Флер с трудом сдерживала раздражение.
— Наверное, и рабочих ты тоже не сможешь нанять на работу в праздники — надо ведь будет платить двойную зарплату.
Почему он все время с таким удовольствием подчеркивает контраст между Гилбертами и Хановерами?
— Смогу или нет, но я не собираюсь кидать деньги на ветер.
— Отлично, тогда ничто не помешает нам поехать. Я пришлю тебе все подробности по электронной почте.
— Можешь не утруждать себя.
— Послушай, я даже ничего не прошу взамен! Я даже не прошу тебя сообщить Тому, что я его отец. Не сомневаюсь, мой сын слишком привык к обществу Чарли Флетчера, ведь именно он обычно сопровождает вас к морю, правда?
— Чарли? — Чарли был просто старым другом, который помогал с ремонтом, бесплатно одалживал ей свой трейлер на время каникул и приходил поговорить о трагически рано умершей от рака жене. — Да он мне в отцы годится!
— Если только сумел бы стать им в четырнадцать лет.
— Чарли добрый человек, Мэтт. И он мой друг.
— Я тоже вполне мог бы стать тебе добрым другом.
Да, похоже, она может не рассчитывать, что выходные пройдут гладко. Она подняла на него взгляд. Как он уверен в себе! Флер покачала головой:
— Извини, но друзья не прибегают к шантажу и запугиванию. И уж, конечно, не станут втягивать тебя во что-то дурное.
— Дурное? Я всего лишь предложил повеселиться на выходные. Что в этом плохого?
Все, все! И у нее есть все шансы превратиться в неврастеничную и злобную мамашу, старающуюся удержать подальше от своего чада любящего отца, готового осыпать ребенка подарками! Какой кошмар, и Том действительно заслуживал большего, чем она сейчас в состоянии дать ему…
— Я бы попросила тебя на время отложить эту поездку в Диснейленд.
— Понятно. Предпочитаешь проводить отдых в облупленном трейлере?
— Он не облупленный, а уютный, и путешествовать в нем забавно. Диснейленд — это слишком, мы не готовы. Сначала тебе нужно завоевать доверие. — Увидев, что Мэтт нахмурился, она добавила: — Такую поездку тебе придется заслужить.
— Да? Каким же образом? Бессонными ночами? Или я должен заботливо поправлять одеяло, играть в ванной, читать на ночь сказки?
— Мэтт, прошу тебя!
Он настолько резко и неожиданно отшвырнул кочергу, которой мешал угли в камине, что Флер даже не заметила, каким образом Мэтт вдруг оказался так близко от нее. Она отпрянула, но сразу же поняла, что неверно расценила ситуацию — сейчас в его холодных серых глазах был не гнев, а боль.
— Ты лишила меня всего этого, Флер! Лишила пяти лет радости следить за тем, как мой мальчик что-то делает первый раз в жизни. Если бы я поступил так с тобой?
Она не удержала стон, сорвавшийся с губ, — именно это и было ее самым страшным кошмаром. Если Мэтт увезет Тома… Восточная Европа огромный регион, и пройдут годы, пока ей снова удастся увидеть сына.
— Если бы я поступил так с тобой? А ты отказываешь мне в возможности провести пару дней, наблюдая, как лицо Тома озаряет счастливое возбуждение. — Потом, точно придя в себя, он выпрямился и отступил с холодной усмешкой на лице. — В чем проблема, Флер? Ты опасаешься, что я завалю его сладостями и игрушками?
Она еще сильнее прижалась к спинке стула и покачала головой:
— Нет, Том заслуживает и подарков, и угощения. Я боюсь, что ты решишь, будто это все, что ему нужно.
— Можешь не волноваться. Я как раз занимаюсь организацией трастового фонда, который обеспечит Тому образование и вообще все его будущее, что бы ни случилось с фирмой «Гилберт».
— Я не об этом.
— Чего же ты хочешь? Хорошие отступные за развод? Половину моего состояния за твое сотрудничество?
Развод? Разумеется, о чем еще, как не о сделке такого рода, может думать такой человек, как Мэтт? Он наверняка намерен уладить эту старую неприятность, расчистить путь для новой счастливой жизни. Для поисков другой жены, такой, которая не станет обременять его запутанными историями из семейного прошлого. Наверняка у него уже кто-нибудь есть на примете…
— Мне не нужны твои деньги, — проговорила она, пытаясь заглушить свои внутренние терзания. — Наш мальчик так долго был без отца.
— Черт возьми, Флер!
— И я не хотела бы, чтобы в этой роли выступал некий дяденька, сваливающийся ему на голову раз в году под Рождество. Такой веселый Дед Мороз.
Внезапно она почувствовала себя так плохо, что быстро поднялась с места — надо скорее выйти на воздух, глотнуть кислорода…
Однако Мэтт остановил ее, ухватив за руки:
— Постой, мы же ни о чем не договорились. Я делаю все, как ты хочешь, но пока ничего не получил взамен.
— Неправда, я тебе отдала все.
Она отдала ему свое сердце, когда ей было всего восемнадцать, потом свое тело и всю свою жизнь, пожертвовала величайший день в жизни каждой женщины, обменяв сказочную свадьбу на пятиминутную церемонию в мэрии только потому, что он заверил ее, будто после свадьбы они никогда не расстанутся.
— А ты отказался от всего этого ради удовлетворения своей мужской гордости. — Флер высвободилась из его рук. — Пришли мне по электронной почте место и время нашей следующей встречи. И в другой раз постарайся держаться ближе к теме, а не переходить на личное. А я скажу Тому о празднике, на который нас пригласила Эми Гэлем.
— Не забудь записать в свой ежедневник ужин у Кей и Дона Ревенскаров в пятницу в семь тридцать.
— Не испытывай свою судьбу, Мэтт.
— И ты свою, Флер.
Вернувшись домой, Флер обнаружила отца лежащим на полу теплицы. Он был в сознании, но не мог пошевелиться и безуспешно пытался что-то сказать. Апоплексический удар, думала Флер, набирая номер «скорой» на своем мобильном. В свое время она проходила курсы первой медицинской помощи и знала, что, если больному в таком состоянии квалифицированная помощь будет оказана в течение часа, его шансы на выздоровление значительно увеличиваются. Но как знать, сколько времени отец пролежал? Хочется надеяться, не больше двадцати минут…
— Не волнуйся, папа, — проговорила она, накрывая его своим пальто, — врач уже едет. Все будет хорошо.
Он снова попытался что-то сказать, и Флер не нужно было вникать в его бормотание, чтобы понять — он пытается сказать ей, что растения гораздо важнее. Она не стала просить его не думать о подобной ерунде, а легла рядом с ним на полу, крепко обняв, и зашептала:
— Прости меня, папа. Я больше никогда не буду лгать тебе, никогда…
Она повторяла эти слова, прижимая свою мокрую от слез щеку к его щеке, до тех пор, пока не приехала «скорая», потом отвечала на вопросы врача, беспомощно наблюдая, как медики ставят ему капельницу.
