— Знаете выражение Фаины Раневской «плюнуть в небо»? — парирует Тами. — Так вот, некоторые люди «плюнули» глупость о вечной любви. И в это все верят. А любовь — всего лишь химия… Браки держатся на других — гораздо более фундаментальных вещах.
Боже мой! Она запомнила эту чушь, сказанную мной! Идиотскую байку, которую я придумал от злости на себя и реакцию на нее собственного тела.
— Браво, Тамилочка! Я выяснил, что вы учитель химии. Простите любопытство старика. — Вмешивается Басов. Ну конечно, простое любопытство, так мы и поверили! Наверняка старый жук разобрал досье Тами на молекулы. — Что же мы тут стоим? Гости заждались! И им хочется узнать, как наука объясняет любовь? Есть ли любовь на самом деле?
— С удовольствием поведаю гостям об этом, — обольстительно улыбается моя невеста и следует к столу, крепко сжимая мою похолодевшую кисть.
Глава 15
Вацлав
— Что же, вы совсем не верите в любовь? — протягивает Басов, сверля мою невесту липким взглядом. Справа от него сидят Данилевские — Семен Альбертович с женой Ксенией и дочерью Сашей, слева Стеллочка. А чуть поодаль — прямо под свисающей хрустальной люстрой — Тами… Ну и я вместе с ней — сижу с видом молчаливого хмурого наблюдателя. Остальные гости занимают добрый десяток других столов. Кого-то из них я знаю, кого-то нет: Басов не считает нужным представлять нас, а у меня и нет желания знакомиться с кем-то и подвергать Тамилу оценивающим взглядам.
— Я верю в науку. В уважение, преданность, верность… — голос Тамилы слегка подрагивает. — А это… скорее сознательный выбор человека, не имеющий отношения к чувствам. Эмоции — они ведь… быстротечны, обманчивы и непостоянны.
— Интересно, — прочистив горло, вклинивается Ксения Данилевская. — По-вашему, влюбленность — не что иное, как проходящая эмоция? Так? А как же долговременные отношения? На чем тогда строится брак? — она бросает взгляд на Семена, очевидно, недоумевая, как смогла прожить столько лет с изменщиком и пьяницей. Деньги, моя дорогая! Вот причина, по которой ты терпишь этого козла. Бриллиантовые серьги, некрасиво оттягивающие твои мочки, дом в коттеджном посёлке и санаторий три раза в год — вот и весь секрет! Могла бы не спрашивать Тамилу, но… Это была бы не матрона Данилевская — старая прокурорша, любящая внимание к себе не меньше, чем дорогие украшения.
— Позвольте мне объяснить природу первой, острой влюбленности. При переживании любви в мозге синтезируется фенилэтиламин. — Тами слегка приосанивается. Кладёт расслабленные кисти на стол, вмиг привлекая внимание гостей к сверкающим бриллиантами кольцам. — Это вещество часто называют «веществом любви». Формула вещества простенькая, однако оно вызывает потрясающие переживания: эмоциональный подъем, возбуждение, симпатию, сексуальность. Однако эта субстанция в организме легко разрушается ферментом моноаминоксигеназой. Считают, что фенилэтиламин синтезируется в организме только в начале возникновения чувства любви.
— Позволю себе не согласиться, — прокашлявшись, брякает Семён. — Что запускает эту самую влюбленность? Этот ваш… фенилэта…
— Фенилэтиламин, — мягко поправляет его Тамила, награждая краснолицего Данилевского улыбкой.
— Да, он же выделяется не на всех?
У тебя, старый хрыч, почти на всех! Ты мимо юбки не пройдёшь!
— У ребёнка с детства формируется образ человека, кого он считает плюсом. Того, кто вызывает положительные эмоции, нравится. Из многообразия встречающихся в жизни людей, их поступков и образов вырастает идеал — тот, кто во взрослой жизни с вероятностью в девяносто девять процентов, вызовет всплеск «вещества любви».
— На наши предпочтения оказывают влияние люди из детства? Те, кто ранили нас или, наоборот, защитили? И из их внешности мы рисуем себе эдакую мозаику — идеального человека? — тоненький голосок Сашеньки проносится по высоким сводам зала. Ярик рассказывал, как она ублажала его в туалете — Басову вздумалось отпраздновать Новый год на широкую ногу и он зачем-то позвал меня и Огнева. Рассказы Яра о его несуществующих виллах на побережье Испании вмиг вызвали в теле юной искусительницы тот самый всплеск «вещества любви».
— Совершенно верно, — кивает Тамила.
Лицемеры, пошляки, стервятники… И Тами — хрупкая иволга, случайно залетевшая в силки. Мне тошно смотреть на них. Тошно от себя самого — такого же лицемера… Она говорит о любви, как о чем-то глупом и преходящем, а я… чувствую себя подопытным кроликом. Я ведь ощущаю все это рядом с ней: радость, возбуждение, желание касаться ее, ласкать, целовать, защищать…
— Владимир Юрьевич, вы нас будете угощать баснями? — лениво бросаю я, стремясь отвлечь внимание гостей от моей невесты. — Или решили сэкономить на блюдах? Стол ломится от закусок и спиртного, и просьба звучит неуместно, однако Басов правильно понимает мой толстый намек отстать от Тами.
— Конечно, Славочка. Сейчас распоряжусь подать горячее.
Гости затыкаются и сосредотачиваются на своих тарелках. В воздухе повисают ароматы жареной стерляди, шашлыка и омаров, приправленные тонкими, едва уловимыми запахами спиртного. Данилевский пьет коньяк, Басов со Стеллочкой виски, дамы вино, а я… апельсиновый сок.
— Тамила, какое вещество в вашей крови? Ваши чувства к Вацлаву только зародились или… — отхлебнув щедрый бокал виски, протягивает Стелла.
— У нас крепкие чувства, Стелла. Иначе я бы не женился. — Довольно ухмыляюсь, сжимая ладонь Тами.
— Я спросила у Тамилы, — фыркает она, мазнув по мне взглядом.
— Эндорфины, — отвечает Тами. — Они вырабатываются, когда видишь близкого человека. Это гормоны любви и счастья. И да… у нас крепкие чувства.
Стелла строит кислую мину и замолкает. Не уверен, что у Тами в крови эндорфины… Вот у меня да… И до черта тестостерона, адреналина и прочего дерьма, заставляющего меня терять от нее голову.
Мы спокойно ужинаем и участвуем в непринужденной застольной беседе, сменяющей, наконец, допрос про любовь. Гости поздравляют Басова, грузят на специально отведенный для этого столик подарки, суют конверты с деньгами, читают стихи и поздравления… А потом ведущий объявляет перерыв. Музыканты играют блюз. Официанты убирают грязную посуду и сервируют чайный стол.
— Не хочешь прогуляться? Здесь очень красивая территория. Можем как-нибудь приехать с Сонечкой в выходные.
— Пойдем, — кивает Тами, но я замечаю тень грусти, скользнувшую по ее лицу.
Помогаю своей даме накинуть болеро и направляюсь к выходу, крепко сжимая ее ладошку. Швейцар распахивает перед нами дверь. Мы пробираемся через
