Во всяком случае, пока нет.
— Ты сумасшедший.
— Да, — соглашается он, проводя пальцами по волосам, его глаза обшаривают каждый дюйм моего тела.
У меня немного кружится голова от вина, но это ничто по сравнению с тем эффектом, который оказывает на меня его голодный взгляд.
— Я нашел идеальное место, так что, даже когда ты закрываешь жалюзи, я все еще могу видеть через маленькое окошко в двери.
У меня опускается подбородок, и я таращусь на него.
— У тебя что, нет никаких границ?
Очевидно, что это риторический вопрос, но это не мешает ему ответить.
— Когда это касается тебя? Нет. Ноль. Пшик. Ты моя, Калли. И даже когда ты этого не знала, я знал. Я всегда знал.
— Что, если бы я никогда не узнала? — Спрашиваю я, хотя не думаю, что мне понравится ответ.
— Тогда… ничего. Я бы продолжал наблюдать за тобой, защищать тебя.
— Почему? — Мое сердце болит, зная, что он говорит правду, и мне не нравится, как эта реальность могла бы выглядеть для него.
— Потому что я не мог бы этого не делать, — объясняет он, как будто это имеет полный смысл.
— Это безумие. Что, если бы я встретила кого-нибудь, влюбилась… — Я замолкаю от боли, которая пронзает его глаза при моих словах.
— Так и будет. Однажды это произойдет.
Я едва могу дышать, когда его глаза удерживают мои, тьма в них поглощает меня.
Только когда он стоит прямо передо мной, его теплое дыхание обдает мое лицо каскадом, я понимаю, что перестала двигаться.
— Н-нет, этого не будет. Николас, я— Прямо на моих глазах его темная, непроницаемая маска встает на место, и я проглатываю слова, которые вертятся у меня на кончике языка.
— Раздевайся, — требует он, его голос не оставляет места для споров.
Я не двигаюсь. Я застыла на месте, поймав на себе его полный боли взгляд.
Его движение не замечается, но вспышка лунного света на гладкой стороне его ножа определенно привлекает мое внимание.
— Деймон, что ты— Мои слова прерываются вздохом, когда лезвие разрезает мой топ, и всего секунду спустя оно быстро расправляется и с лифчиком.
Мои груди вываливаются на свободу на мгновение раньше, чем ощущается жжение от небольшого пореза, который он мне нанес.
— Черт, — ворчит он, его взгляд прикован к маленькому пузырьку крови, который появляется.
— Все в порядке, это—
Он опускается передо мной на колени, и его язык касается кожи прямо под порезом, прежде чем он проводит по нему, собирая кровь.
— Черт возьми, дьявольский мальчик, — тяжело дышу я, мои соски твердые, как стекло, когда его язык проникает в маленький порез, заставляя меня вздрагивать.
Его пальцы быстро расстегивают пуговицу на моей юбке, прежде чем он стягивает ее и трусики с моих ног, оставляя меня голой посреди пляжа.
Откинувшись на корточки, он смотрит на меня с благоговением, его кулаки сжимаются на бедрах, как будто он сдерживает себя от чего-то.
— Беги, — рычит он, но у меня кружится голова, и я едва улавливаю слово.
— Что?
— Беги. И если ты благоразумна, ты, блядь, не остановишься, чтобы позволить мне поймать тебя.
Мое сердце подскакивает к горлу, прежде чем я делаю шаг назад. Прохладный вечерний воздух обвевает меня, заставляя мою кожу покрываться мурашками и посылая сильную дрожь по спине. Хотя это может быть связано с опасностью, исходящей от парня, стоящего передо мной на коленях.
— Три, — начинает он, и я снова отступаю. — Два.
— Николас. — Его ноздри раздуваются при звуке его имени, слетающего с моих губ.
— Один.
Крик срывается с моих губ, и я убегаю, когда он вскакивает на ноги, чтобы последовать за мной.
Я не оглядываюсь назад, пока мои ноги не касаются ледяной морской воды, и когда я это делаю, он срывает с себя одежду, когда шагает ко мне, его длинные ноги поглощают пространство гораздо быстрее, чем я ожидала.
10
ДЕЙМОН
Взволнованный крик Калли наполняет тишину вокруг нас, когда она бросается в воду.
