class="p1">— Думаю, скоро поймешь обратное. — Ухмылка на его лице злая. Маркус — полная противоположность мне. Он больше работает головой, чем кулаками или пистолетом, но, когда он решает быть крутым, даже дьявол хватается за место, чтобы поучиться у него. — Он видел ребенка через окно. Он не уверен, что это ее ребенок, возможно, это ребенок ее лучшей подруги. Мойра была с ним дома.
В горле образуется комок, который почти перекрывает мне доступ воздуха. Маркус пытается добиться от меня реакции. Маркус знает меня лучше, чем я сам, и он видит меня насквозь. Он знает, что я ненавижу Елену, и он также знает, что под моей ненавистью мои чувства к ней еще не умерли.
Мне не нравится, что он читает меня как открытую книгу.
— Ты делаешь это специально, не так ли?
Улыбка щекочет его губы, но она исчезает, когда беспокойство заставляет его наморщить лоб.
— Я знаю тебя всю жизнь, брат, — говорит он, — тебя что-то беспокоит, и у меня такое чувство, что это связано с той женщиной.
Я достаю из кармана пачку сигарет и прикуриваю одну, втягивая дым.
— У меня две проблемы, Маркус. Женщина — не одна из них. — Это не совсем ложь, просто Елена — противоядие от ярости, сжигающей меня каждую секунду с тех пор, как я вернулся в Нью-Йорк.
Она как яд для моего организма, но я понял, что даже яд может спасать жизни. Есть проблемы посерьезнее, чем моя неприязнь к ней, и мысли о ней — единственный способ сохранить рассудок.
Он проводит пальцем по своим запонкам.
— В чем же дело?
— Мне нужно найти убийцу наших родителей. — Гнев лижет стенки моего желудка, когда я говорю это, а в мозгу мелькают образы той ночи, когда погибли мои родители. — И мне нужно захватить этот город. Мы уже достаточно долго бездействуем, а Братва устраивает в городе беспорядок.
Глаза Маркуса вспыхивают красным в неоновом свете, его яремная ямка выпучивается, но все заканчивается так же быстро, как и началось. Мой брат научился держать свои эмоции под контролем. Он не показывал, что злится или грустит после смерти наших родителей. Даже сейчас он держит эти эмоции в себе, но я знаю, что, как никто другой, он жаждет мести, как и я. Он был очень близок с нашей матерью.
— Ты все еще думаешь, что Петерсон как-то связан с их смертью?
Я наклоняюсь к столу и стряхиваю сигарету в пепельницу.
— У него есть мотив, я бы не стал ему перечить.
— Я бы тоже не стал, но мы не должны оставлять других без внимания. И у Петерсона, и у Братвы самые большие мотивы, но они не единственные наши соперники.
Он прав. Ирландская мафия — наши самые большие союзники, но это не значит, что они не могут перейти на другую сторону, если это им выгодно. А еще есть Каморра, наши смертельные враги.
— Что касается управления городом, как насчет того, чтобы организовать несколько встреч? — Спрашивает он, наклоняя голову в сторону. — Карлос Диего ненадолго приехал в город. Как насчет того, чтобы встретиться с ним завтра вечером?
Карлос Диего — первый сын Хосе Диего, мексиканского наркобарона. Он управляет одной из крупнейших организаций по торговле наркотиками и контрабанде контрабандных товаров в Нью-Йорке. Его влияние распространяется на все уголки страны. И хотя мне хотелось бы сохранить свои руки чистыми, союз с ним — это то, что мне нужно.
Я киваю.
— Отлично.
Силуэт, скрывающийся в тени, привлекает наше внимание. Когда он появляется на свету, перед нами возникает стройная женщина с длинными темными волосами и длинными ногами. На ней красное платье, а каблуки, как я вижу, больше восьми дюймов.
Я вздыхаю.
— Ты все еще не смирился с этим дерьмом? — Ее зовут Катерина, и… она шлюха Маркуса. Она работает в клубе стриптизершей, и он отметил ее как свою восемь лет назад.
Его губы расплываются в высокомерной улыбке.
— Я не такой святой, как ты, брат. Это ты будешь мучеником после смерти.
Катерина улыбается мне, затем подходит к Маркусу и раздвигает его ноги. Меня передергивает, когда она садится на него и мнет его член.
— Убери это с глаз моих, — говорю я с рычанием.
Смех Маркуса смешивается с музыкой, звучащей из колонок. Он обнимает Катерину за талию и отталкивает ее, а потом встает.
— Давай починим тебя? Как насчет того, чтобы встретиться у Елены завтра утром?
— Зачем?
— Разве тебе не нужно забрать то, что принадлежит тебе? — Говорит он, а затем следует за Катериной из клуба, как ребенок за палочкой-выручалочкой.
Его слова еще долго звучат после его ухода, и я соглашаюсь с ним. Мне нужно вернуть то, что принадлежит мне.
* * *
На следующее утро мы с Маркусом припарковались перед домом Елены. Маркус предложил сначала выяснить, ее ли это ребенок и есть ли у нее кто-то еще в жизни, и тогда я смогу спланировать свой следующий шаг.
Хотя я не видел кольца на ее пальце на торжестве, меня также не волнует, что она прикована к какому-то уродливому парню. Я все равно собирался потребовать ее, а потом решу, что с ней делать.
Как лучше всего наказать ее за то, что произошло семь лет назад?
Щебетание птиц и утренний солнечный свет проникают сквозь тонированное окно моего внедорожника. Мое терпение на исходе, и я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы выскользнуть из машины и войти в это чертово здание, чтобы узнать, чего я хочу.
Терпение — не самая сильная моя сторона, и меня особенно раздражает, что я вынужден преследовать из-за угла, потому что Маркус решил, что так надо. Я бы сломал ему челюсть, когда он впервые предложил это, если бы он не был моим братом.
— Остынь, брат. Ты сломаешь руль.
Взглянув на свои руки, я вижу, что они очень крепко сжимают руль, и перевожу взгляд на брата.
— Ты же знаешь, мы могли бы уже уехать отсюда. У меня есть бизнес, который нужно вести.
— У меня тоже, — отвечает он. Он не отрывает глаз от входа. — Я сделал это только для того, чтобы ты перестал быть таким занудой, но вот ты здесь.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но меня прерывают, когда стеклянная дверь, ведущая в дом, распахивается, и из нее выбегает мальчик. С места, где припаркована машина, я могу сказать, что ему не меньше шести лет, и у него такие же темные волосы, как у меня.
Похоже, у Елены есть
