нечитаемые, визитки подплывшие и даже не ламинированные. Вы их дома на принтере распечатали, Артур Семёнович?
— Конечно нет, Злата Владимировна, в типографии заказывали.
— Не вижу отчёта по стоимости и тиражу печатной рекламной продукции. Чтобы в течение часа был. И я вроде бы говорила, что упор в рекламных плакатах и буклетах должен быть на безопасность и комфорт. Чего хотят люди, заказывая автобус для экскурсии для своих детей? Или отправляясь на море с семьёй? Безопасности передвижения и комфортных условий! А здесь на половину листа технические характеристики транспорта. Кому это интересно?
Артур Семёнович стал убеждать меня, что он всё понял и принял к сведению. Не знаю, за какие заслуги Глеб взял этого тугого на голову рекламщика. Надо дать распоряжение Косте, чтобы уволил его.
Звонит телефон. Номер незнакомый.
— Слушаю, — отвечаю резковато, всё ещё злясь на беспредел на фирме.
— Ты не пришла на запланированное свидание.
Глеб. Его слышать сейчас мне совершенно не хочется, как и видеть. Потому и не пришла. Уж слишком я на него зла.
— Занята была.
— Чем интересно?
Интересно ему.
— Вела душевный разговор с Ритой. В ответ повисает пауза.
— Злата… Что бы она ни говорила…
— Пошёл ты на хрен, Глеб, — отключаю звонок и захлопываю телефон.
Выдыхаю резко, потом вроде бы выравниваю дыхание. Снова врать намеревался. Или испугался того, что Рита выдала мне не только их грязный секрет, а и кое-что ещё.
Собираю вещи, работать сейчас уже не могу. Глеб своим звонком всколыхнул эмоции. А эмоции — зло. Потому что когда я начинаю в них погружаться, то снова открываю контакт Бахурина и намереваюсь позвонить и рассказать о флешке.
Звоню Ларисе, если не занята, то можно пробежаться по магазинам. Мне срочно нужно отвлечься. Ещё один комплект сексуального белья, который никто не увидит, не помешает.
Встречаемся с Артёмовой через полчаса. Водителя с машиной отпускаю, потому что Лара сегодня за рулём.
— Ты сегодня жутко взвинчена, — замечает подруга. — Понятно, что ситуация сложная, но от тебя аж электричество.
— Оказалось, что Глеб всё это время изменял мне с той потаскушкой.
Артёмова резко тормозит, съезжая на обочину, и оборачивается на меня.
— Охренеть.
— Да.
Лариса снова заводит двигатель и выезжает на дорогу. Какое-то время молчит.
— И… как ты?
— Зла.
— Ну ещё бы, — качает головой. — Златка, а может, тебе тоже пора?
— Изменить ему? — поворачиваюсь к подруге и поднимаю в удивлении брови.
— Ну да, тем более есть с кем.
— Э… и с кем это, Ларис?
Артёмова продолжает с особым вниманием следить за дорогой, но при этом делает такое лицо, будто я уже изменила мужу.
— Да не придуривайся, подруга. С кем, с кем… Со следаком этим твоим. А то я не вижу, как вы смотрите друг на друга.
— Лариса, ты с ума сошла? Он пытается посадить моего мужа за решётку.
Артёмова как раз заводит машину на парковку у торгового центра, становится в нужный прямоугольник и глушит мотор, а потом поворачивается ко мне, делая вот эту хитрую лисью мордочку, которую умеет делать только она.
— Ну и отлично. Тонкая месть. Да и… Злат, он твой бывший. Прикольно снова попробовать то, что когда-то казалось вкусным. Ты же с ним спала уже, неужели настолько не понравилось? Или уже не помнишь, как было.
Ларисе можно многое. Очень многое. У нас нет запретных тем, так уж вышло. Иногда она слишком прямолинейная, иногда даже чуть грубоватая. Но ковырять ту самую, заветную ячейку, спрятанную в глубинах моей души, даже ей было не позволено.
— А как было? Давно и больно, — отворачиваюсь от неё и уставляюсь в окно, за которым люди снуют с тележками, выгружая купленное в гипермаркете в багажники своих машин. Не хочу её пускать. — Десять лет прошло. И вообще, что за глупость ты придумала?
Лариса вздыхает, касается моего плеча ладонью. Всегда так делает, когда я обижаюсь. А потом говорит уже намного мягче и искреннее.
— Злат, не обижайся. Просто я тогда на приёме в шоке была, как от вас двоих искрило. Это только совсем тупой не почувствует. Неужели нутро никак не отзывается?
И всё же моя броня, которую я наращивала в том месте, где внутри храню ячейку с воспоминаниями, трескается. Настоящее не может не проникнуть туда. Оно просачивается, но мне так страшно, что оно отравит содержимое.
— Я не знаю, — закрываю ладонями лицо. — Я чувствую себя рядом с ним странно. Это как страх, только иначе. У меня начинают дрожать руки и сохнуть во рту, я будто боюсь его, Лариса, но…
— Это возбуждение.
Щёки краснеют. Моя женственность заглохла. Не от рождения, но в какой-то момент нервная система просто погасила её. Я даже к сексологу ходила втайне от Глеба, он направлял к неврологу, к эндокринологу. К гинекологу, естественно. Но все лишь разводили руками.
«Функционально всё в порядке».
А на деле… Лишь нечто очень отдалённое. Не противно, и на том хорошо — вот с такими мыслями я смирилась.
В чём-то я понимаю, почему Глеб нашёл себе любовницу. Потому что я слишком холодная. Всегда сухая. Безэмоциональная. А ведь иногда он очень старался разжечь огонь страсти во мне. Но притворяться и имитировать — значит лгать. А я этого не могу.
Да к тому же ещё и бесплодная. Тут тоже всё «функционально в порядке», но забеременеть так за пять лет и не вышло.
— Ладно, хватит об этом. Ни с Бахуриным, ни с кем-либо я спать для мести Глебу не собираюсь.
Решительно берусь за ручку автомобиля и выхожу наружу. Артёмова тоже выбирается, ставит на сигнализацию, и мы идём в торговый центр. Следующий час стараюсь выбросить всё из головы. Важно уметь переключаться. Шопинг — отлично!
— И вот эти красные трусики, пожалуйста, — улыбаюсь девушке-консультанту, а та и рада стараться, потому что сейчас я планирую оставить в их отделе как минимум две её месячных зарплаты.
Потом
