Мобила меня бесит своим молчанием. А так угрожал, так угрожал!
Я уже десять раз слазила в сообщения и увидела, что Козырев вот только что был в сети.
Был и не позвонил. И даже не написал.
Одни поздравительные эсемески от магазинов и коллег по работе.
Женщин-коллег, что еще более травматично для моего самолюбия.
И ни одна зараза вчера не спохватилась, и куда это пропала наш старший преподаватель? А если бы меня украли и изнасиловали?
Собственно, так и произошло при их прямом попустительстве!
Какое противное у меня Восьмое марта.
Все выводит из себя.
Рядом на тумбочке немым укором стоит опустевшее ведерко из-под мороженого, напоминая, что я еще и с диеты сорвалась, когда мне оставалось сбросить всего кило двести.
Бреду на кухню к холодильнику.
Внутри него меня по-прежнему дожидается синяя птица, сиречь куренок бледный, но у мне кусок в горло не лезет. И шпинат не возбуждает.
Задница ехидно подсказывает, что это все потому, что в качестве десерта меня не ожидает большой и крепкий. Соседняя область слабо подает голос, что зря мы от добавки отказывались, оно бы потерпело.
И так меня бесит предательство собственного организма: и что вкусняшками меня заманили и взяли тепленькой, и что не смотря на жесткое, будем называть откровенно, порево, тело при воспоминании о вчерашней ночи запускает мурашки. Да у меня во рту пересыхает, а внизу начинается половодье. Руки слабеют, а голова идет кругом, особенно, если воскресить в памяти то, что творил Козырев языком.
И я решаю наказать себя.
Достаю весы и, зажмурившись, наступаю на них.
Постояв несколько минут, все-таки решаюсь завершить воспитательный процесс и смотрю на цифры. И не верю собственным глазам.
Глава 21. Отличный план
Проснувшись в субботу, я первым делом проверяю мобильник.
Пусто. Глухое молчание.
Ну и все. Ну и ладно. Ну и сам дурак. Призовой самец, блин.
А потом вспоминаю главное событие прошлого дня и бегу на кухню.
Вчера весы показали, что я скинула килограмм.
Вот почти месяц на электронном экранчике стабильно стояло бесячье пятьдесят шесть семьсот, а тут, оп, и пятьдесят пять восемьсот.
Ну хорошо, ну чуть меньше килограмма улетело, но все равно!
Как я не переставляла весы, как их не двигала, число не менялось.
Пометавшись по квартире, я пришла к выводу, что это все с потом из меня вышло, пока Влад меня прожаривал. Да и кормил меня Козырев можно сказать диетическим. Сплошным белком.
Тут же в голову лезут всякие пошлые мысли, но я от них отмахиваюсь.
Вот сообразил бы меня мучительно добиваться, чтоб я такая нос воротила, а внутренне таяла, тогда бы и получил в награду минет.
А пока у нас в сухом остатке остается ведро пломбира, которое по закону подлости откладывается на жопе мгновенно. То есть за ночь должно было гарантированно освоиться на новом месте.
И вот я с трепетом опять взвешиваюсь.
Пятьдесят пять семьсот!
Если весы исправны, выходит Влад укатал меня с пользой для фигуры!
Как проверить-то?
Почесав лохматую макушку, я решаю примерить то самое эталонное платье, которое должно сидеть идеально, чтобы я выиграла злосчастный абонемент в СПА.
Больше всего раздражает, что этот абонемент я и так могу себе позволить, но мы же поспорили! А некоторые жрут плюхи, а другие вообще забеременели! Я одна за всех страдаю!
Напяливаю платье с замиранием сердца.
Кручусь перед зеркалом, и аж ладошки потеют.
Хороша!
В талии совсем отлично, можно дышать. И садиться, и вставать. На заднице больше не трещит, на боках не морщинит. А вот в груди пока еще перебор.
Надо-таки доскинуть оставшиеся граммы… Кто скажет, что двести грамм мелочь, глаз высосу.
Радостно нарезаю круги по квартире.
Страшная, косматая, ненакрашенная, в засосах, зато в платье. Угу, фурия кутежа просто.
Как парадная кобыла царского полка в праздничной попоне.
