спрашиваю, как отреагировали его родители на наш переезд? Никак, вот и ответ. Узнав о смене фамилии и намерении Роба стать моим мужем и отцом для Миши, они намертво отвернулись от него… Все из-за меня… Он потерял все – любовь и уважение близких, возможность быть счастливым с другой, более подходящей женщиной. Все… Мне горько, больно и счастливо одновременно, ведь мой сынишка приобрел отца – заботливого, доброго, самого лучшего и похожего на него как две капли воды… Роберт несет Мишутку в одной руке, а в другой сжимает ручку моей сумки. Я семеню следом, не зная, как правильно себя вести. Дышу глубже, утверждаясь в мысли, что буду поступать по ситуации.
– Входите, теперь это ваш дом, – с придыханием произносит Роб, стаскивая с ног туфли. – Миша, ну-ка идем смотреть твою комнату?
– Ты освободил кабинет? – удивленно протягиваю я. – Как? Так быстро?
– Клининговая компания. Деньги творят чудеса, Зоя, – без особых эмоций отвечает Роберт. – Я решил самостоятельно не покупать Мише детскую мебель – немного освоишься, а потом поедем в мебельный магазин.
– А где он сейчас будет спать? Хотя есть же диван…
Заливаюсь краской, оглядывая спальные места в квартире – для меня нет отдельного места, а это значит, что спать я буду с Робертом.
– Ты правильно все поняла, Зоя. Твоя комната теперь во-он там. Раскладывай вещи. Я освободил левую часть шкафа.
– Роберт, может, я приготовлю ужин? А ты погуляешь с Мишенькой на детской площадке.
– Хм… ты научилась готовить? – хмурится он. – Нет, не подумай ничего такого, я не против. Продукты я купил утром.
– Будешь спагетти с грибами и томатно-сливочным соусом? – бойко произношу я, хлопая дверцами шкафов. Все необходимое для готовки имеется.
– Сгодится, – улыбается Роб. – Мишутка, идем гулять? Бери лопатки, совок. Куда наша мама все это запрятала? Зой, часа хватит?
– Конечно.
Мишка гулит и визжит от радости. Протягивает пухлые ручки, ожидая, что Роб подхватит его на руки. А Роберт тянет к сынишке свои – большие и сильные, надежные, как скала… Они уходят, тихонько прикрывая входную дверь. Оставляют меня наедине с новой квартирой, посудой, жизнью… Похоже, Роб обновил не только кабинет – в кухонных ящиках поблескивают новые сковороды, кастрюли, плошки, миски для салатов, разделочные доски. Он решил поменять все… Избавиться от прошлого, как от позорного пятна. Только это прошлое тянется между нами красной нитью, напоминая о себе непрощением и застарелыми обидами…
Ужин удается на славу. Я не пересолила соус и не переварила макароны. Роберт хвалит еду и помогает мне убрать посуду в посудомоечную машину. Включает Мишутке «Лунтика» и расправляет диван. Идеальная семья, не иначе.
Ночь крадется в дом, как черная кошка. Прогоняет лучи заката и окутывает чернильным покрывалом дома и деревья, сливается с темными бурлящими водами горной реки, шумящей неподалеку. Пока Роб разговаривает по телефону с поставщиками, я купаю Мишутку и укладываю его спать. Малыш отрубается после одной сказки, обнимает любимого мишку (уже без пластмассового носа) и сладко сопит.
Замираю, прислушиваясь к его голосу из спальни. Чувствую, как сильно стучит в груди сердце, а ноги сами собой идут к нему…
Роберт стоит возле окна, опустив ладони в карманы домашних штанов. Его широкие плечи мягко обливает лунный свет. И сейчас я особенно сильно завидую этому проказнику – он может беззастенчиво касаться гладкой как бархат кожи моего мужа. Подхожу ближе и робко обнимаю Роба со спины. Его мышцы напрягаются, а из груди вырывается вздох удивления. Мое сердце пускается в пляс, когда горячие ладони Роберта накрывают мои – ледяные и дрожащие…
– Уснул? – хрипло произносит он, продолжая сжимать мои пальцы.
– Да. Я хотела сказать… Я…
Роберт разворачивает меня к себе и заглядывает в глаза. Облизывает губы и часто дышит, ползет ладонями по плечам, шее, зарывается пальцами в волосы. Отыскивает в темноте мои губы и жадно целует. Я подаюсь вперёд и с тихим стоном отвечаю ему. Обнимаю своего мужчину, задыхаясь от счастья… Мы целуемся целую вечность. Стоим в рассеянном круге лунного света, не в силах отлепиться друг от друга.
Я пьянею от его ласк. Позволяю запретам заткнуться, а губам вымолвить:
– Я… Я люблю тебя.
Но вместо ответа Роберт застывает, как каменное изваяние и отвечает холодно:
– Никогда не произноси больше этого, Зоя. Пообещай мне.
– П-почему… – бормочу, встречая его горящей яростью взгляд.
– Потому что ты не любишь меня. Если бы любила, не предала. Мы условились жить, как большинство семей. И мне… Я не требую от тебя ничего такого, мне это не нужно. Я буду обеспечивать тебя, заботиться о Мишке.
– То есть ты бы мог так жить с любой девушкой? Более-менее подходящей твоему вкусу во внешности? Строить обычную среднестатическую семью? – с нотками раздражения в голосе произношу я.
– Наверное, да. Я сказал, что не верю во всю эту фигню.
– Ну… Ладно. Я уже просила у тебя прощение за… За Креста, – вздыхаю вымученно.
– Зой, идем в душ. Сейчас я не хочу разговаривать. Я хочу тебя.
Зоя.
Уверена, найдутся те, кто посчитает меня неблагодарной тварью или слетевшей с катушек сумасшедшей… Нахмурятся, покачают головой и приведут в пример некую Машу из пятого подъезда, которую бьет муж… Или денег ей не дает. Или ребенка лупит, а, может, то и другое… Скорее всего, они будут правы – мои невидимые судьи. Тогда, чего еще мне надо?
Морские волны закручиваются в пышную пену и облизывают ступни. Шелестят по берегу, качают привязанную к столбику лодку, играют с яркими солнечными лучами.
Мишутка бегает за Даной, а мы со Златкой сидим на пластиковых шезлонгах, лениво наблюдая за ними.
– Покажи еще раз, Зайка, – с придыханием шепчет Златка.
– На, Золотко, смотри. Скоро дырку протрешь в моих шикарных украшениях. Будь они неладны…
– Не понимаю я Роба… И не верю ни единому его слову. Не может равнодушный мужчина дарить такие подарки.
– А вот может, Злата, – разглядывая золотой браслет, поблескивающий в лучах солнца, отвечаю я. – Он запретил мне говорить о любви. Я… У меня случайно с губ сорвалось, а потом еще раз. Я не знаю, как мы будем жить, Злат? Может, я зажралась? Наверное, я наглая избалованная и… Моя жизнь похожа на сказку. За эту неделю… Ох, Златка… – слова путаются, а сердце заходится от волнения.
– Ну расскажи мне какой он? Вы… Он и в постели такой сухарь? – краснеет она, перебирая песок между пальцев.
– Если бы! Я все время спать хочу, потому что… Ну ты сама понимаешь. Похоже,
