Оказывается, мы уже в спальне.
Я падаю, и халатик распахивается.
– Точно, – шепчу я, ощущая, как позорно теку, хотя должна быть оскорблена или хотя бы в гневе.
– Алла Георгиевна, если я узнаю, что ты врешь, я тебя так выдеру, что ты больше вообще не сможешь думать о сексе. Это ясно?
– Да, – еле слышно выдавливаю я.
Ну хватит уже. Давай, иди ко мне. Будущая жена… Это меня возбуждает!
Навалившись на меня, как я люблю, Козырев жарко шепчет мне ухо, сразу пробираясь между ног наглыми пальцами.
– И хмырек-Володя пусть рядом не крутится, и Артемьев пускай другое пастбище ищет, козел. Ты стонать только со мной будешь.
Я уже ничего не отвечаю. Мне становится сладко и хорошо.
Чуть растянув меня пальцами, Влад даже не снимая джинсы, а просто их спустив вместе с боксерами, проталкивается в меня, заполняя до самого основания, и я послушно обхватываю его ногами.
Мощные удары подчиняют, заставляют кричать. Все как в первый раз, только лучше. С каждым разом все лучше и лучше. Я сжимаюсь вокруг члена все сильнее, стараясь задержать в себе дольше восхитительный член. Козырев насаживает меня все яростней, целует все крепче и кончает… в меня. Без презерватива.
Падая с небес на грешную постель, я с запозданием понимаю, что он это сделал специально.
Это как закрепление предложения руки и сердца, как метка.
Еле отдышавшись, я все-таки уточняю.
– А что, собственно, случилось? С чего ты решил, что я тебе изменяю? – спрашиваю я, внутренне обтекая от того, что все это время именно я подозревала Влада в изменах.
Да что там, я ревновала его к любой старше двенадцати и моложе семидесяти, от официанток до секретарши.
А оказалось, Козырев сам исходил от ревности.
Ну хоть где-то на мое самолюбие капнул бальзамчик.
Скатываясь с меня и перетаскивая мое обессиленное тело себе на грудь, Влад морщится:
– Да соседа нашего сейчас встретил. Он мне и говорит, твоя баба каждую ночь орет: «Только не на лицо!».
Я начинаю истерически ржать.
