В одиннадцать явился хозяин кафе, крикливо одетый итальянец, которого Дорри называла мистером Леоне. Он снял кассу, пересчитал выручку и запер все двери и ящики. Дорри представила ему Мэгги как свою кузину из Йетли. Мистер Леоне пристально оглядел ее с ног до головы и сразу потерял к ней интерес. Дорри заискивающе попросила их подвезти. Он высадил их на углу улицы, где жила сестра Дорри.
— Работать с ним — врагу не пожелаешь, ни слова нельзя поперек сказать, но если выручка приличная, он ничего, не наезжает, — поделилась Дорри с Мэгги.
Они подошли к небольшому домику с террасой. Дорри вошла первой и повела Мэгги по длинному узкому коридору, в конце которого находилась захламленная гостиная, заваленная кучами неглаженного белья, стопками журналов и газет, заставленная переполненными пепельницами. На диване возлежала молодая белокурая женщина. Растрепанные волосы, покрытые лаком, давно нуждались в свежей краске, халат требовал стирки. Увидев Мэгги, она ничуть не удивилась.
— Моя сестра Рини, — представила ее Дорри.
Не отрывая глаз от телевизора, Рини помахала рукой и пропела:
— Дор, поставь чайник. Умираю выпить чайку.
Кухонька была заставлена грязной посудой.
— Черт, чем ты целый день занималась? — прокричала Дорри сестре. — Небось в телек лупилась. Никогда ничего по дому не делает, — пожаловалась она Мэгги.
Мыть посуду Мэгги было не привыкать. Правда, ей еще не приходилось видеть столько немытых кастрюль и тарелок.
— Немножко горячей воды, и все будет в ажуре, — бодро сказала она.
Пока Дорри готовила чай, она перемыла все тарелки, горшки, кастрюли и даже бутылки и банки.
— Я вижу, ты в этом деле не новичок, — сухо откомментировала Дорри.
— Это было моей обязанностью дома, — честно призналась Мэгги.
Когда Дорри провозгласила «чай готов», Мэгги успела почистить раковину. Ей было приятно, что она может чем-то отплатить за гостеприимство.
На стол поставили блюдо с печеньем и чашки с горячим крепким чаем. Телепередача, в которую была погружена Рини, закончилась, но телевизор не выключали. Он работал все время, пока они пили чай, и Дорри пересказывала сестре историю Мэгги, которую та прерывала поцокиваньем языка и замечаниями вроде «бедняжка», дожидаясь, когда начнется еще какая-то интересная программа.
— Будь как дома, — без всякого выражения сказала она. — У нас тут полная свобода.
Мэгги настояла, чтобы ей позволили вымыть чайную посуду. «Сила привычки», — пояснила она.
— Никогда не видела у нас на кухне такой чистоты, — заметила Дорри и ядовито добавила: — Немудрено, что Билли сделал ноги.
— Билли?
— Ну да, это муж Рини. Бросил ее год назад. Живет с какой-то потаскушкой на Кентиш-таун. На детей, правда, кое-что выделяет. Он их всегда любил, Билли этот. Электриком работает, деньжищи калит будь здоров. А то хоть плачь — Рини нипочем не хочет отрывать свою задницу от дивана. Живем на то, что Билли даст, да я заработаю.
— А сколько у нее детей?
— Двое. Билли и Кэти. Они спят в комнате Рини. А ты сегодня со мной ляжешь. — Дорри зевнула. — Ну, пошли, что ли. Спать хочется смертельно. Слава Богу, завтра воскресенье и у меня выходной.
— А ты что — и по воскресеньям ишачишь?
— Не каждое. Через одно. За это отдельно приплачивают.
Они поднялись по лестнице, старательно обходя дыры в линолеуме. Дорри открыла одну из дверей. «Ванная», — показала она Мэгги. Мэгги поежилась. Чистота была одним из пунктиков у ее родителей. За ней следили особенно строго. В комнате Дорри было довольно уютно, на постели чистое белье. Рини оказалась женщиной добродушной, а Дорри по меньшей мере пыталась таковой казаться.
