Но если я узнаю, что этот твой Саша ее обидит, лично переломаю уроду ноги.
– Звучит угрожающе, но я еще раз подчеркиваю, что твою девочку он ни к чему не принуждал. У нее какие-то свои резоны были. Слушай, а ты чего вообще так возбудился? Неужто кое-кто растопил лед, сковавший твое неприступное сердце? – ржет Панаев.
– Хуйни не неси! И давай уж, мне возвращаться надо. Холодает.
– Ага, двадцатку в ночь обещали.
Брагин отбивает вызов. Просовывает руки в карманы домашних брюк. За спиной с тихим скрежетом открывается дверь. Манюня стоит на пороге, зябко поджав пальчики на ногах. Румяная со сна, всклоченная.
– Отдохнула?
– Вроде бы. – Кивает и тут же настороженно инвестируется: – А что?
«А то!» – оскаливается про себя Брага.
– Хотел предложить тебе прогуляться перед ужином. Что скажешь?
Марфа не без облегчения выдыхает. Неужто до сих пор боится? Нет, конечно, правильно делает. Он завалит ее при первой же возможности, но… Ей же было хорошо в последний раз, нет?
Прерывая их диалог, откуда ни возьмись на террасу выскакивает… Арс поначалу даже не понимает, что это за зверь. Какая-то чупакабра. То ли большая крыса, то ли недоношенный козленок. Тельце голое почти, на макушке – редкий чуб, морда, уродливей которой он в жизни не видел, и такое оно тщедушное, что…
– Ой, Арс, глянь, собачка! – Маня выскакивает на террасу, подхватывает на руки уродца, ровно за секунду как Брага успевает этому помешать. – Ты откуда такой красавец взялся? Ты потерялся, да? Бедненький. Пойдем в тепло.
– Ну, уж нет! Брось его, Мань. Еще не хватало подхватить какую-нибудь заразу. Я даже не уверен, что это пес.
Уродец, обосновавшийся у Мани в руках так, будто провел в них всю жизнь, мажет по Браге полным презрения взглядом. Не то чтобы Арс всерьез верил, будто животные способны кого бы то ни было презирать, но… Этот экземпляр как-то сподобился напоказ гнушаться. Тронув Манино плечо несуразной лапой, мол, ну ты видела, что за бред несет этот двуногий? А та – нет чтобы поставить псину на место, ему, соглашаясь, кивает. Задирает нос и, не послушавшись Брагиных, в общем-то, дельных советов, молча уходит в дом. Арс только успевает отметить ее изменившуюся не без его помощи походку.
– Маня, немедленно отпусти это… существо. Наверняка его уже ищут хозяева!
– У него даже ошейника нет.
– Значит, тем более отпусти. Если он уличный, то там и глисты, и блохи…
На этот раз пес глядит на Брагу с жалостью, как на душевнобольного. Глаза у него желтые, как у кошки. Недобрые.
– Это все можно вылечить.
– Ну, окей. А дальше что?
– Ты мог бы его забрать.
– Я?! На хрена мне это страшилище?
– Не слушай его, Принц. Ты же Принц, да? – заглядывает под хвост. Псу такие манипуляции явно не по душе. Ну, прямо оскорбленная невинность, елки!
– Какой он, к чертям, Принц?
– Ты прав. Имя должен придумать хозяин.
– Я не собираюсь его забирать. Вопрос закрыт. Одевайся, мы хотели прогуляться, помнишь?
– А давай закажем ужин в номер? Он же тоже наверняка голодный. Посмотри, как ребра торчат. Бедненький!
– Ладно. Я попрошу ребят сделать заказ. А пока мы прогуляемся, – с надеждой на то, что уродец где-нибудь потеряется, предлагает Брагин и тяжело вздыхает.
– Нет. Думаю, Принцу лучше остаться дома. Ты только посмотри, как он продрог. Замерз, мой хороший? Ему не помешает пальтишко. Знаешь, есть такие, специально для собачек сшитые.
Пса, в отличие от Браги, такое предложение приводит в восторг. Радостно повизгивая, он с неприкрытым обожанием проходится по Маниному лицу языком. Арс, не скрывая отчаяния, громко стонет. Марфа хохочет и, брезгливо поморщившись, выпускает уродца на пол. Тот начинает бегать вокруг нее кругами, что здорово усложняет процесс переодевания. Сборы длятся едва ли не дольше самой прогулки. Марат не соврал со своим прогнозом. За бортом по меньшей мере двадцатка. Лицо моментально заледеневает. Разговаривать, когда мышцы с трудом шевелятся – лень. Впрочем, идти вот так с ней среди украшенных новогодними гирляндами деревьев приятно, несмотря ни на что.
– Не жалеешь, что сюда приехала?
– Нет. Что ты. Скорее наоборот. Жаль завтра уезжать. Я бы еще погостила.
– Как? Почему завтра? – удивляется Брага и даже останавливается посреди дорожки, хотя аккурат за ними увязалась шумная подвыпившая компания.
– Так ведь все. Выходные закончились.
– Глупости какие. Оставайся. Я как раз прикидываю, как освободить недельку. Думаю, если завтра плотно поработаю, то смогу…
– Я за тебя рада. Но у меня следующая неделя забита работой. И боюсь, перенести ничего не получится.
– Ну, какая у тебя работа, Манюня? Что такого срочного?
– Как что? Институт, кафедра… Съемки.
– Какие еще съемки? – почему-то Арс цепляется именно к ним.
– А, ты ж не в курсе. У меня есть свой ютьюб-канал.
– Ах, канал… – Брага не замечает пренебрежения в своем голосе. Не замечает, и как Маня хмурится. – А про что?
– Про науку.
– И насколько большая у тебя аудитория?
– Как сказать… Научные передачи – ниша довольно специфическая. Не для всех.
Ага. Понятно. Значит, три калеки… Ну и ладно, чем бы дитя ни тешилось – у Браги проскальзывает снисходительная мыслишка. Нравится ей снимать, кто-то это дело смотрит – пусть играется. Он не против.
– Не переживай. Все еще будет.
– Да я как-то и не переживаю особенно. Ты спросил, чем я занята – я отвечаю. Программа у меня еженедельная, так что запись должна в любом случае состояться.
– Так проведи ее здесь, раз должна. У тебя будет куча свободного времени, пока я буду работать.
– Как будто это так просто! Для съемки мне нужно съемочное оборудование, комп, нормальный свет, микрофон…
– Напиши список того, что тебе понадобится, и я это дело организую. Все? Закрыли тему?
Марфа останавливается. Поворачивается к нему лицом.
– Ты серьезно? – спрашивает озадаченно.
– Более чем. Я еще с тобой не закончил. Так что? Напишешь, чего тебе нужно?
Марфа кусает губы. Не лучшая идея на таком холоде! Обветрятся…
– А больничный на неделю ты мне сможешь организовать?
– Больничный? – Брага удивленно моргает.
– Ну, да. Для института. Мне нужна уважительная причина для отсутствия. Больничный – вполне подойдет.
– Да запросто. На этом все, или будут
