Мы с Оливкой решили, что волосы мне надо распустить, шоколадный цвет красиво контрастирует с белым, а кожа кажется матовой. И главное, не нужны ни линзы, ни очки.
Сейчас меня затапливает чувство признательности и благодарности к маме и... Шведову. Он сделал все, чтобы я могла видеть.
Пока все выходят в зал, делаю селфи и отправляю маме, Андрею и Сергею Дементьевичу. Ответные смайлики ждать некогда, прячу телефон в сумку и бегу на сцену.
Все участницы кастинга выстраиваются на сцене, обвожу взглядом зал.
Первый, кто бросается в глаза — Коннор. Он смотрит на меня не привычно липким и раздевающим взглядом, а другим. Тяжелым, неприятным. Мне под этим взглядом неуютно, и я ищу Саймона, но натыкаюсь на другой, мрачный и темный.
Топольский стоит в проходе с правой стороны, прислонившись к стене. Руки глубоко в карманах, Лии рядом не видно. Отворачиваюсь, чтобы не думал, будто я его выглядывала. Я ищу Саймона...
Внезапно глаза выхватывают движущийся по проходу слева силуэт, который кажется знакомым, и по спине стекает ледяная струйка. Ладони становятся потными, но не вытирать же их о платье.
Нет, не может быть. Мне просто показалось. Это совсем другой парень в инвалидном кресле. Я слишком много думаю в последнее время...
Но парень в инвалидном кресле въезжает в хорошо освещенный круг, тормозит у стены, и у меня дрожат колени. Я сейчас точно упаду.
Потому что парень, который сидит в коляске — Демон.
Глава 11
Маша
Объявляют мой выход, а я не могу себя заставить ступить на сцену. Как будто к ногам привязаны гири, и чтобы сделать шаг, нужно протащить эти гири по сцене. Или пронести их в руках.
— Заречная, что ты стоишь, иди! — шипят девчонки, а я некстати думаю, как у них смешно получается выговаривать мою фамилию.
Делаю шаг и будто проваливаюсь в пропасть. Приказываю себе смотреть только вперед, а саму магнитом тянет посмотреть то вправо, то влево. Никита так и стоит справа, привалившись к стене, только теперь его руки переплетены на груди.
Меня ослепляют софиты, но я откуда-то уверена, что Ник злой. Он буравит глазами платье, и я не сомневаюсь, что он его узнал. А если я правильно понимаю, то все, что связано с тем периодом, у него вызывает отторжение и ярость.
Даже догадываюсь, почему. Он в меня в самом деле был влюблен, настолько, насколько вообще способен на чувства. И сейчас ему дико стыдно за свою прошлую уязвимость.
Наверняка он чувствует себя более уверенным, когда меня не видит, ведь я непосредственный источник, а самое главное, прямой свидетель его слабости.
За это он меня ненавидит и мечтает унизить, если не уничтожить.
Смотреть влево, где Демон сидит в коляске, ничуть не легче. Чем дольше смотрю, тем больше узнаю черты парня из «Гонконга», которого видела в торговом центре.
Он тоже на меня смотрит. Исподлобья, сведя к переносице красивые темные брови. И если Топольский буравит взглядом, то Демон сканирует. Просвечивает, как рентгеном.
Я кожей ощущаю эти взгляды. Вижу их светящуюся траекторию и чувствую, как они, схлестнувшись, пересекаются в одной точке. На мне.
Делаю круг по сцене в одну, потом в другую сторону, и возвращаюсь на свое место. Пока другие девочки дефилируют, ловлю себя на мысли, что хорошо было бы сейчас отправить Демону сообщение, глядя на него со сцены.
«Привет. Ты куда пропал? Почему не пишешь?»
Завибрировал бы у него в кармане телефон? Или он не стал бы его доставать сейчас, прочитал мое сообщение после? А может он вообще оставил гаджет дома...
Кстати, где будет жить Демон? Судя по его инвалидному креслу, он вряд ли поселится в общаге. Топольский попробовал, но его хватило совсем ненадолго.
Кресло у Демона на электронном управлении, это я увидела еще в прошлую нашу встречу. С правой стороны сенсорный экран, который связан с бортовым компьютером. Это я нагуглила после «знакомства» с Демоном, даже нашла похожую модель.
