— Иди сюда — Тим притягивает меня к себе, впиваясь пальцами в бедра, и берет инициативу на себя. Растворяюсь в нем, просто плавлюсь, как лава. В животе истома страшная. У меня теперь всегда так от его прикосновений. Не понимаю, что со мной было раньше? В каком летаргическом сне я прибывала?
Тим одной рукой расстегивает защелку на лифчике. Прижимаемся кожа к коже, посылая импульсы во все нервные окончания.
— Я, блин, никак не могу поверить, что ты сказала мне "люблю" — спускается к ключице, а руками дергает за молнию на моих джинсах.
Проделываю тоже самое. Мы так близко прижались друг другу. Я чувствую, что у него в боксерах творится, и от этого у самой между ног начинает пульсировать.
— Тим, только не бросай меня — шепчу ему, пока еще способна говорить, потому что он подхватывает меня на руки и приземляет на кровать, накрывая своим телом.
А на следующее утро просыпаюсь первой. Мы не закрыли шторы, и солнце лупит в комнату, освещая все пространство.
Осторожно убираю со своего живота руку Тима и выбираюсь из кровати. Не могу спать, когда такое солнце. А ведь сегодня выходной, и хотелось подольше отдохнуть. Беру с прикроватной тумбочки Тима пульт и нажимаю на кнопку, после чего шторы погружают комнату в темноту.
Когда разворачиваюсь, Тим уже сидит на кровати, привалившись головой к высокому тканевому изголовью, и хитро лыбится.
Включаю светильник, отодвигаю с его стороны одеяло и ныряю рядом в теплый плен, устраивая голову на его плече.
— С восьмым марта — целует в лоб. — Люблю тебя — и протягивает коробку.
Заглядываю на него и чмокаю в щеку.
— Спасибо.
Развязываю атласную ленту и открываю. Внутри красивый браслет от известной фирмы с шармами. Трогаю один из них в форме пуант. Господи, он заморочился и подбирал подвески. Нежность разрастается внутри меня, заполняя собой все органы.
Нацепляю браслет на запястье и верчу перед собой. Тим ловит мои пальцы, сжимает в своей ладони и целует, а потом утягивает за талию и подминает под себя.
Глава 17. Встреча
Уже две недели прошло с того самого дня, когда мы с Тимом поругались из-за сообщения. И все это время мне пишет и звонит Игнат. Я не отвечаю, просто игнорю. Не хватает сил, чтобы кинуть его в черный список или открыто послать.
Вот не могу.
Как маленькая девочка, перед ним. Может, это потому что я действительно была такой, когда любила Игната. Глупая влюбленная дурочка. Смотрела на него, как на идола, на божество. Вздохнуть не могла. Ничего и никого вокруг не замечала.
Знакомые уже доложили, что он вернулся в Россию, правда, ненадолго, потому что окончательно перевелся в Чикагский университет.
Прощаемся в раздевалке с Полиной. Она теперь всегда вперед сбегает, потому что торопится на подработку в кафе, да, и с Тимом не хочет пересекаться. Я же отношу реквизит на склад и спускаюсь к гардеробу.
Сегодня мы закончили рано. Сейчас нет еще и четырех, и Тим написал, что не сможет меня забрать, ждет препода для пересдачи, поэтому придется добираться самой. Решаю поехать на метро, так быстрее.
Еще и подготовиться нужно успеть, потому как вечером идем на день рождения к его другу, тому самому Мареку.
Быстро забираю вещи в гардеробе и выхожу из здания. Погода уже весенняя, слякотная и промозглая. Кутаюсь в короткую куртку и перебегаю дорогу, перепрыгивая через ручьи из тающего снега, чтобы пройти к переходу.
— Тань — слышу позади себя.
Голос такой знакомый. В подкорку въелся. Ни с каким другим не спутать, даже несмотря на то, что стал ниже и бьет по легким басами.
Сердце сразу ухает по ребрам и катится вниз. Сколько мы не виделись? Наверное, с моего отчетного концерта в студии танцев, которую я посещала, еще будучи школьницей.
Замираю и медленно оборачиваюсь с зажатой под мышкой энциклопедией по истории балета.
Понимаю, что вид у меня сейчас не очень. Ветер растрепал волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, на лице только консиллер, а на ногах кроссовки. Не так я представляла себе нашу встречу. Но дело в том, что сейчас мне все равно, я больше об этом не думаю, с тех самых пор, как все закрутилось с Тимом.