Мэгги достала из рюкзака туалетные принадлежности — подарок мисс Кендал — мыло в упаковке, шампунь, зубная паста и щетка, жестянка с душистым тальком — роскошь, которой она не знала в родительском доме.
— Хочешь первой пойти в ванную? — вежливо спросила она.
— Зачем? — равнодушно отозвалась Дорри. — А, ты про туалет… Иди сама, я сперва волосами займусь.
Когда Мэгги вернулась в комнату, Дорри накручивала последнюю бигуди.
— Надо бы перманент сделать, — сказала она, — но пока не могу себе позволить. — И, с завистью посмотрев на густые вьющиеся волосы Мэгги, добавила: — Везет же некоторым.
Дорри отправилась в ванную, а Мэгги нырнула в кровать. Матрас посередке был продавлен, ночью они будут скатываться друг на друга, но все-таки это постель, говорила она себе. А то пришлось бы сейчас гулять по улицам. Видно, судьба ко мне добра.
Дорри выключила свет и легла рядом. Они тут же скатились друг к другу, и обе рассмеялись.
— Хорошо, что ты не парень, — сказала Дорри. И, помолчав, спросила: — А у тебя есть дружок?
— Нет.
Мэгги даже поговорить как следует ни с кем из ребят еще не приходилось, во-первых, потому, что училась в женской школе, а во-вторых, общение с ними запрещалось церковью.
— У меня тоже нет. Был один, да одна дрянь увела. Но я бы все равно с ним спать не стала. Смотри, что с Рини приключилось. Билли на ней женился, когда она уже ходила с пузом. Нет, это не для меня. Меня никто не обрюхатит, пока колечко не наденет на пальчик. — Она широко зевнула. — Ну ладно, спокойной ночи.
— Дорри?
— А?
— Спасибо тебе. За то, что меня подобрала. Никогда не забуду твоей доброты.
— Да чего там. Ты тоже так поступила бы. Может, отплатишь мне тем же.
Мэгги повернулась на бок и уютно свернулась, чувствуя спиной тепло Дорри. Ей еще ни с кем не приходилось делить постель, но сейчас было так уютно, так спокойно и хорошо. А могло бы ведь быть хуже. Гораздо хуже. Но назад пути нет. Да и к мисс Финли тоже. И мисс Кендал звонить нельзя — вдруг телефон прослушивается? Мэгги видела много фильмов, где, разыскивая пропавшего, полиция первым делом прослушивала телефонные разговоры. Сама разберется. Разве не свободы она хотела? Беда только, что свободы оказалось сразу слишком много, и в ней очень трудно было ориентироваться. Значит, надо жить своим умом и надеяться на удачу. Завтра будет новый день…
Она зевнула, улеглась поудобнее и безмятежно провалилась в сон.
Барт отправился прямиком в бар, откуда его недавно вытащила Конни. Эль очень благотворно сказывается на умственной деятельности, а ему надо крепко подумать.
Сидя в своем излюбленном уголке пивной «Голова королевы», он думал о том, что на этот раз Мэгги, можно сказать, подписала контракт на бурлеск «Безумные мелодии». Бог знает сколько безумств пришлось ему пережить, работая с ней, но сейчас она хватила через край. Для нее были обычными прыжки от бешеного энтузиазма к периодам меланхолии, она скакала по жизни как горная козочка, только как бы ей на этот раз не оступиться и не угодить в пропасть. Это будет конец. И тут он ей не попутчик. Пускай сама предпринимает это путешествие в прошлое. Ей-то, конечно, плевать, что они разойдутся, горько подумал он, одним глотком резко понижая уровень пива в кружке. Это в ее характере: она не привыкла просить, уговаривать. Либо ты с ней заодно, либо пошел вон, плакать не станем. В отличие от большинства людей ее не пугала перспектива остаться в одиночестве. Мэгги почти всю жизнь была одинокой.
