class="p1">Я не знаю, но возлагаю на него все свои последние надежды, молюсь, чтобы он сдержал данное мне обещание, чтобы я могла продолжать верить, что он не хотел причинить нам боль.
РЕН
— Не делай этого, Рен, — требует Ривер. Я знал, что ему это не понравится, но я просто должен знать. — Что, если она рассказала своему отцу? Что, если у них есть люди, поджидающие тебя в туннелях?
— Она никому не говорила. — Я стараюсь говорить тихо. Возможно, я единственный, кто находится здесь, посреди леса, где нет ничего, кроме ветра и деревьев, чтобы подслушивать. Но я как никто другой знаю, насколько Ксандер Росси одержим заботой о безопасности своей семьи. Все еще существует вероятность того, что он расставил своих людей в этом районе.
— Ты не можешь знать этого наверняка.
Он прав. Не могу. И все же я достаточно уверен, чтобы рискнуть.
— Я перезвоню тебе, когда буду на пути домой. — Я вешаю трубку, прежде чем он успевает попытаться убедить меня не делать этого.
Засовывая телефон в карман, я опускаюсь на колени, смахиваю грязь и сухие листья с плоской металлической поверхности внизу. Мне требуется несколько секунд, чтобы найти защелку в темноте. Когда мне это наконец удается, я поворачиваю ее и поднимаю тяжелую металлическую дверь.
Загорается автоматическая лампочка, освещающая лестницу, ведущую в небольшой туннель внизу. Отсюда он кажется бесконечным, как будто проходит через центр земли, но я знаю по опыту, что так только кажется.
Я осторожно спускаюсь вниз, закрывая за собой люк.
Несколько минут спустя мои ботинки приземляются на бетонную площадку спасательного туннеля длиной в милю.
Все знают, что у Ксандера Росси есть эвакуационные туннели, проходящие под его резиденцией, но только Ксандер, его жена и его дети в курсе того, что эти очень специфические туннели ведут прямо в их личные покои.
Скарлет не следовало рассказывать мне о них, но, к счастью для меня, она это сделала.
Когда я сокращаю расстояние между нами, волнение от возможности снова прикоснуться к ней заставляет мое сердце учащенно биться в груди. Я привык сохранять дистанцию и наблюдать за ней только издалека. Но последние несколько недель были другими, потому что на этот раз я вообще не связывался с ней. Ни сообщений, ни звонков.
Я оставил ее в полном неведении, и, как следствие, я остаюсь в неведении относительно того, что она сейчас чувствует ко мне.
Она ненавидит меня? Позволит ли она прикоснуться к ней?
Сказала ли она своей семье, что я знаю об этих туннелях?
Семя сомнения, посеянное Ривером в моем сознании, пускает корни. Черт.
Мои ноги перестают двигаться сами по себе, а ступни упираются в бетонный пол всего в нескольких ярдах от туннеля, ведущего наверх, в особняк Росси.
— Я твоя. Я всегда буду твоей.
Воспоминание о сладком голосе Скарлет звенит в моей голове, зовущем меня к ней, как сирена. Я заставляю свои ноги продолжать двигаться, продвигаясь вперед, пока не добираюсь до туннеля, ведущего наверх. Я поднимаюсь по лестнице к двери, ведущей в дом.
Кончиками пальцев я мягко провожу по правому краю дверцы, нащупывая скрытую панель для ввода кода. Я легонько толкаю ее, и она открывается, обнажая цифровую панель. Я набираю десятизначный код, прежде чем навести большой палец на кнопку ввода.
Ничего не происходит.
Мой пульс учащается, и весь кислород испаряется из моих легких. Требуется всего полсекунды, чтобы маленькая мигающая лампочка сбоку от двери стала зеленой, но кажется, что прошла целая вечность.
Дверь открывается со щелчком, и я вздыхаю с облегчением. Они не сменили код. Это хороший знак, но нельзя терять бдительность. Все еще есть шанс, что в доме меня будет ждать вооруженная охрана.
Так тихо, как только могу, я открываю дверь и выхожу в коридор. Так же осторожно закрываю потайной ход и сворачиваю в направлении комнаты Скарлет. В коридоре так же тихо, как и темно, но я ходил по этим коридорам с тех пор, как был маленьким мальчиком, и знаю каждую расшатанную половицу и потрескавшуюся плитку в этом доме, поэтому здесь легко передвигаться незаметно.
Я подкрадываюсь к двери, обхватываю медную ручку и медленно поворачиваю ее. Первое, что я замечаю, когда вхожу в ее комнату, — это знакомый неповторимый аромат, наполняющий пространство.
Сирень и свежее белье. Дом.
Наслаждаясь этим ароматом, я делаю глубокий вдох и закрываю за собой дверь. Прежде чем шагнуть вглубь комнаты, я поворачиваю замок на дверной ручке, запирая нас внутри.
Я бесшумно, как тень, перемещаюсь по комнате, пока не оказываюсь возле края кровати. Шелковистые светлые волосы рассыпаны по подушке золотым ореолом. Ее глаза закрыты, ресницы слегка трепещут, когда взгляд перемещается под веками.
Должно быть, она спит. Ее частично прикрытая грудь равномерно поднимается и опускается. С каждым вздохом одеяло все больше сползает с выпуклостей ее груди.
Не в силах сдержаться, я тянусь за ним. Впиваясь пальцами в мягкую ткань, опускаю его еще на несколько дюймов.
Я наслаждаюсь ею. На ней ночная рубашка, но тонкое кружево сползло с плеча, и розовый сосок выглядывает из-под глубокого v-образного выреза.
У меня текут слюнки. Я хочу почувствовать ее грудь во рту и посасать твердый сосок, пока она не распадется на части под моими прикосновениями.
Я хочу, чтобы она выкрикивала мое имя. Хочу все это… но я здесь не для этого. Я обещал ей еще один первый раз, и он будет последним, который я смогу подарить ей в ближайшее время. Одним резким рывком я стаскиваю остатки одеяла с ее безупречного тела.
Мой член упирается в молнию, когда я пожираю ее глазами, словно умирающий с голоду мужчина, а она — мое единственное спасение. Она шевелится, но глаза остаются закрытыми.
Ее руки скользят по матрасу рядом с ней, вероятно, пытаясь нащупать одеяло. Прежде чем она осознает, что одеяло вне досягаемости, я забираюсь на кровать, накрывая ее стройное полуобнаженное тело своим.
Ее глаза распахиваются в тот же момент, когда моя рука зажимает ей рот. Тело напрягается, а руки вцепились в мою рубашку, захватывая ткань в горсть.
Шок, страх и замешательство сливаются в глубине ее бледно-голубых глаз. И все же ее тело остается неподвижным подо мной. Она не сопротивляется и не пытается оттолкнуть меня, потому что под ее шоком скрывается узнавание. В одно мгновение она осознает кто я, и понимает, что я никогда бы не причинил ей вреда. По крайней мере, физически.
Ее напряженное тело размягчается,