Подходит ко мне, пока я застыла, как статуя. Игнат очень изменился. Только глаза все те же. Черные угли на светлой коже. Свои волнистые волосы он коротко остриг, и теперь виден шрам у оба от падения с велосипеда, когда мы летели с ним под откос без тормозов. Игнату тогда здорово досталось от родителей, потому что посадил к себе и не побеспокоился о безопасности. Разве могут дети в десять лет думать о таком?
Пирсинга тоже больше нет, вместо него из-под ворота пуховика тянется по шее цветная татуировка и скрывается за ухом.
Чужой мальчик. Больше не мой. Но теперь от этой мысли меня больше не бросает в дрожь.
— Привет — в голосе заметны ноты удивления. Разглядывает меня с любопытством.
— Привет — стараюсь непринужденно улыбнуться, но выходит как-то сухо и сконфуженно.
Игнат вынимает из карманов ладони, потирает их друг о друга, оглядываясь по сторонам.
— Ты не отвечала. В квартире своей тоже не появляешься. Вот я и решил отловить тебя возле института.
— Зачем? — удивленно морщусь. Меня несколько напрягает его общество, да еще и здесь. Не хочу, чтобы нас видели вместе.
— Тань, ты ведешь себя глупо — делает шаг навстречу. — Я просто хотел пообщаться. Он что тебе запрещает?
— Кто он? — склоняю голову на бок.
Игнат фырчит и кидает взгляд на хмурое небо.
— Да, брось, я знаю, что ты с тем парнем встречаешься, который тогда в больницу прибегал. Одноклассник твой.
О, значит, посматривает мою страницу в соцсетях.
— Тим ничего мне не запрещает — нагло вру, потому что все ровно наоборот. — Просто считаю бессмысленным наше общение. Друзьями, как раньше, мы больше не будем, а другое я не рассматриваю, извини — пожимаю плечами.
Игнат подходит слишком близко. Меня к этому не готовили. Запах его парфюма, такой знакомый долетает до моих обонятельных рецепторов и плавит их. В висках начинают пульсировать вены.
Мне снова семнадцать. Мы с Игнатом в его комнате после совместного похода в Мак поздним вечером, плавно переходящим в ночь. Он пригласил спонтанно, а я согласилась так быстро, будто только этого всю жизнь и ждала. Но самое страшное в том, что это действительно так. Я всю жизнь этого ждала! Мы играем в очередную ходилку. Игнат пьян, поэтому мне удается его обыграть, чему я очень громко обрадовалась. А Игнат просто заткнул мои вопли восторга своим ртом. И языком. Горячо заткнул. Первый раз.
А через некоторое время, когда я уже дышать без него разучилась, разбил, раскурочил, разбомбил на части. И только сейчас я остро осознаю, что боль еще здесь. Она со мной. Во мне. Каждая клетка так и остается пропитана ею.
— Если честно, я вспоминал о тебе каждый долбаный день. Мне не хватает всего этого, что было между нами — заносит руку, чтобы дотронуться до моего лица, но я тут же уворачиваюсь.
— Игнат, я не понимаю тебя, правда. И не нужно меня искать.
Огибаю его, чтобы уйти, но он останавливает, хватая за плечи, и резко тянет на себя. К губам прижимаются другие губы. Сухие и совершенно чужие
Отталкиваю его, что есть мочи и вытираю губы тыльной стороной ладони.
— Зачем ты это сделал?
Игнат растерянно моргает и дышит часто, равно.
— Проверить хотел.
— Ну? — киваю головой. — Проверил? Больше ко мне не подходи. Уезжай в свой университет, или Тиму пожалуюсь.
Оставляю Игната и быстро на всех парах лечу к подземному переходу.
Только этого дерьма мне еще не хватало.
А вечером, когда приезжает Тим, никак не соберусь, чтобы ему рассказать о нашей с Игнатом встрече. Не могу поймать подходящий момент. Наконец, собираюсь с духом, когда садимся в такси. Но у Тима звонит телефон, и я мысленно откладываю этот разговор. Откидываюсь на спинку кресла, и прикрываю глаза.
Мы добрались до элитного поселка под Москвой. Здесь, наверное, и жила Полина со своей мамой, пока работала у родителей этого самого Марека.
