расти глубоко внутри меня.
Тихий вздох прорезает воздух в тот момент, когда я засовываю пальцы под резинку. Подняв взгляд, я обнаруживаю, что она наблюдает за мной, затаив дыхание. Один поцелуй в ее холмик — мягкий, почти благоговейный — расслабляет ее, позволяя мне снять с нее трусики и широко раздвинуть ее ноги.
Я мог бы стоять здесь на коленях и пялиться на ее киску всю ночь. Я мог бы сделать на этом карьеру. У меня текут слюнки, я облизываю губы, чтобы не пускать их, наслаждаясь открывшимся передо мной шедевром. Розовые половые губки гладко выбриты, почти перламутровые, благодаря сокам, покрывающим их и стекающим на матрас.
Ее крошечный розовый клитор выглядывает наружу, и клянусь, он пульсирует, пока я смотрю.
— Если бы я не знал тебя лучше, — шепчу я, снова опуская голову. — Я бы подумал, что ты побрилась ради меня и сегодняшнего вечера.
Она прикусывает нижнюю губу, щеки становятся темно-красными, и я понимаю, что прав. Это знание пробуждает в моей груди нечто более глубокое, чем желание. Что-то ближе к гордости. Она надеялась, что я приду сегодня вечером.
Она помнит мое обещание.
Это последняя мысль, которая проносится у меня в голове, прежде чем я поддаюсь вперед и снова провожу пальцами по ее шву, на этот раз соприкасаясь с голой кожей.
Ее спина выгибается внезапно, почти яростно.
Она уже так близко, ее неопытное тело стремится к финишной черте от малейшего прикосновения. Я делаю паузу, ожидая, пока она успокоится, прежде чем лизнуть еще раз. Потом еще, дразня нас обоих.
Хоть я и понимаю, что лучше убраться отсюда как можно скорее, но мне нужно, чтобы ей было хорошо. Я хочу, чтобы она вспоминала об этом без сожаления и разочарования.
Медленно я провожу языком глубже, проникая между ее губ. Ее аромат взрывается вокруг меня, побуждая проникнуть глубже, вонзиться в плоть и извлечь все до последней капли.
Я жаден до нее, и всегда был таким, но это совершенно другой уровень.
Вместо того, чтобы разрушить барьер ее девственной киски, я позволяю своему языку пройтись по ее входу, прежде чем двигаться дальше, раздвигая складочки и, наконец, скользя по пучку нервов, который к настоящему моменту составляет все ее существование.
Ее пронзительный визг едва заглушается кулаком, крепко зажатым у рта, в то время как ее тело колышется, как волны на штормовом море. Все, что я могу сделать, это прижать ее бедра, перекинув через них руку, иначе мне могут сломать нос. Назвать ее нетерпеливой было бы жалким преуменьшением.
Я двигаюсь медленно, нежно, зная, что для достижения желаемого эффекта потребуется лишь малейшее трение. Теперь ее кулаки сжимают простыню под собой, натягивая, ногти царапают ткань. Она олицетворяет самозабвение: голова мотается из стороны в сторону, рот открыт, грудь вздымается, а ноги широко расставлены.
И это все из-за меня. Если на моих джинсах спереди еще не было мокрого пятна, оно бы появилось сейчас.
Я все еще могу подарить ей первый раз. Моя Скарлет.
Ее дыхание учащается от возросшего давления моего языка. Теперь мой рот и подбородок покрыты ее соками, каждое прикосновение к ней изливает из нее нектар потоком.
Я вытягиваю из нее больше, жадный до ее оргазма. Я хочу почувствовать, как она распадается на части подо мной, благодаря моему языку. Я буду прикасаться к ней так, как ни один другой мужчина никогда не будет. Никто не сравнится со мной. Это моя миссия.
— Рен… — почти всхлипывает она, отчаянно желая освобождения.
Звук настолько приятный, что от него у меня вырывается стон от дискомфорта и разочарования, но я проталкиваюсь сквозь него. Ради нее, все ради нее. Она так близко.
Ей это нужно. Мне тоже. Я не могу быть с ней эгоистом. И никогда бы не смог.
Внезапно она напрягается. Ее бедра сжимаются вокруг моей головы, пока я не перестаю что-либо слышать, кроме шума крови в ушах.
Затем напряжение спадает.
Пронзительный визг срывается с ее приоткрытых губ, а следом за ним вытекает новая порция влаги. Я продолжаю водить языком по пульсирующему клитору, посасывая его, отказываясь останавливаться, даже когда она безрезультатно бьет меня по плечам.
О нет, я не собираюсь останавливаться.
Не раньше, чем она будет готова упасть в обморок. Моя гордость этого не допустит.
Ее бедра судорожно дергаются, и я выдерживаю это, крепко держась, обхватывая губами ее клитор, посасывая, пока она снова не выгибает спину, сильно дрожа с головы до ног. Мое сердце почти забывает биться, пока я жду этого момента между мучением и освобождением.
Достигнув финишной черты, она падает на матрас, ее тело обмякло и неподвижно. Меня переполняет гордость. Гордость за себя, да, но и за нее тоже. За доверие ко мне, за то, что позволила мне сделать это. За то, что знала, что я никогда не заставил бы ее пройти через то, чему, я знал, она не смогла бы противостоять. Она всегда была сильнее, чем думает.
Мне нужно, чтобы она помнила это.
Зная, что сейчас она слишком чувствительна, я предпочитаю ласкать внутреннюю поверхность бедер губами и языком, запечатлевая ее в памяти, прежде чем поднять голову и встать на колени. Она не двигается, только дышит — большими, хриплыми вдохами. Ее светлые волосы растрепаны, а по лицу разлился румянец. Кровать в беспорядке из-за ее неистовых извиваний.
Ничто и никогда не было более прекрасным и совершенным.
Я поднимаюсь с кровати, стараясь не потревожить ее, пока она спускается со своего кайфа. Я еще раз окидываю ее взглядом, наслаждаясь ее красотой, прежде чем снова натянуть на нее одеяло.
— Рен… — тихо шепчет она, но глаза не открывает.
Однако на ее лице появляется ленивая улыбка.
Наклоняясь, я провожу рукой по ее волосам, убирая их со лба, прежде чем поцеловать там. Закрываю глаза, вдыхая ее еще раз. После этого у меня не будет другого выбора, кроме как держаться на расстоянии.
Еще одну секунду.
Еще один поцелуй.
Еще один.
Хотя я знаю, что мне никогда не будет достаточно.
Со сдавленным вздохом заставляю себя выпрямиться.
— С Днем рождения, — шепчу я, прежде чем отступить.
Она не отвечает, и даже если все говорит мне остаться здесь, напоминание о том, что должно быть сделано, тяжелым грузом ложится на мои плечи.
Скоро мы будем вместе. Я обещаю.
СКАРЛЕТ
ДВА ГОДА СПУСТЯ
Жизнь не похожа на коробку шоколадных конфет, или как там говорится в той цитате.
Это как горящий
