– Я думал, восьмичасового?
– Чушь. Определенно десяти.
Блеск в ее глазах давал знать, что она собралась спорить. Рэд решил с ней не связываться и попытался найти другую тему. Его взгляд наткнулся на жесткую черную сумку, свисающую с ее плеча:
– Ты мне что-то принесла?
– В каком-то смысле. Это мой ноутбук. Я подумала – загляну и узнаю, нет ли у тебя времени для консультации.
Она шагнула вперед. В одном этом коротком шаге было столько властности, что Рэд машинально попятился. И вот она внезапно уже у него в квартире. Как, блин, это произошло? И как он теперь должен ее выставить?
Рэд открыл рот, чтобы сказать «уходи, пожалуйста», но потом вспомнил, что он не какой-нибудь грубый мудак, и сдержался. Факт состоял в том, что он не выносил мужчин, которые относились к тем женщинам, которых хотели, как-то иначе, чем ко всем прочим людям. И вообще, тот сон – ерунда. Ему просто надо всласть потрахаться, а Хлоя была несомненно шикарная, вот его подсознание и слепило два этих факта. Всего и делов.
Рэд закрыл дверь и сказал:
– Ага. Я не занят.
– Чудесно.
Ее улыбка была легкой и невозможно солнечной. Хлоя повернулась к нему, и юбка всколыхнулась вокруг ее ног. Юбка эта была пышная, винтажная, белая с яркими красными маками на подоле. Рэду она понравилась. Но, опять же, ему нравилось все чопорное барахло, которое она носила. Он невольно позволил своему взгляду скользнуть по ее ногам. Сегодня он снова мог лицезреть ее голени, как и ее щиколотки, перехваченные кожаными ремешками блестящих туфелек. Он впитывал каждую деталь, как какой-нибудь викторианский тип, страдающий от недостатка секса.
– Ты в порядке? – спросила Хлоя.
– Нормально.
Ее глаза за бирюзовой оправой сузились:
– Ты сегодня какой-то сам не свой.
– Ты не знаешь, какой я на самом деле.
Последовала пауза, прежде чем она признала:
– Это правда.
Плечи у нее по-прежнему были выпрямлены, а нос твердо задран вверх, но на какой-то миг она показалась ему… уязвленной. Как будто он огорчил ее.
Его первым порывом было извиниться. Потом Рэд вспомнил, что сказал правду, что она ему не нравилась и что она определенно за ним подглядывала. Ему не следовало переживать о ее чувствах. Он не собирался переживать о ее чувствах.
Он повел ее в гостиную, но на середине коридора вспомнил, что у него, вообще-то,нетгостиной, поскольку он переоборудовал ее под мастерскую. Вспомнил стульчик, стоявший у Хлои на кухне, – мягкий и плюшевый, с удобной спинкой. Остановился. Нахмурился ни на что в частности, а может сам на себя, и сказал:
– Пожалуй, тебе будет не очень-то удобно на шаткой деревянной табуретке, да?
Она мимолетно, неуловимо поморщилась, но он все равно заметил.Заметка на будущее: перестать так сурово смотреть на Хлою.
– Не очень-то удобно, да, – неловко согласилась она.
Судя по тому, как она избегала встречаться с ним взглядом, она не знала, как сказать: «Я категорически не смогу сидеть на шаткой деревянной табуретке». Он бы списал это на застенчивость, но прекрасно знал, что она не застенчива. Так почему она не раздает наглые команды направо-налево, как три дня назад?
Может, ей неудобно, потому что ты такой унылый недоумок.
О да! Может. На лицо Рэда без его ведома набежала легкая хмурая тень. Воздух в коридоре завибрировал от напряжения, целиком и полностью исходящего от него. Чувство вины запустило когти в его тело. А он, в свою очередь, запустил руку в волосы:
– Слушай… Прости, если я веду себя как козел. Я, эм… все-таки толком не отдохнул.
Хлоя натянуто улыбнулась и пожала плечами:
– Ничего страшного, если ты передумал.
Он задал очень умный вопрос:
– Что?
– Насчет нашего договора. Я тебя консультирую, а ты меня покатаешь.
«Не в этом смысле покатаю», – одернул он свой член.
– Я понимаю, что вынудила тебя, – продолжила она. – Есть у меня такая склонность.
Никогда бы не подумал.