Она должна быть напугана. Большинство взрослых мужчин в ужасе смотрят мне в глаза, когда я погружаюсь в это темное, разрушительное место внутри меня. Но не мой ангел.
Каким-то образом она видит больше, чем кто-либо другой.
Это чертовски страшно. Это волнующе. Это… черт.
Вода касается моих икр, когда я бросаюсь в море за ней, но я почти не чувствую холода. Мой взгляд прикован к моей девочке, когда она пытается убежать от меня.
— Срань господня, — ахаю я, когда мои яйца опускаются в воду, температура внезапно становится более чем очевидной.
Однако вскоре все забывается, когда я наконец обнимаю Калли за талию и притягиваю ее спиной к себе.
— Бежала недостаточно быстро, Ангел, — рычу я ей на ухо, продолжая вести нас дальше, вода доходит мне до пояса.
— Может быть, я никогда на самом деле не хотела сбежать. — Она тянется сзади, ее пальцы запутались в моих волосах и прижимают меня ближе. — Может быть, мне нравится быть твоей пленницей, дьявольский мальчик.
Глубокое рычание вырывается из моего горла за секунду до того, как я бросаюсь вперед, погружая нас обоих в ледяную воду.
Поворачивая ее в своих объятиях, я располагаю ее так, что, когда мы снова всплываем на поверхность, ее ноги обвиваются вокруг моей талии, а ее киска находится именно там, где я хочу.
— О Боже мой, — выплевывает она, вытирая воду с лица. — Это чертовски хол— Мои губы захватывают ее, обрывая слова, в то время как мои пальцы погружаются глубже в ее задницу, притягивая ее ближе.
Я провожу языком по ее губам, отыскивая ее собственный и позволяя себе утонуть в ней.
Мой гнев угасает с каждым прикосновением ее губ к моим, ее свет прогоняет часть моей тьмы.
Мысли о ней с кем-то другим, с Алексом… они пробуждают во мне собственническую, психотическую часть меня, которую даже я немного боюсь.
Это было терпимо до того, как я попробовал ее на вкус.
Но теперь она моя, даже если это ненадолго, я не уверен, что переживу, наблюдая, как она уходит, что ей неизбежно придется сделать.
Я недостаточно хорош для нее.
Эван и Нико никогда не позволят этому случиться.
У них есть план на ее счет, и я точно знаю, что я не часть этого.
Мне просто нужно взять то, что я могу. Подарить себе достаточно воспоминаний в надежде, что этого будет достаточно, когда придет время.
Боль пронзает мою грудь, но затем она прижимается ко мне бедрами, и я возвращаюсь в настоящее, напоминая, что в эту самую минуту в моих объятиях именно то, чего я всегда хотел.
— Черт возьми, Ангел. Ты — все, — стону я в наш поцелуй, пока вода продолжает плескаться у наших плеч.
Высвобождая одну руку от ее задницы, я просовываю ее между нами, прижимая головку моего члена к ее входу.
— Николас, — стонет она, когда я легко проскальзываю в нее.
— Грязный маленький ангел, — стону я, ее тепло окружает меня и оживляет все мое тело.
Ее хватка на моих волосах усиливается, и она издает самый невероятный, наполненный похотью стон, когда я тяну ее вниз, чтобы она полностью села на мой член.
— Скажи мне, что ты не занималась голышом с моим братом, — требую я у ее губ.
— Конечно, нет. Единственный человек, с которым я была обнаженной, — это ты, — говорит она между вздохами, когда я медленно выхожу из нее.
— Лгунья.
— Ч-что? — спрашивает она, в замешательстве хмуря брови.
— Алекс видел тебя обнаженной. Как и все остальные.
— Нет, они… купание нагишом, — говорит она со вздохом.
Удерживая ее одной рукой, я обхватываю другой ее горло, мои глаза прыгают между ее.
— Мне не нравится, когда другие видят то, что принадлежит мне, Ангел.
— Н-никто не с-смотрел, — заикается она, когда я ускоряю темп.
— Я не думаю, что это было так.
— Черт возьми… Меня не интересует Алекс.
Ее глаза удерживают мои, позволяя мне увидеть в них честность.
— Почему? — настаиваю я, желая услышать, как она это скажет.
