или оставляешь полоску?»
«Гладкая, абсолютно. И такая мокрая, Клим. Чувствуешь, какая я для тебя мокрая? Хоть простыню меняй».
Я вновь переворачиваюсь на спину и провожу пальцами между ног. Каждое касание пробегает по телу молнией. Вода очень хорошо пропускает ток, а я действительно теку, как последняя шлюха.
«Конечно, чувствую. Ты хочешь меня? Я мечтаю однажды это услышать. Эти слова звенят у меня в ушах, когда я кончаю».
«Я хочу тебя. Очень. Сделай это…»
«Большой палец на клитор. Указательный, средний и безымянный – внутрь».
Так и делаю. Мышцы сходу не поддаются. Сокращаются, как ненормальные, но от этого наслаждение только усиливается.
«Да!»
«А теперь погладь клитор».
«Ты со мной?»
«Я с тобой, моя девочка. Так далеко, как еще не был. А теперь послушай меня. Это становится очень неудобным… Поэтому прямо сейчас ты наберешь мой номер. И положишь телефон на подушку рядом с собой».
«Клим!» – меня будто холодной водой окатывает.
«Я просто не хочу, чтобы ты отвлекалась на писанину. Но очень хочу твои эмоции, твои всхлипы и стоны... Поэтому, пожалуйста, Ясь. Сделай, как я прошу».
О боже! Я наверняка об этом пожалею, но переписываться и впрямь неудобно. Я замираю, в нерешительности занеся палец над телефонной книгой. Эмоции долбят в уши. Низ живота сводит от неутоленного желания. Молотов и впрямь отличный любовник, но сейчас я даже при желании бы не вспомнила, как хорошо мне с ним было. Впервые за всю мою сознательную жизнь я целиком и полностью погружена в другого мужчину. Я звучу в унисон с ним. Я – пластилин в его руках. Я – раба всех его желаний. Он даже не рядом, но это не имеет никакого значения. Я чувствую его на абсолютно ином, более высоком уровне. Находясь на котором, мне просто плевать, что меня ждет внизу.
Вот почему я жму на дозвон. Практически тут же он принимает вызов. Со свистом гоняя туда-сюда воздух, кладу телефон на подушку, как мне и было велено. Клим не один в камере. И уже не может мною руководить. Только слушать. Значит, это мое шоу. Облизав губы, я жарко шепчу:
– Прямо сейчас ты ласкаешь мой клитор. Он очень-очень твердый. И скользкий. И невероятно чувствительный. У тебя волшебные пальцы… Да, вот так. Я развожу ноги шире. Мне нравится ощущать на себе вес твоего тела… Нравится, как твоя головка проходится несколько раз по моим набухшим губкам. Это так хорошо, Клим.
Он молчит и тяжело дышит в трубку. Я погружаю в себя два сложенных вместе пальца, не прекращая второй рукой ласкать клитор. Стону… Захлебываюсь. Мне хорошо. Наше дыхание синхронизируется. Слова вылетают из головы, я не могу сформулировать ничего внятного и от отчаяния хнычу, раскачиваясь над бездной. А потом срываюсь в нее с оглушительным криком. Пофиг, если кто-то услышит.
– Клим! Клим… Я все! Боже мой. Я все.
– Ясь, ты идешь?
Отвлекаюсь от монитора. С остервенением разминаю пальцами выступающие позвонки. Клим не пишет. После моих пьяных излияний он тоже взял паузу, будто понимая, что мне надо немного времени, чтобы переварить все сказанное. Я еще тогда отметила, насколько это мудрое решение. Скорее всего, я бы испугалась и внесла его в черный список, подвернись он мне под горячую руку, а потом сто процентов жалела бы.
– Нет. Я еще поработаю.
– Ты и так все эти дни пашешь, будто тебе в жопу вставили энерджайзер! У тебя что-то случилось?
– Случилась работа.
А еще мне нужно немного отвлечься. Сколько можно анализировать то, что произошло? Ничего ведь не было! Я просто мастурбировала. Все.
«Ты занималась виртуальным сексом с зэком. Это не одно и то же, Ясенька», – парирует живущая во мне ехидна, и я опять начинаю ерзать на гребаном стуле, потому как, стоит этот самый виртуальный секс вспомнить, и все! Я опять, мать его, теку, как Амазонка в сезон дождей.
– Работа-работа, – перекривляет меня Валюха. – Я сегодня знаешь что прочитала?
– Удиви меня.
– В Амстердаме даже проституткам запретили работать после трех часов ночи. А мы впахиваем круглосуточно, где справедливость?
– Так, может, к проституткам в Амстердам, Валь? Щадящий график, полный соцпакет. Бесплатные медосмотры опять же…
– Ха-ха! А может, рассмотрим другие предложения по работе?
Сохраняю таблицу. И выключаю ноут, понимая, что уже действительно ни черта не соображаю. Да и Валюха зудит, не заткнешь ведь!
– Ты сейчас о чем?
– О запасном плане. Он же у тебя есть?
Отворачиваюсь к окну. Глюки у меня, или и правда в стекла стучит дождь?
Есть ли у меня запасной план? Да, конечно. У меня есть имя. Я могу хоть сейчас рассчитаться и организовать свою фирму. Или давать частные консультации, умотав в какую-нибудь Португалию на ПМЖ. Проблема как раз таки в том, что Молотов хер меня отпустит. Многие наши клиенты пришли «на меня». Если они начнут массово скидывать акции, те серьезно обвалятся в цене, и что тогда останется от компании Игоря?
– Ты это к чему, Валь?
– А то ты не знаешь. Тебе надо увольняться. И чем скорее – тем лучше.
Да. По-хорошему, надо, конечно. Молотов не даст мне жизни, когда поймет, что я в самом деле не собираюсь к нему возвращаться.
– Боишься, что тебя вытурят вслед за мной? Не бойся. Я тебя им не оставлю.
– Дура, что ли? Если я за кого и боюсь, так точно не за себя.
– Думаешь, Игорь замутит сценарий – так не достанься же ты никому? – смеюсь невесело.
– Он иногда так на тебя смотрит, что у меня идет по коже мороз! Ты бы поговорила с ним. Прощупала почву. Активы, я так понимаю, ты давно вывела?
Закатываю глаза. Ну, конечно, я их вывела, господи. Не совсем же я идиотка. Финансово Игорь меня не сможет достать. Но он может надавить на меня миллионами других способов. Напакостить моему брату или семье. Сломать жизнь парню, который посмел на меня позариться, как это уже было с Матвеем.
С Мотом мы познакомились примерно через два года после аборта и через год после моей неудачной попытки самоубийства. Психолог как раз мягко подталкивал меня к тому, чтобы завести с кем-нибудь ни к чему не обязывающие отношения, чтобы переключить фокус внимания с Игоря, а тут