– Но, если ты передумал, пожалуйста, так и скажи. Не переживай о моих чувствах. У меня их очень мало.
Судя по ее тону, Рэд понял, что насчет последнего она нагло врет. Когда Хлоя шутила, ее голос становился чуточку серьезнее, чем когда онадействительноговорила серьезно. И все же он не смог удержаться от возражений:
– Уверен, их у тебя не так уж и мало.
Она снова пожала плечами.
– Я не передумал, – сказал он ей.
Хлоя слегка улыбнулась, и его сердце пропустило удар. Ее озарила такая тихая, тайная радость, она была такая невозможно милая, что Рэд просто – просто не мог – ой, да твою же мать!
– Тогда хорошо, – сказала она с робким теплом в голосе.
Ой, датвою же мать! Даже если бы она нахамила ему и заставила почувствовать себя настоящим чудовищем, он не мог вести себя по-мудацки с Хлоей Браун – больше не мог. Рэд принял этот факт и пообещал себе, что не будет повторять прежних ошибок. Не запнется и не полетит в жизнеразрушающую черную дыру, придумывая оправдания идеальной, на первый взгляд, женщине. Да ему бы и не удалось. Во-первых, он не считал, что Хлоя идеальна. Во-вторых, между ними ничего нет и никогда не будет. Так что вот. Он в полной безопасности.
Некоторое время они стояли, таращась друг на друга, как два дурака. В итоге Рэд прочистил горло и сказал:
– Смена плана. Не возражаешь посидеть у меня в комнате?
Губами она не улыбнулась, но глаза ее засияли, как бриллианты:
– Не знаю. Ты же не собираешься меня соблазнять, правда?
Он чуть не подавился собственным языком.
– Боже милостивый, – засмеялась Хлоя, пока Рэд собирался с духом и с мыслями. – Не надо так ужасаться!
– Я не… в смысле… «ужасаться» – это очень сильно сказано.
Она покачала головой:
– Серьезно. Я просто пошутила, Рэдфорд.
– Рэд, – поправил он, потому что больше сказать было нечего.
– Я просто пошутила, Рэд.
Он снова прочистил горло:
– Просто чтобы, эм, просто чтобы прояснить, ты… ты не выглядишь ужасающей.
– Конечно нет, – ответила Хлоя. – Я чрезвычайно привлекательна. Так что же – пойдем наконец сядем?
Рэд сдержал улыбку и повел ее к себе в спальню. А потом задумался о том, чем же он, блин, думал. Недотрах что, снижает уровень интеллекта? Возможно. Это было единственное разумное объяснение тому, что он решил впустить Хлою в свою комнату, – она же место, где он почти кончил на эту женщину. Он не мог посмотреть на нее. На кровать он не мог посмотреть тоже, и без этого зная, что одеяло смято там, где он лежал и…
Что ж. Будем честны: лучше об этом просто даже и не думать.
– Тут как-то не очень художественно, – с иронией заметила Хлоя, обшаривая комнату взглядом.
Особенно пристально она посмотрела на стопку книг по истории искусства на комоде. Рэду захотелось проверить, закрыл ли он ящик с нижним бельем.
– А чего ты ожидала? Отпечатков пальцев на стенах?
– Значит, ты на этом специализируешься? На рисовании пальцами? – Она поглядела на его руки.
Ладони закололо от ложного воспоминания о прикосновениях к ней.
Рэд стиснул ладони в кулаки и помотал головой:
– Образно. Я пишу акрилом. Я… неважно. Мне же придется показать тебе, не так ли? Для сайта?
– Да, – едва слышно сказала она. – Для сайта.
Рэд схватил кресло, которое держал в углу, и придвинул поближе к кровати. Хлоя элегантно опустилась в его клетчатые потрепанные глубины. Она скрестила ноги, от чего, кажется, ее юбка немного приподнялась, но Рэду знать об этом было неоткуда, потому что он совершенно точно туда не смотрел. Он твердо велел своим глазам фокусироваться исключительно на ее ушах (которые, будучи хорошенькими, не особенно возбуждали), носу (аналогично) и стене за ее спиной. Пока что дело шло более-менее нормально.
Когда Хлоя уселась, он сходил и принес ей картину – кое-что из того, что он закончил на той неделе. В конце концов, показывать то, что он рисовалкогда-то, было бессмысленно – такое оно было живое, яркое и полное надежд. Он изменился – и точка.
