женской линии все как хотят поплакать, так сразу лезут под кровать. И бабка моя так делала, и прабабка.
— Так я и подумал, — улыбнулся он и протянул руку, чтобы помочь мне встать.
Но я отказалась. Определённо, мне и так было хорошо. Дальше пола не упадёшь, а его присутствие в моей комнате могло вызвать незначительные головокружения. А ещё небольшие сложности, если я свидетель «преступления». Но я надеялась он всё же не убивать меня пришёл.
— Чем обязана? — смягчила я, уже готовое сорваться с языка «Какого хрена ещё тебе от меня надо?»
— Хотел поговорить.
— Ну, говори, — резонно решила я, что уж если он со мной на «ты», то и мне не стоит церемониться.
Он достал из-под стола табуретку и сел напротив меня как Повелитель табуреток.
Я церемонно подогнула ноги и выпрямила спину, как турецкий султан, принимающий посла.
— Что предложил тебе Прегер? — огорошил он меня вопросом.
Честно говоря, я думала разговор пойдёт о его жене. Что мне рекомендуется помалкивать о том, что я видела. Хотя, что я там видела-то?
— Нет, погоди, — спохватилась я. — Давай начнём с того как ты меня нашёл.
— О, господи! — фыркнул он. — Это что, так трудно, Яна Ольшанская? Промоутер туристического агентства «Азимут», студентка второго курса факультета «биоинженерные технологии». Это моя работа — знать. Хотя, признаюсь, биоинженерные технологии пришлось гуглить. Очень удивился, когда узнал, что это на стыке биологии и информатики и про наукоёмкие технологии. Мощно.
Я пожала плечами.
— Да, так бывает, когда не знаешь, тебе куда: к умным или к красивым. В генетики или в программисты. Оказалась, транскриптомика, метаболомика и протеомика — прямо моё. Так на чём мы остановились? — он хотел ответить, но я подняла руку. — Поправь меня, если я не права, человек, чья работа знать: ты не знаешь о чём со мной говорил Платон?
— Платон! — хмыкнул он. — Для тебя он в принципе Платон Андреевич, а лучше господин Прегер. Ну ладно, уела. Потому что да, что знает Платон — знает только Платон. И я буду тебе очень благодарен, если ты будешь так добра и скажешь о чём вы говорили.
— Хм, — я демонстративно задумалась. — Это с чего же мне быть такой доброй?
— Ну ты же добрая, — очаровательно улыбнулся он.
— М-н-н… только не сегодня, — посмотрела я на него заплаканными глазами зло.
И не соблазняй меня своими ямочками! Один раз я тебе уже поверила! Второго не будет!
— У тебя что-то случилось? — явно были у Григория проблемы с невербальной коммуникацией. Тяжёлый запущенный случай. А ведь я не хотела в лоб.
— Ну как тебе сказать, — вздохнула я. Оперлась на кровать, встала. Отряхнула штаны. И замерла над ним богиней правосудия. — Меня чуть не изнасиловали. Я потеряла работу. Я только что поняла, что мне нравится парень, а он, оказалось, любит другую. В общем, полная залуподрянь…
Я смерила его взглядом и ждала в ответ чего-нибудь эпического и такого же бесполезного вроде «Дерьмо случается!».
И он оправдал мои ожидания…
— Уна путада! — покачал головой этот Повелитель матерного испанского языка.
Уверена, так оно и переводится. Но, спасибо, хоть сочувственно не вздохнул, а то я бы ещё на его груди разрыдалась.
— Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему мне глубоко насрать чего ты от меня хочешь. Как глубоко насрать и на секреты Прегера. И на его жену. И на тебя. Мне нет до вас никакого дела. У меня всё!
— А ты сама уволилась или как? Что значит: потеряла работу? — словно из всего, что я сказала, он услышал только это, спросил Гриша.
— После того как это козёл Артур меня чуть не изнасиловал? — хмыкнула я. — Конечно, сама. Сразу после того, как Прегер предложил мне деньги за ночь с ним. Вот такой чудесный выдался у меня денёк.
— Серьёзно? — поползли на лоб его глаза. — И много предложил?
— А ты что, его бухгалтер? — хмыкнула я: так странно он вырывал из моих монологов фразы.
— Нет, конечно, нет, ты права, — кажется, ему даже внезапно стало жарко. Он вытер лоб. Посмотрел на окно, словно ему не хватало свежего воздуха.
Святой Мистер Мускул, а окно у нас какое грязное! Под кроватью паутина, окно заросло копотью, словно мы тут сырые портянки жгли — давненько же мы не убирались.
— Артур — это менеджер из «Азимута»? — удивил своим очередным вопросом этот Повелитель вопросов. — Что значит «чуть»? Он приставал, но ты вырвалась и убежала?
Я развела руками:
— Если бы. Он кончил на мои штаны, без проникновения, — ответила я его играющим желвакам.
— А где и когда тебе назначил встречу Прегер? — ожидаемо последовательно спросил Григорий.
— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Это мне должны сказать в салоне, — я засунула руки в карман толстовки, где лежала карточка.
Слава Будде, хоть она была на месте. Хотя это неважно. Я ведь только по любви! Меня друг научил, что иначе нельзя.
Я едва сдержала смешок: хорошая шутка, жаль оценить некому.
Брови Повелителя — а бывают мужественные брови? — в общем, его точно были мужественными, этаких две храбрых дуги взлетели вверх по лбу, а потом одна изогнулась:
— Пойдёшь? — он встал.
Блядь, чем их в детстве мамы кормят? Ему, как и Илье, я тоже дышала в пупок. И была вынуждена рассматривать ворот его майки, упёршись носом в грудь или задрать голову. Я выбрала второе: рассматривать щетину на его словно вырубленном из куска Прегера подбородке.
— Не твоё собачье дело! — прищурилась я.
— И всё же? — навис он надо мной.
А вблизи он казался ещё лучше. И пахло от него так волшебно, что в альтернативной реальности, где мы могли бы встретится при других обстоятельствах, я представила, как он закрыл дверь на ключ, ключ выкинул в окно, а потом сказал: «Стягивай трусики!». И я бы выкинула вслед за ключом в окно трусики, чтобы рядом с ним больше никогда их не надевать.
— Я тебе уже ответила.
— Яна, — покачал он головой. — Я тут не в игрушки с тобой играю. Ты не понимаешь во что ввязываешься. Я, конечно, не буду указывать тебе, что делать. Но тебе не пришло в голову подумать почему Прегер выбрал тебя? Почему ты?
— Может, я ему понравилась? — прищурилась я, вскинув подбородок. — Или такой вариант в принципе не рассматривается?
Он задумался. Нет, не так: он, сука, ещё и задумался!
У меня, по его мнению, резиновая самооценка? Которая всё вытерпит? Вот козёл!
— Знаешь, что?.. — набрала я воздуха в грудь.
Но он, падла, засунул руки в карманы и приподнял плечи.
— Давай дружить, а? — как