Звонок в дверь застает меня в расплох. На радостях я даже не смотрю в глазок, хотя стоило бы задуматься, кто это. В домофон-то не звонили.
А за порогом обнаруживается огромный шикарный букет.
Розы. Много розовых роз.
Руки сами тянутся ухватить эту красоту, источающую пряный густой аромат. И я чуть не теряю равновесие от тяжести подношения. В последний момент, даритель передумывает оставлять меня с цветами один на один и перехватывает их опять.
Подвинув меня, Влад проходит в прихожую и разувается.
Несмотря на романтичный подарок, взгляд у него недобрый.
– Алла Георгиевна, ты для кого сиськи выпятила?
– А? Что? Да это я просто так…
– Ты кого, коза ненасытная, только что проводила? – вдруг взрыкивает Козырев.
Это я-то ненасытная? У меня глаза на лоб лезут. Вот чудо-человек. Сам придумал, сам поверил.
Я хлопаю ресницами, а Влад уже пристраивает букет на пуфик, стаскивает с плеча какую-то огромную синюю квадратную сумку и, сняв пальто, двигает на меня, по пути начиная раздеваться.
– А… э… что ты собираешься делать? – настороженно интересуюсь я, пятясь от него.
– Накормить, напоить и поиметь, – загоняет меня в гостиную Козырев. – План не менялся, только последовательность действий.
Я нервно сглатываю.
Поди ж ты. Вчера ходила выла на стены, что он такой-сякой ветреный, а я дура, что все оборвала, а как до дела опять дошло, я снова пятками назад.
Ну почему он отказывается как приличный человек по мне романтично страдать? Ну хотя бы неделю! Чтобы я не чувствовала себя падшей женщиной!
– У меня есть нечего, – робко возражаю я.
– У меня с собой, – Козырев кивает в сторону, оставленного позади себя баула, который на второй, более внимательный взгляд, оказывается сумкой-холодильником. – И презервативы твои любимые тоже, – добавляет Влад, заставляя меня икнуть, и одним движением снимает с себя водолазку.
Ничего не могу с собой поделать и жадно шарю глазами по безупречному торсу. Хорош, подлец. Мне и завидно, и нравится, и льстит, что такому жеребцу прям кровь из носа хочется меня завалить.
Но помня, что я из-за него вчера расстроилась, продолжаю мстительно отступать.
Только не далеко.
Довольно быстро я оказываюсь на лопатках на коварно подкравшемся диване.
Судорожно облизывая пересохшие губы, я слежу за тем, как покидает шлейки кожаный ремень, и откуда-то снизу начинает подниматься волнение, холодком заливая живот.
Козырев тем временем достает из заднего кармана коробку с презервативами и бросает их рядом со мной.
– Пока все не изведем, из дома не выйдешь.
Я рассматриваю пачку, на которой пессимистично красуется надпись: «Двенадцать штук». Круглыми глазами гляжу на террориста, нависшего надо мной.
Мне после завтра на работу жизненно необходимо.
Нет, ну он-то, может, и сможет… А вот я…
Будет как в анекдоте про цыгана и лошадь.
Мне становится не по себе, а тело уже начинает коварно предавать.
Может, Левина права, и все дело в регулярности?
Вот ее-то, эту самую регулярность, мне прям обещают обеспечить.
Звучит, как план.
Мгновенно воспрявший демон-искуситель нашептывает, что Козырев очешуительно влияет на мою фигуру.
И процесс не так чтобы утомителен. Владу же нравится все делать самому. От меня требуется только выносливость…
Пока я борюсь с извечным женским желанием вызнать у Козырева, как далеко идут его планы на меня, обстановка в комнате накаляется. Абсолютно обнаженный Влад подтягивает меня к себе за щиколотку и запускает жадные ладони мне под подол.
И я тут же вспоминаю, во что превратилось мое вчерашнее платье.
– Я сама! – превентивно восклицаю я, пока и эту дизайнерскую тряпку не заляпали непотребным.
Приподняв бровь, Козырев позволяет мне стащить платье, и с этого момента меня больше не слушает. Повалив обратно на диван, он с урчанием начинает меня жамкать, впиваясь пальцами, покрывая поцелуями и потираясь о меня внушительной эрекцией, будто хочет меня сожрать.
