— Да, он.
— Что ж… — Последовала пауза. — Ты с ним… видишься?
Стефани вдруг вспомнилось появление Мартина из озера. Она едва сдержала смех и уклончиво ответила на вопрос Антонии:
— Он… э-э-э… помогает Фрэнку разобраться… с этим происшествием.
Потребовалось еще десять минут, чтобы окончательно убедить мать в том, что нет причин для беспокойства. Повесив трубку, Стефани невидящим взглядом уставилась в стену над диваном. Обычно в уик-энд она после церкви заезжала на станцию, но теперь, без машины, попасть туда не могла, а без этого не знала, чем заняться. Она вдруг поняла, как много значит для нее работа. Ничего другого у нее в жизни не было.
Побродив по террасе, Стефани уселась на скамейку-качели лицом к озеру. Оттолкнувшись от пола, она стала, покачиваясь, думать о двух вещах, которые в ее сознании были неразрывно связаны: кто мог подстроить ей все эти пакости и почему ее так влечет к Мартину Эбботу?
Как ни странно, ее мало встревожили происшествия с камнем и машиной. Никто в Стонвилле не хотел причинить ей серьезного вреда — просто выражали свое возмущение. Стефани подумала вскользь: а не отменить ли передачу? Но она знала, что не сделает этого. «Добавьте остренького» ждал большой успех, да и Стефани общение со слушателями в прямом эфире доставляло удовольствие.
Нет, главной ее заботой был Мартин. Каждый раз, когда он оказывался поблизости, ей вдруг делалось жарко и становилось трудно дышать — словно она надела на голое тело слишком тесный шерстяной свитер. В его обществе она не могла сосредоточиться ни на чем… и ни на ком, кроме него.
К полудню Стефани готова была лезть на стену. Она шесть раз поговорила с Самантой по телефону, съела почти полную банку арахисового масла и бессчетное число раз «пробежалась» по всем телевизионным каналам. Однако осталась тверда в своем намерении не звонить Мартину. Когда машина будет готова, он объявится сам.
Что он через час и сделал.
Стефани стояла на террасе в тени навеса и смотрела, как он въезжает на гравийную дорожку перед домом. Мартин заглушил мотор и выпрыгнул из своего джипа. Черные как смоль волосы блестели под жаркими лучами солнца. Он был в темных очках в золотой оправе, в джинсах и в майке. Медленно подойдя, Мартин остановился у нижней ступеньки лестницы.
— Ваша машина готова, — сказал он. — Я отбуксировал ее в ремонтную мастерскую в Хантсвилле, где поставили четыре новые шины. Машина сейчас там. Я отвезу вас.
Стефани никогда бы и в голову не пришло рассматривать автомобильные шины как главную движущую силу в романтических отношениях, но тот факт, что Мартин проделал весь этот путь, для того чтобы сэкономить ей немного времени и денег…
— Вы вовсе не обязаны были это делать, — сказала она. — Но я, разумеется, очень вам признательна.
— Я на это и рассчитывал. Вы можете отплатить мне добром за добро… тем или иным способом.
Почему все, что говорит этот мужчина, имеет чувственный оттенок… А может быть, это происходит только в ее сознании?
— Я… я заплачу вам. Бумажник в доме. Я выпишу чек.
Мартин в два шага преодолел ступеньки террасы и оказался рядом со стоящей в приоткрытых дверях Стефани. Сняв очки, он посмотрел ей в глаза.
— Откровенно говоря, я рассчитывал на нечто большее, чем чек.
Сердце гулко застучало в ее груди.
— Ужасно жарко, — сказал Мартин. — Не найдется ли у вас стаканчика чего-нибудь холодного и мокрого?
Стефани слабо улыбнулась. Ее колени дрожали.
— Конечно. Д-думаю, это мне по силам. Она пошире открыла стеклянную дверь, и Мартин проскользнул мимо нее в дом. Точнее, начал делать это. Он остановился на пороге и посмотрел на нее сверху вниз. У него невероятно длинные и черные ресницы, какие мужчине иметь просто непозволительно, подумала вдруг Стефани, чувствуя, как во рту у нее пересохло от близости к нему.
— Ночь прошла спокойно? — спросил Мартин. — Никаких незваных гостей? Только ты — в моих снах.
— Да… да, прекрасно. Я спала как убитая, ни разу не проснувшись.
Он внимательно посмотрел Стефани в глаза. Она врала как сивый мерин, и Мартин это знал.
— Хорошо, — медленно произнес он. — Это радует. Я тоже.
Стефани попыталась, но так и не смогла проглотить застрявший в горле комок, который не давал ей дышать. Наконец Мартин, миновав ее, вошел в гостиную. Хотя он уже бывал здесь, но в прошлый раз Стефани не обратила внимания на то, какой тесной кажется комната в его присутствии.
Мартин кивком указал на панорамное окно, не отрывая, однако, от нее взгляда.
— Стекло уже вставили.
— Да.
— Красивый вид.
— Спасибо.
Спустя мгновение они столкнулись где-то посередине гостиной. Стефани не знала, кто сделал первое движение, да это и не имело значения. Она просто стояла там, мечтая, чтобы он ее поцеловал, — а в следующий момент он уже делал это, крепко обняв и прижав ее к своей груди. Мартин пробормотал что-то гортанное. Она не расслышала, что именно, но это тоже было не важно. Единственное, о чем она могла думать, — это о властных губах, завладевших ее губами, о теплом настойчивом языке, о его руках… руках, которые, казалось, были везде.
Они сжимали друг друга в объятиях так крепко, словно от этого зависела их жизнь. Наконец у обоих в легких иссяк воздух. Ошеломленная Стефани слегка отстранилась и посмотрела на Мартина.
— Ч-что происходит?
— Я всегда считал, что это называется поцелуем.
Она покачала головой, — Это не имеет ничего общего с тем, что я испытывала, целуясь раньше.
— Наверное, вы целовались не с теми. Сердце буквально выпрыгивало у нее из груди. Стефани неохотно отступила, разорвав их объятия.
— Мартин… я… не знаю, как это сказать… Одним словом, я не хочу сейчас связывать себя… серьезными отношениями.
— Вот и хорошо, — ответил он. — Я тоже. Стефани заморгала.
— Нет?
Он покачал головой.
— Но… — Его слова сбили ее с толку, немного разочаровали и, может быть, даже чуть-чуть рассердили.
— Нельзя же считать каждый поцелуй событием вселенского масштаба, Стефани. Иногда поцелуй — это только поцелуй. Не анализируйте этого, ладно? Просто расслабьтесь и получайте удовольствие.
— Иногда поцелуй — это только поцелуй, — повторила она, словно пытаясь постичь смысл этих слов.
— Верно.
Мартин снова преодолел разделявшее их расстояние, склонился и легонько коснулся губами уголка ее рта. Это простое прикосновение, которое даже нельзя было назвать чувственным, вызвало у Стефани такую бурю эмоций в душе, что она усомнилась в том, что Мартин говорит ей правду.
Иногда поцелуй — это только поцелуй… Она посмотрела в темно-синие глаза, и голова у нее закружилась. Да, внезапно подумала она, но иногда это нечто гораздо, гораздо большее.
