И если поначалу я избавилась от плакатов, переклеив в спальне симпатичные обои с котятами, то лишь для того, чтобы через пару недель снова повесить над кроватью черно-белый, как и моя тоска — снимок Филатова. Говорят, любить нужно так, чтобы твою фотографию носили в кошельке. Так и есть, я буквально молилась на изображение Лени. Скучала по нем, тосковала, и отказаться от любви к нему было выше моих сил. Люба, глядя на мои переживания, назвала меня чокнутой и помешанной, и была права. Я скучала по нем… тосковала не только по его образу, внешности, ярко-синим глазам, но даже по мыслям и воспоминаниям. Кто такой Леня, по сути? Всего лишь самый красивый и самый жестокий мужчина на свете. Всего-то навсего…
Меня ломало, как наркомана, лишенного дозы, хотелось рыдать от одиночества, и я никак не могла понять, почему ощущала себя такой неприкаянной в доме, где живут мои родные люди. Люди, умеющие удивлять.
— Надюх, я беременна, — огорошила меня прямо в лоб Любаша в очередной попытке вытащить меня из продолжительной депрессии.
Я попыталась абстрагироваться от собственных проблем и, искренне обрадовавшись за сестру, тут же принялась поздравлять ее.
— Как отреагировал Денис? — само собой разумеющийся вопрос потерпел неожиданное фиаско.
— А при чем здесь Денис? — невинно удивилась Люба, сделав вид, что все в порядке: — Отец моего будущего ребенка не он.
Меня будто обухом по голове ударили. Я мысленно взмолилась, чтобы моя догадка не подтвердилась. Неужели та единственная ночь с Лешей Бахтиным оставила вот такой памятный след в жизни моей сестры? Измена, пусть и с кумиром миллионов, всегда остается изменой. И эта беременность — прямое тому подтверждение.
— Да, — подтвердила Любаша мои опасения. — Я беременна от рок-звезды. Твоего, между прочим, кумира.
Ну, допустим, бас-гитарист «Внедорожника» моим кумиром не был, в отличие от фронтмена, но настрой Любы развеял мою растерянность.
— И что ты будешь делать?
— Как что…? — изумленно подняла бровь сестра, будто услышала чистейшую глупость. — Рожать!
— А… — продолжить свой вопрос мне не позволили. Люба уверенно заявила:
— А Алексею об этом знать не обязательно. Сама воспитаю.
Я подумала о будущем своего еще нерожденного племянника, и оно, увы, не казалось мне радужным. Да, его будет любить вся наша большая семья, но любому ребенку нужен отец. Сестра же так не считала и, оповестив родителей о своем положении, твёрдо заявила, что готова стать матерью-одиночкой. Мама с папой, скрепя сердце, ее в этом поддержали.
— Леонид Александрович, вы вернулись! — Леню с порога встречала Варюша, которая уже давно стала полноправным членом его семьи. — Знаете, Темочка научился говорить слово «папа».
Леня кивнул няне и заглянул в комнату сына. Мальчик стоял у окна и рассматривал пейзаж за прозрачным стеклом. На отца он не обратил ровным счетом никакого внимания, даже не обернулся в его сторону.
— Темочка по вам очень скучал, — суетилась вокруг Варюша.
Филатов глубоко вдохнул и поборол наворачивающиеся слезы. Сильный, уверенный в себе музыкант, собирающий на своих концертах стадионы, вдруг задрожал, нерешительно подошел к ребенку и опустился перед ним на колени. Обнял крепко, сильно, чувствуя непомерную вину перед ним.
Артем сжался в его руках, будто прикрываясь, и вдруг посмотрел на отца яркими синими глазками. Он будто пытался вспомнить что-то, пыжился, и все же смог выдавить из себя по слогам хриплое:
— Па-па…
У Филатова сердце в груди сжалось, сморщилось, словно лишенный воды и света цветок, и мужчина подумал: если уж его безнадежный сын смог научиться говорить — пусть с трудом, пусть с опозданием, но он смог! — то и он сам может научиться чувствовать…? Заново, как в первый раз…
День моего совершеннолетия отмечать не хотелось. Вот если бы Филатов был в зоне моей досягаемости, то я бы, без сомнения, закатила громкий праздник, помпезно отметив этот день в календаре красным, когда все ранее запрещённое стало разрешено. А без Леонида мамины приготовления и ожидание гостей с самого утра казались мне пиром во время чумы. Ненужные слова поздравлений и пожеланий любви и счастья в этот день звучали как издевка.
