто прелесть! Сделаешь? – Он облегченно спрыгнул с кровати, на лице улыбка. На этот раз никакого «последнего раза».
Ей удалось заказать ему билет в первом классе, пока он принимал душ. Она слышала, как он жизнерадостно насвистывает под шум воды. Одевшись, он повернулся к ней.
– Чем быстрее, тем лучше, – сказал он коротко.
Его поцелуй был скорее формальным, чем страстным. Ему хотелось поскорее уйти.
И вот дверь за ним закрылась.
Хотя все окна в столовой были подняты, бостонское лето давало себя знать. Из четырех женщин и трех мужчин, сидящих за столом, особенно мучилась от жары необыкновенно шикарная сорокатрехлетняя женщина, тратящая огромное количество денег и времени на то, чтобы выглядеть тридцатитрехлетней. Кожа ее блестела от капелек пота, а зачесанные назад волосы были влажными на висках и шее.
– Мама, ты просто должна установить кондиционер, – пожаловалась она. – Я не могу выносить эту турецкую баню, в которую дом превращается каждое лето.
– Я в этой стране живу сорок пять лет, – невозмутимо ответила ей Эстер Брэдфорд, – и я никогда не позволяла погоде так на меня действовать. Если бы ты, дорогая моя Битси, вместо того чтобы злиться, попробовала привыкнуть, тебе бы это пошло на пользу.
– Я привыкла жить в комфортабельных домах с кондиционерами, – ответила Битси.
– Я не могу этого допустить. Кондиционеры являются источником куда больших простуд, чем можно себе представить, и, если бы даже я не обращала внимание на свою астму, я все равно бы не согласилась иметь их в доме. Тебе бы пожить в Эруне пятьдесят лет назад, вот тогда у тебя действительно был бы повод для жалоб.
Тонкие губы леди Эстер растянулись в улыбке при приятных воспоминаниях, и Брэд, сидящий по другую сторону стола, поднял глаза к небу. Заметив это, его невеста Кэролайн Нортон, сидящая от него слева, толкнула его под столом.
– Эрун за последние пятьдесят лет здорово изменился, мама, – вступила в разговор старшая сестра Брэда. – Возможно, летом там было прохладно, поскольку стены толстые, но зимой, пока не установили центральное отопление, там должен бы быть настоящий ледник.
– Чушь собачья, – отшила ее леди Эстер. – Я думала, у тебя больше выдержки, Абигейль.
– У нее явно больше всего того, за чем надо приглядывать, – заметил Брэд, ласково улыбаясь сестре. Он не очень симпатизировал второй сестре, но обожал старшую. Эбби, как он любил повторять, надежный парень.