За эти деньги можно купить неплохую машину, да и «Гонконг» недешевый жилой комплекс, а значит родители Демона обеспеченные люди.
Его учеба тоже наверняка оплачена, не представляю этого парня, убирающего в раздевалке. Глядя на него, становится ясно, что такому проще каждый день оплачивать универу клининг.
С крайнего ряда в зале поднимается девушка, и я узнаю Лию. Она подходит к Никите, тянется к нему, что-то говорит. Он наклоняет голову, выслушивает и ничего не отвечает, даже положение рук не меняет. Они по-прежнему скрещены у него на груди.
Девушка заходит со спины и обвивает руками талию Топольского. Кладет голову на плечо, и мне нестерпимо хочется сбежать со сцены, только бы этого не видеть. Но прошла только половина участниц, тут еще торчать по времени минимум столько же.
Никита отталкивается от стены, накрывает своими ладонями ладони Лии. У него крепкие широкие ладони, из-за них узкие кисти Лии совсем не видно. Ловлю себя на том, что, пронзаю взглядом его руки, и Ник это замечает.
Он колеблется, я это вижу. Затем осторожно расцепляет ладони Лии, опускает их вниз и отпускает. Наши с ним взгляды пересекаются, и я явно вижу в воздухе искрящиеся молнии.
Топольский разворачивается и уходит. Лия окликает его, но он не оборачивается, и она бежит за ним. В зал они больше не возвращаются, и я запрещаю себе думать о том, что они сейчас делают.
Еле доживаю до конца мероприятия. Девочки идут переодеваться, а я по крутым ступенькам торопливо спускаюсь в зал.
Демон уже развернул свое кресло в направлении выхода. Невольно отмечаю, как на него заинтересованно поглядывают девчонки, и неожиданно чувствую облегчение. Не хочется, чтобы такой красивый парень не пользовался успехом у девушек только потому, что неходячий.
Если бы я в него влюбилась, мне было бы все равно, ходячий он или нет.
Но я в него не влюблена, поэтому позволяю себе подбежать, схватиться за ручку кресла обеими руками, заставляя парня притормозить. Он удивленно оглядывается, а я прерывисто дышу, глядя ему прямо в глаза.
— Привет, Демон. Как долетел?
Глава 11-1
— Привет, — он держится отменно, делая вид, что удивлен, — мы с тобой знакомы?
— Я не поведусь, Демон, — предупреждаю сразу, — я тебя видела. Ты живешь в «Гонконге» на двадцатом этаже.
Он по-прежнему себя не выдает, держится спокойно, говорит тоже, это я готова взорваться.
— Так мы не только из одного города, Маша. Мы с тобой еще и соседи, — Демон улыбается, и как я на него ни злюсь, признаю, что улыбка у него обезоруживающая. Он вообще красивый парень... — Мои родители действительно живут в «Гонконге» на двадцатом этаже. Но почему Демон?
Сердито поджимаю губы. Очень надеюсь, что глазами сверкаю тоже.
— Может перестанешь притворяться?
Похоже, Демон решил упираться до последнего.
— Когда объявили Заречную Марию, я и не надеялся встретить почти родственницу, — ерничает парень, и я в который раз жалею, что не взяла с собой телефон. — Ты так и не ответила, почему Демон?
— Шутишь? — смотрю скептически. — Или стебешься?
Демон хмыкает. Скорее, и то, и другое.
— Я согласен, что Демьян дурацкое имя, — кивает он, сморщив лоб, — но ребята говорят на меня Дёма. Здесь я Демиан. Демоном меня еще никто не называл.
— Хватит, — перебиваю его, — ты протанцевал все нужные па, теперь начинаешь подбешивать.
Он ничего не говорит, вопросительно вздергивает бровь.
— Я отследила дрон, — выкладываю свой главный аргумент, — когда ты передавал мне конфеты. Была открыта дверь на крышу, я выбежала и увидела, как дрон влетает в квартиру. В следующий раз я выманила тебя на прогулку, взяла бинокль, и когда дрон довел меня до подъезда, снова выбежала на крышу. Ты был на балконе, когда он влетел к тебе домой.
Выпаливаю одним духом, но на лице Демона не дергается ни единый мускул. Он даже не моргает, а меня вдруг разом покидает воинственный дух.