К тому же после длительного перерыва в учебе мне кровь из носу необходимо было догнать пропущенный материал и направить все силы на написание курсовой работы. В колледже на все вопросы о моих пропусках отвечала однозначно — болела. Я ведь действительно болела, ведь иначе, как болезнью, мою любовь к Филатову назвать нельзя. Моя неизлечимая болезнь, и я хочу снова умирать в его руках.
— Надь, я хочу с тобой поговорить, — подошел ко мне после лекции Андрей.
— Давай не сейчас?
Я складывала конспекты в сумку и даже не смотрела на однокурсника, всем своим видом показывая нежелание разговора. Этому трюку я научилась у Лени, полностью скопировав и его напряженную позу, и резкие интонации в голосе. Вместо ответа однокурсник положил передо мной на парту плюшевого медвежонка-тедди, серого такого, невзрачного. Прямо как я. Верная ассоциация.
— С днем рождения!
— Спасибо, — изо всех сил стараясь казаться милой, поблагодарила я и грубо засунула игрушку в сумку. Отдам Любаше для будущего племянника. А мне это ни к чему — выросла уже из возраста медведей, белочек и зайчиков.
Тема возраста бессознательно колола меня изнутри все это время. С сегодняшнего дня я совершеннолетняя, но какой в этом толк, если человек, единственный, для которого цифры в паспорте имеют значение — от меня отказался? И теперь мои импровизированные каникулы с группой «Внедорожник» остались в прошлом. Красивое воспоминание, о котором я никогда не забуду, как не забуду и своего первого мужчину.
Черт, Филатов уже начинает мне мерещиться — вон он, маячит среди толпы студентов незримой тенью отца Гамлета. Быстро покачала головой из стороны в сторону, прогоняя галлюцинацию, но навязчивое видение никуда не исчезло. Не сразу до меня дошло, что со зрением у меня все в порядке. Как, впрочем, и с головой.
Леонид Александрович собственной персоной, не удосужившись прикрыться капюшоном, стоял у выхода, скрестив руки на груди, и не сводил взгляда с двери. Конечно, я не обозналась — спинным мозгом почувствовала, что это он. И смотрел он НА МЕНЯ!
Рядом с ним суетливо прыгала небольшая стайка студенток. Они пристально и нагло рассматривали Филатова и громко спорили — он это или не он. Звезда отечественного рока, заметив неприкрытое внимание к собственной персоне, отвернулся от девушек, все же натянул широкий капюшон, пряча лицо и не позволяя никому себя рассмотреть. А я чуть не закричала от радости. Все обиды и переживания мигом отошли на дальний план подсознания, скрывшись в уголках памяти. Вместо них теперь в моих мыслях ярким фейерверком проносилось заветное понимание, что Леня здесь. И уверенность в том, что он приехал именно ко мне — захватило с головой.
На ватных ногах я подошла к мужчине, остановившись от него на расстоянии вытянутой руки. Вопросы в моей голове проносились один за другим в нескончаемом хороводе, а вот Леня был относительно спокоен. По крайней мере, мне так казалось. Он с натянутой полуулыбкой протянул мне руку с небольшим бумажным свертком.
— С днем рождения, — меня будто током ударило от его прикосновения. — Теперь ты совсем взрослая.
— Но недостаточно взрослая для тебя? — надо же, сам приехал. Поздравил меня ни смс-кой, ни звонком, а лично. Неужели я смогла удостоиться этой привилегии?
— Это наш новый альбом, — проигнорировал Леня мой вопрос и указал на свёрток. — Официальный выход через месяц.
Он говорил, а я смотрела на него во все глаза, и сердце в груди остановилось. И время тоже остановилось. Голос любимого человека, о чем бы он там не говорил — показался мне самым волшебным звуком на планете. Меня охватывали сотни чувств, и самым сильным из них была нежность. И сейчас, в этот самый момент, я уже не помнила, что ещё утром хотела обрушить на этого мужчину весь свой гнев и всю свою обиду.
