них не оставалось места для замечаний. Дрался, прогуливал уроки и всегда нагло улыбался учителям – умный, отвязный подросток, плюющий на условности.
– Мне кажется, или ты приехал прямиком из больницы? – я огорчаюсь, увидев покрасневшие глаза парня. Выхожу из машины, чтобы его встретить. – Разве ты не вчера был в сутках? Мне Витька сказал, – спешу объясниться в ответ на заинтересованный взгляд.
– Вчера. А сегодня оперировал в клинике отца. Сложный случай, пришлось ассистировать. Когда у тебя в родителях сам Пал Палыч, – улыбается Андрей, – это преступление – не внимать рукам мастера. Ну, привет, Света, – он наклоняется и целует меня в щеку.
Протягивает папку, словно букет, приглаживая ладонью взлохмаченную ветром макушку. Конечно, шутит, заставляя дрогнуть в улыбке уголки и моих губ:
– Руку я тебе уже отдал, Уфимцева, теперь держи вместо сердца мое личное и полное досье. Рад сообщить, что здоров, как бык, и не беден – заверено нотариусом.
Придумает тоже! Еще бы алой лентой папку-сердце перевязал. Хотя я безумно ей рада и прижимаю к груди.
– Ну на быка, Шибуев, ты точно не тянешь, – шутливо замечаю. – Так, максимум на голодного кота со вздыбленной шерстью. Кстати, очень симпатичного.
Неужели это я сказала?
Андрею стоит поднять бровь и ожечь черным взглядом, как общее воспоминание тут же опаляет щеки и отражается замешательством в глазах. Слава богу, он отворачивается первым, чтобы с интересом взглянуть на неказистое здание с облупленным фасадом и бронированной дверью, на которой виднеется солидная надпись «Отдел опеки».
– Свет?
– Что?
– Значит, здесь и находится та самая школа родителей, без которой усыновление невозможно?
– Да. Если ты только не кровный родственник.
– Тогда пошли, чего стоим? Я всегда обожал учиться.
* * *
В кабинете несколько пар разного возраста и психолог. Пожалуй, среди всех мы самые молодые, и наверняка поэтому вызываем у работницы опеки особый интерес.
Женщина лет пятидесяти представляется Оксаной Владимировной и знакомит нас с понятием «приемные родители». Называет всех кандидатами и предупреждает об ответственности перед законодательством в сфере защиты прав детей, оказавшихся на попечении у государства. Говорит о возможных проблемах и трудностях, с которыми сталкиваются родители в процессе воспитания приемного ребенка. О необходимых навыках общения в семье и сложном периоде адаптации. Об обязанностях и ответственности. Обо всем, с чем кандидатам еще предстоит познакомиться подробнее.
– Сколько вам лет, молодой человек? – строгий тон вопроса, и женщина поворачивает голову в сторону Андрея, привлекая к нему внимание других кандидатов.
– Двадцать семь, – Шибуев отвечает спокойно, положив скрещенные в кистях руки на стол, а вот я напрягаюсь.
– Вы еще весьма молоды. Не рановато ли для такого важного в жизни решения?
– Нет. Оно вполне обдуманное и взвешенное, можете мне поверить, – и ведь ни капли сомнения в глазах. Ну и Шибуев.
– Разрешите узнать, кто в вашей семье инициатор усыновления?
– Разрешаю. Жена.
В этом месте все смотрят на меня, но я для себя уже давно все решила.
– Как я вижу, она тоже весьма молодая особа, а усыновление ребенка – это очень серьезный шаг. Необходимо быть людьми предельно уверенными не только в партнере, но и в своем решении. Давно вы женаты?
От этого допроса становится не по себе, но я понимаю, что его придется пройти, нравится он мне или нет.
– Недавно. Но знаем друг друга больше двадцати лет. Моя жена – моя первая любовь, и случилась она очень давно.
Господи, я застываю на месте, но смотрю на женщину прямо, с улыбкой на губах. Я не могу позволить своей коллеге, куда опытнее меня в профессии, усомниться в словах моего «мужа».
– Могу я узнать причину, побудившую вашу пару усыновить чужого ребенка? – спрашивает психолог и, честное слово, я бы и сама на ее месте хотела узнать ответ.
Стандартный вопрос, но Андрей так не считает.
– При всем моем уважении к вам, Оксана Владимировна, не думаю, что в вашей компетенции заставить нас озвучить эту причину при всех. Это очень личное.
Андрей улыбается женщине весьма обаятельно, но при этом держится удивительно по-мужски. Я и не замечаю, как впиваюсь в его колено пальцами, умоляя замолчать. Хорошо, что под столом-партой не видно. Черт, конечно не в ее компетенции, всему есть границы, а вот решить выдать Андрею сертификат об окончании школы или не выдать – ей очень даже по силам.
Я чувствую, как на мою напряженную спину ложится рука Шибуева, успокаивая и поглаживая плечо.
– Но мы готовы обсудить ее с вами наедине. Правда, Света?
Правда. Да хоть со всем миром наедине, мне все равно!
– Надо ли понимать, что перспектива стать приемными родителями в вашем случае скорее долгосрочная, и рассматривается, как возможная? – спрашивает психолог, и Андрей без сомнения отвечает.
– Нет, я бы так не сказал. Мы твердо намерены усыновить ребенка в самое ближайшее время, и надеемся, что вы нам в этом поможете!
Я выхожу из школы приемных родителей на негнущихся ногах и, кажется, не чувствую почвы под ногами. Да, теперь у меня есть муж, но перспектива стать матерью не стала ближе. Мы молоды, и это словно приговор: работница опеки смотрела скептически. И даже год работы в детском доме не показался ей существенным аргументом. Как и мой сертификат заочной школы, полученный ранее.
Сейчас рядом появился Андрей, и именно ему в первую очередь предстоит на тренингах и итоговой аттестации доказать свою готовность стать родителем. Опека ясно дала понять, что хочет видеть нас обоих на «живых» занятиях. А я-то надеялась, что удастся обойтись парочкой вводных встреч с психологом.
Чем я думала, втягивая Шибуева во всю эту авантюру? Отнимая у него часы и минуты? Ох, надеюсь, он меня после всего не возненавидит. Но хуже всего время. Год, два или все три. Я не хочу ждать, пока опека признает нашу семью готовой стать родителями. Не могу!
А если Андрюшку решит усыновить кто-нибудь другой? Как я буду жить без него?
– Света, успокойся, слышишь? Ты дрожишь.
Не получается. Спина остается деревянной, а тело натянутым. И шаги даются непросто.
– Андрей, эта Оксана упрется и не даст разрешения, я чувствую. Заставит ждать! И снова мне откажут в усыновлении. Зачем ей свидетельство о браке? Какая разница, как долго мы женаты, если я люблю Андрюшку, как родного?! Господи, все зря! Чего она к тебе пристала?!
Это паника, и Андрей с ней справляется куда лучше моего. Недолго думая, обхватывает за плечи и прижимает мокрым носом к своей груди, забираясь ладонью под волосы.
– Светка, ну чего ты испугалась? – тихо смеется в ухо. – Это ее прямая работа, тебе ли
