к входной двери.
Он стоял со скрещенными руками и напряженной челюстью. Когда я открыла замок и повернула ручку, он вошел внутрь, прежде чем я успела возразить, заставив меня попятиться назад, а после пинком закрыл за собой дверь.
— Фостер…
Он заставил меня замолчать, придвинувшись ближе. Так близко, что мне пришлось поднять голову, чтобы выдержать его взгляд.
— Что ты делаешь?
— Ты почувствовала это? В спортзале?
— Нет.
— Ты всё ещё ужасная лгунья.
Он наклонился ниже, так близко, что его дыхание ласкало мою щеку.
Он провел рукой по моей руке, и даже через хлопок моей майки и рубашки с длинными рукавами я почувствовала покалывание. Это было похоже на искру, бегущую по фитилю, движущуюся все быстрее и быстрее, пока она не достигла фейерверка и бум.
Фостер наклонился ещё ближе, его рот был на расстоянии шепота от моего.
Почему я не могла оттолкнуть его?
— Чувствуешь это? — прошептал он.
Чувствую ли я? Это сжигало меня заживо.
— Я пришел сюда, чтобы поговорить, — он потянулся к моим волосам, коснувшись того же места, что и в спортзале.
Мой взгляд упал на его губы.
— К черту, — прорычал он, а затем его рот оказался на моем, мягкий, податливый и точно такой же, каким я его помнила.
Он заключил меня в объятия, крепко прижимая к себе, а его язык провел по моей нижней губе, прежде чем проскользнул внутрь. Царапание его бороды зародило желание внизу моего живота.
Аромат его одеколона витал вокруг меня, насыщенный и мужественный. Как свежесрезанный кедр и кожа. Его вкус был ещё одним воспоминанием, Фостер с оттенком коричной жвачки.
Его губы двигались против моих, наши языки переплетались в совершенном унисоне. Он застонал мне в рот, вибрация была сексуальной и глубокой в его груди. Его объятия стали ещё крепче.
Фостер целовал меня так, словно от этого зависела наша жизнь.
Я поцеловала его со всем разочарованием, тоской, болью в сердце и надеждой, которую хранила в себе.
Боже, что мы делали? Почему я была так слаба, когда дело касалось этого мужчины? Но я не останавливалась. Пока не почувствовала, как его эрекция упирается в моё бедро.
Это был поворотный момент. Либо мы закончим этот поцелуй. Или одежда окажется на пол.
Я оторвала свои губы и извивалась, чтобы вырваться из его объятий. Мы оба тяжело дышали, наши глаза были сосредоточены друг на друге. Его взгляд искал мой, возможно, в поисках прощения. Затем он потянулся ко мне, но я отмахнулась от его руки.
— Не надо.
Он застыл.
Я сделала шаг назад.
— Не целуй меня больше.
— Талия…
— Ты должен уйти. Пожалуйста, — мой голос сломался. — Тебе нужно уехать из Куинси.
Его челюсть сжалась.
— Нет.
— Ты обещал, что уедешь, если я попрошу.
— Ты обещала выслушать меня.
Я подняла подбородок.
— А что, если я скажу, что это не имеет значения? Всё кончено, Фостер. Всё кончено.
Он провел большим пальцем по своей влажной нижней губе.
— Люди, между которыми все кончено, так не целуются.
Да, с этим я не могу поспорить. Но это была просто химия. Притяжение. Эта токсичная зависимость, которая однажды погубила меня.
— Ты изменял мне с Вивьен?
Я задала ему этот вопрос много лет назад, в ту ночь, когда он меня бросил.
— Никогда.
Я так хотела поверить ему тогда. Я так хотела поверить ему сейчас. Я изучала его лицо, ища ложь. Но я не могла её увидеть. Я не видела её и много лет назад.
— Ты мне не веришь, не так ли? — спросил он.
— Когда-то я верила тебе во всем. Всё изменилось, когда ты женился на моей лучшей подруге.
Челюсть Фостера сжалась, когда он покачал головой.
— Ты не знаешь, что произошло.
— Я была там, — я подняла руку. — Я прожила это. Ничто из того, что ты скажешь, не изменит прошлого. Ничего из того, что ты скажешь, не заставит меня простить тебя.
Он стиснул зубы.
— Ничего? И ты называешь меня упрямым. Я забыл, насколько ты можешь приводить меня в бешенство.
У меня отвисла челюсть.
— Теперь ещё и я виновата?
— Я прошу тебя просто выслушать меня.
— А я прошу тебя уйти. Полагаю, никто из нас не получит того, чего хочет.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? Отлично. Я ухожу.
Прежде чем я успела заговорить, он повернулся и рывком распахнул дверь.
Мое сердце оборвалось, когда дверь захлопнулась за ним. Последовавшая за этим тишина была оглушительной.
Я просила его уйти. Я ведь хотела этого, верно?
Так почему же мне захотелось пойти в гараж, чтобы снова поплакать?
У меня было дерьмовое настроение.
— У тебя дерьмовое настроение.
Голос Джаспера наполнил салон моего пикапа.
— Я просто лучик чертова солнца по сравнению со вчерашним днем.
Или позавчерашним. Или позапозавчерашним.
Всё три дня, прошедших с тех пор, как я выбежал из дома Талии, я постоянно скалился.
— Я так понимаю, дела с твоей девушки идут не очень хорошо, — сказал Джаспер.
— Что-то вроде этого, — пробормотал я.
Я сказал ей, что уезжаю, но это было гневное заявление, сделанное в моменте. Я ни за что на свете не оставил бы Куинси. Не после всего того, через что я прошел, чтобы попасть сюда.
И не после этого поцелуя.
— Я слишком сильно надавил.
Мои руки расслабились на руле, когда я въехал в город.
Это было осознание, к которому я пришел после пребывания в бешенстве в течение трех дней. Я ворвался бульдозером в жизнь Талии, и вместо того, чтобы дать ей время пережить шок, только усилил давление.
Я давил на себя так же сильно из-за того, что приближается, из-за того, кто приближается. Числа на календаре сменялись слишком быстро.
— Она злится, — сказал я Джасперу.
— Не могу винить её за это.
Да, и я не мог винить Талию.
— Я должен заставить её вспомнить, что у нас было.
— И как ты собираешься это сделать?
— Черт его знает, — я усмехнулся. — Есть идеи?
— Ты должно быть и правда в отчаянии, если спрашиваешь у меня совета по поводу женщин.
Я усмехнулся.
— И то верно.
Мы с Джаспером были знакомы уже несколько лет. Он начал приходить в спортзал примерно через год после переезда Талии. Он был хорошим бойцом и спарринг-партнером, но в чем он преуспел, так это в тренировках. Ни один человек на земле не давил на меня так, как Джаспер. Нанять его было самым простым решением в моей жизни.
Но когда дело касалось женщин, Джаспер был скорее из
