нос к носу. Смотрит… Взгляд расфокусированный, дикий.
– Тебе меня гнать надо. Палками…
– Перестань. Я сама этого хотела.
– Хотела? – Брага с презрением кривит губы. Маня не хочет, чтобы их первый раз он запомнил вот так…
– Очень, – обнимает его, шепчет куда-то в ухо. – Я просто по неопытности недооценила твои… кхм… габариты и немного запаниковала от боли.
– Мне следовало подумать о том, что я – дерьмовый партнер для первого раза.
Маня сглатывает. То, что его было чересчур много – факт. Другой вопрос, что даже свою боль с ним она не променяла бы ни на что другое.
– Мне было очень хорошо.
– Когда не было плохо, – сипит Брага, разглядывая ее руку. – Пойдем в душ, я тебя испачкал.
И он собственноручно ее моет. Осторожно, как ребенка. Смывает розовое с бедер… Завороженно наблюдает за тем, как вода, закручиваясь воронкой, стекает в слив.
– Мне кажется, ты нисколечко не жалеешь. – Это первые слова за долгое время. Брага вздрагивает.
– О чем?
– О том, что меня испачкал.
В глазах Арса мелькает хищный блеск.
– Ты права. Я вообще ни о чем не жалею. Только не зазнавайся на этот счет, – иронично повторяет ее слова. И она повторяет тоже, с трудом справившись со спазмом, перехватившим вдруг голосовые связки:
– Не буду. Тем более что я уже чистая.
– А вот это, Манюнь, ненадолго.
Вот тут-то ее беспокойство и возвращается. Возвращаются паника и предвкушение лютой боли. И, что самое паршивое, она не может этого скрыть! Арсений считывает ее эмоции, будто те написаны у нее на лбу. Считывает… И вновь загнавшись, сжимает зубы.
– Пойдем! – решительно тянет Маню за руку.
– К-куда?
– Стирать из памяти все плохое.
Понятней и спокойней ей не становится. Подойдя к кровати, Арс развязывает узел на полотенце и отбрасывает его в сторону. Маня остается перед ним абсолютно голой. Но дрожит она не поэтому… В конце концов, стесняться уже нелепо. Она и не стесняется. Она страшится продолжения. Да, Арс, конечно, уверен, что вот сейчас покажет ей небо в алмазах, но… Факт – внутри у нее незатянувшаяся рана. И только поэтому ей не видать удовольствия, как бы он не старался.
Маня, дрожа, опускается на кровать. Хочет взобраться выше, однако Брага не дает. Резко дергает головой, опускается перед ней на колени и, демонстративно глядя в глаза, не спеша закидывает на плечо сначала одну ее ногу, а потом и другую. Он же не собирается делать ей…
– Аа-ах.
Черт! Именно это он и задумал. Маня, не ожидавшая от него ничего подобного, выгибается. От места, где его язык касается ее воспаленной кожи, начинают расходиться по телу волны болезненного, невыносимого… не удовольствия, нет. Чего-то гораздо большего. Необъяснимого. Сокрушающего. Ей кажется, что она умрет, если он продолжит. И если остановится, она тоже умрет. Маня приподнимается на одном локте, второй рукой зарывается в густые волосы у него на макушке, фиксируя так плотно, насколько ей хватает сил. Брагина это смешит. Посмеиваясь, он обдает ее горячим дыханием и, не отрываясь от захватывающего процесса, посасывая ее и покусывая, поднимает на Марфу взгляд. И все время до тех пор, пока Маня не забивается в самом мощном, самом сокрушительном и необратимом оргазме в своей жизни, он пожирает ее эмоции, ее вздохи, всхлипы, бессвязный шепот. В какой-то момент понимает, что вот так ртом ей мало. Колеблется. Но все же решается и таки погружает в нее сначала один палец, потом, по мере ее отлета – второй. И третий, когда Маню все-таки выгибает оргазмом. И это больно, наверное, так же, как и приятно. Другое дело, что в этой лютой агонии одного от другого не отличить.
– Вот так, моя Манюнечка. Вот так, моя сладкая девочка. Правда хорошо? Не соврал?
– Нет… – на губах Мани расплывается едва заметная улыбка Мадонны.
– Со временем ты и к нему привыкнешь, – кладет ладошку себе на член. – Обещаю.
Вопрос, есть ли у них это время, Маня озвучить не решается. Она вообще не хочет думать о том, что будет делать, когда ему надоест.
– Куда ты пропал?! Я тут уже на ушах!
– М-да? – тихонько, – а по какому, позволь спросить, поводу?
– Мы девочку твою потеряли.
– Кто это – мы?
– Да какая разница?! – возмущается Марат. – Ты куда ее дел?
– С каких пор у тебя такой интерес к моей личной жизни? – смеется Брага, прикрывая за собой раздвижную стеклянную дверь. Большая деревянная терраса запорошена снегом. А закат над озером такой, что Браге жаль наблюдать его одному. Маня бы, наверное, пришла в восторг, увидев все эти сумасшедшие краски. Но вконец измучавшись, она уснула. А он дал себе обещание ее не трогать, по крайней мере, пару часов.
– Арс, я серьезно. Где девочка?
– Да со мной она. Что ей будет? Спит.
– Ушатал?
– Не твое дело, – рявкает. – Если у тебя все – я прощаюсь.
– Да погоди ты. Куда ты ее упер? Пойми, девочка же не с улицы. Ее потеряли.
– Мы в Кашино. Маня вполне довольна жизнью, накормлена и приглянута. Насильно ее никто, как ты понимаешь, не держит.
– Ну… ладно. И долго ты планируешь отсиживаться в той дыре? Я не для себя интересуюсь, за нее правда очень волнуются.
– Через неделю у меня совет директоров. А девочку, как я сказал, никто не держит. Где ты вообще ее откопал?
– Кого?
– Не тупи! Манюню.
– Это сестра Сани. Помнишь моего начальника охраны?
– Ну, у тебя и люди, – Брага сгребает в пригоршню снег и с силой сжимает пальцы. – Мане-то от денег, что вы заплатили, хоть копейка перепадет?
– Зря ты на ее брата гонишь. Мужик он хороший.
– Ага. Замечательный, мать его! Только девочку-сестру под богатых дядек подкладывает, а так…
– Ну а тебе-то что от этого?
С ответом Арс не находится. Марату этого не понять. Брага же… фиг его знает, наверное, чувствует теперь свою за Маню ответственность. Она ведь с приветом. Сама за себя ни за что постоять не сможет. Ласковая, как котенок. Доверчивая… Видно, пользуясь этой доверчивостью, брат и втянул ее во всю эту плохо пахнущую историю.
– Ничего.
