обдавая его запахом духом и горячим дыханием, не позволяя отвернуться. — Он спал сегодня на диване. Он звонил адвокату. Он прислал своего помощника. Он… Он… Он… — прижималась она и шептала, шептала, шептала.
Голос её дрожал от страха и, кажется, в этот раз Рита не шутила, но Илья слышал одно: «Трахни меня! Малыш, трахни меня!»
Он резко ударил по кнопке и остановил лифт.
— Ты не имеешь права требовать меня к себе в кабинет, когда тебе вздумается, — толкнул он Риту к стене и сжал рукой шею.
Она открыла рот, но от неожиданности и ужаса, что плескался теперь в её глазах, не могла произнести ни слова.
— Ты не имеешь права преследовать меня и указывать, что я должен делать и где быть, — всё так же держа одной рукой за шею, так, что ей приходилось тянуться и стоять на цыпочках, другой он задирал её платье под распахнутым пальто.
Рита испуганно сглотнула, безвольно, послушно, но её руки словно сами по себе потянулись к его джинсам. Остервенело, дрожа от нетерпения стали их расстёгивать.
— Если ты ещё раз…
— Она нравится тебе, да? — перебила Рита, обхватила его член и теперь жадно, неистово сношала его рукой. Тёрла ствол, гладила головку, сжимала до боли. — Я видела: нравится. Ты так на неё смотрел, как никогда не смотришь на меня. Как её зовут?
— Тебя не касается! — выдавил он сквозь зубы, не в силах сопротивляться давлению, что толкало, пульсировало, требовало выхода.
— А ты представь, что она это я, — нетерпеливо, бесстыже сама задрала она платье. И сунула его руку в свои трусы. — Представь, что это её мокрая киска, — тёрлась о его пальцы. — Представь, как ты хочешь её и возьми меня.
Сука! Подхватил он её под бёдра. И ворвался, вонзился напряжённым членом со всей силы, на всю глубину.
— Да! Да! Да! — выдыхала она на каждый резкий толчок. — Еби её, малыш, еби слаще. Пусть стонет. Пусть воет. Пусть орёт от наслаждения. Да! Да! Да!
— Сука! — дёрнулся он последний раз и под её блаженный хрип кончил.
Он ещё корчился в судорогах, когда её чёртов хрип перешёл в смех.
Мерзкий довольный смех.
— Молодец, малыш! Мне понравилось.
Она отжала кнопку блокировки лифта.
Мотор загудел. Кабина дёрнулась и поехала.
Илья едва успел застегнуть ширинку, а эта дрянь одёрнуть платье, когда двери открылись. На её счастье на этаже никого не было. Но она и не собиралась выходить.
— До завтра, малыш! — чмокнула она его в щёку. — И будь добр с утра жди меня дома, как обычно. Ты же не хочешь, чтобы у твоей блондиночки были неприятности, правда? Бай-бай! — помахала она пальцами.
Двери лифта закрылись.
Илья выдохнул.
А вот это ты сказала зря.
Он закрыл за собой дверь квартиры. Достал телефон и открыл сайт компании Прегера.
В его передовой продвинутой компании был очень удобный сайт.
«По какому вопросу хотите записаться на приём?» — спросил бот.
«По личному» — ответил Илья.
«Вы записаны», — подтвердил бот и указал дату и время.
— Ну вот и всё! — выдохнул Илья.
По крайней мере с этим можно, наконец, покончить.
Знает Прегер или нет — теперь он точно узнает. И узнает кто он, Илья Лейкин.
— А ты, сука, поплатишься за свои угрозы, — криво усмехнулся он.
Нашёл нужный номер и набил сообщение.
Илья: «Привет! Помнишь меня? Как дела?»
Ответ прилетел через пару минут, когда он уже достал чемодан и начал бросать в него вещи.
БК: «Привееет! Разве тебя можно забыть?»
Илья: «Встретимся?»
Я ворвалась в комнату обиженная, злая, взвинченная.
Да, я чувствовала себя отвергнутой и оскорблённой.
Вот сука! Ну что ему стоило! Можно подумать, он ни с кем не трахался просто так! Можно подумать, только по любви!
— Или что, теперь всё иначе? Теперь он соблюдает целибат и ждёт, когда любви всей его жизни исполнится восемнадцать? — швыряла я вещи, оставшиеся на кровати, разыскивая чёртов вексель. — Как он там сказал? «Восемнадцать… почти»? Ну точно ждёт совершеннолетия! — швыряла я всё, что попадалось под руку, уже забыв, что ищу.
А Рита?.. Может, она разозлилась из-за меня? Знает, что он парень её дочери, и ей не понравилось, что он стоит со мной? Столько личного было в этой её неожиданной злости. Илья тоже взбесился. Может, его расстроило, что она меня с ним увидела?
Я даже куртку сняла, запамятовав, что собиралась зайти только на минутку — забрать вексель и ехать в банк — бросила на стул вместе с кепкой.
Но потом вспомнила.
Вот если он настоящий, обналичу этот сраный вексель, назло всем высокоморальным Ильям и пойду трахаться с Прегером!
— Это как предавать себя, — противным голоском проблеяла я, передразнивая Лейкина. — Да что ты!
Мне сравнить всё равно не с чем — могу себя маленько и попредавать. За миллион рублей. Моя семья таких денег отродясь не видела. Ничего, потерплю. Иногда оно стоит того.
Злая, я становилась циничной, эгоистичной, язвительной. И безнравственной.
Конечно, ни с каким Прегером я трахаться не собиралась, но хоть помечтать…
Сниму деньги, сразу отправлю маме, куплю ноутбук, а остальное и пытать будут — не отдам.
Я соврала с постели покрывало, потрясла. Откинула подушку. Заглянула за спинку. Да где, чёрт побери, эта говняная бумажка?!
Подумав, что сквозняком вексель могло сдуть и он застрял где-нибудь у стены, я полезла под кровать.
Ткнулась в пыльную паутину. Пока убирала её с лица, больно зацепилась волосами. Ударилась головой, пока крутилась, но так и смогла освободить застрявшую прядь. Выдрала, оставив пучок волос в деревянном каркасе и… заплакала.
От боли, обиды, унижения. Бессилия.
Уткнувшись в руки, я рыдала в голос, когда где-то надо мной раздалось вежливое покашливание.
Да твою же!.. Да идите вы все уже!..
Размазывая слёзы, я стала я пятиться обратно.
И наконец увидела… Его.
— Чо надо?.. — шмыгнув и вытерев нос, я уселась на задницу.
— Я извиняюсь, но дверь была открыта, и я постучал, — кашлянув, сказал Григорий.
Он же, мать его, Повелитель оргазмов, он же самый красивый мужик, которого я встречала в своей недолгой жизни… после Ильи (добавила я, подумав, так что пусть не особо заносится!). И который вообще-то тоже меня бросил, предал, обманул и лишил… мечты. Я, может, на работу ходила только потому, что надеялась: он меня куда-нибудь пригласит (нет).
— Ты всегда лезешь под кровать, чтобы поплакать? — спросил он.
— Да, такая у нас семейная традиция, — размазывала я по лицу грязь, вытирая слёзы. — У нас по
