Еще хоть раз, говорила себе Эмма, расстегивая застёжку бюстгалтера и стягивая бежевый атлас с плеч брюнетки вместе с блузкой. Губы скользили по знакомым, мягчайшим изгибам, запоминая каждую линию. Может быть, завтра она проснётся, и всё это окажется сном, но сейчас она еще раз насладится чудом по имени Реджина Миллс.
Реджина помогла ей расстегнуть свои брюки и снять их вместе с бельём. Эмма села на колени, рассматривая обнаженную богиню, лежащую под ней. Возбужденные соски, золотистая смуглая кожа, чуть порозовевшая от поцелуев и тлеющего внутри пламени. Улыбка, игривая и смущенная. Но глаза, в них Свон видит отражение собственных чувств: неверие, и удивление, и чистейшее счастье. Еще хоть раз? Да черта с два! Ей недостаточно одного раза, эта женщина нужна ей, как воздух! Она провела ладонью по гладкой лодыжке, по колену и легонько пощекотала бедро, так что Реджина, хихикнув, раздвинула ноги.
Слишком, слишком долго, думала Эмма, когда легла между ними, целуя живот Миллс. Дорожка поцелуев началась на забавном и потрясающем камешке над пупком и спускалась ниже. Пальцы всё еще щекотали бедро.
- Подожди, – простонала Реджина так тихо, что Эмма едва услышала её. Она подняла голову и, положив подбородок на лобок брюнетки, посмотрела на нее, лениво лаская пальцами внутреннюю сторону бедра. Реджина резко села и, притянув девушку к себе, поцеловала. – Ты… – в голосе Реджины слышалась мольба. – Я хочу тебя. Пожалуйста, пожалуйста, Эмма.
Реджина прикусила её нижнюю губу, чуть потянув, и Эмма сдалась, чувствуя, как в паху всё туже затягивается узел почти болезненного возбуждения. С хриплым «Хорошо» она перевернулась на спину, потянув женщину на себя. Но Миллс приподнялась над ней, опираясь на руку, и некоторое время просто смотрела так, будто любовалась восьмым чудом света. Пальцы легко пробежали по обнаженному животу, так что мышцы пресса рефлекторно сократились. Коснувшись плеча, брюнетка чуть оттянула лямку лифа.
- Можно, я его сниму? – нерешительно спросила она.
- Да, – кивнула Эмма и села, спустив лямки. Глядя ей в глаза, Реджина обняла её и расстегнула застёжку. Скользнув ладонью к поясу джинсов, женщина повторила свой вопрос, и Эмма запнулась на секунду:
- Ты не обязана.
- Я хочу, – взяв её за руку, Эмма подвела ладонь Реджины к пуговице на джинсах, успокаивая её нежным поцелуем. – Я хочу тебя.
Джинсы были сняты, а после, получив ещё один успокаивающий кивок, взволнованная брюнетка осторожно сняла с Эммы влажное бельё, оставляя девушку обнаженной.
Было время, когда Свон гордилась своим телом до самодовольства. Гордилась четко выделяющимися под кожей мышцами, сильной спиной, накачанным прессом. Возвращаясь с пробежки, она специально стягивала майку и вытирала ею лицо, чтоб Реджина увидела её в топе и леггинсах. Но сейчас девушка внезапно пришла в себя. Шрам на голени, там, где Набиль прижигал рану, чтоб вылечить её, выделялся на бледной коже бурым пятном. На похудевших ногах оно притягивало взгляд, подобно красному бакену. Эмме хотелось повернуться, но она знала, что спина выглядит не лучше.
- Я ведь не сплю, правда? Это ведь не очередной сон? – вдруг спросила Реджина, стоя на коленях в изножье кровати.
- Тебе тоже это снилось?
- Всё время.
Медленно и осторожно, наблюдая за реакцией блондинки, Миллс подползла к ней и легла сверху, устраиваясь между разведенных бёдер:
- Ты лучше любого из снов.
У Эммы перехватило дыхание, и от всех её комплексов враз не осталось и следа, потому что всё, что рисовало её воображение в эти три года, не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило здесь и сейчас.
Поцелуй обжигает губы. Реджина прижимается к ней грудью. Глядя в потолок, Эмма растворялась в ощущениях, которые дарили ей губы брюнетки, спускаясь поцелуями вниз по торсу. Хриплое дыхание. Она двигает бёдрами. После такой долгой разлуки Эмме этого мало. И шрамы – это последнее, что беспокоит Эмму, когда язык Реджины касается треугольника жестких волос. Горячее дыхание щекочет нежную плоть, и мышцы нетерпеливо сжимаются.
- Красивая, – бормочет брюнетка, – такая красивая.
А потом Реджина прикоснулась к ней. Не осталось ничего. Ни барьеров. Ни сожалений. Только Реджина и Эмма. Свон застонала, закрыв глаза, когда почувствовала, как брюнетка ласкает её губами и языком так жадно, словно она может в любую секунду исчезнуть. Пальцы на ногах поджались сами собой. И всё, что Эмма могла сделать, это согнуть ноги в коленях и раскрыться ещё больше, чтобы добровольно отдать себя Реджине, которая вознесла обожание на новую ступень теперь, когда её пальцы дразнили вход. Блондинка двинула бёдрами им на встречу, и Миллс толкнулась, задавая ритм. Стоны девушки и её сбивчивое дыхание вели её, когда толчки становились глубже, ближе к источнику жара и влаги, когда Эмма крепко сжимала её пальцы, не желая выпускать.
- Реджина, – ахнула она, почувствовав, как брюнетка обхватила губами возбужденный комочек нервов и легонько его прикусила, заставив бёдра Эммы дрожать. – Реджина.
- Я здесь, – откликнулась та, – я с тобой.
Эмме не требовалось большего, чтоб отпустить себя. И когда напряжение достигло пика, взорвавшись внутри неё, заставляя девушку выгнуться, вцепившись в простыни, единственной связной мыслью, пронзающей её сознании, было: «Реджина. Реджина. Реджина».
- Я здесь, – повторила брюнетка, подымаясь и оставляя цепочку поцелуев на её покрытом потом теле.
Из глаз брызнули слёзы, и Эмма не пыталась стереть их. Когда Реджина поравнялась с ней, Свон накрыла полные красные губы поцелуем. Только через пару секунд, отстранившись, Эмма поняла, что щеки Реджины мокрые от таких же счастливых слёз, что взгляд брюнетки мечется по её лицу. Женщина всё еще не верила до конца, что Свон действительно рядом.
Эмма мягко поцеловала её и, осторожно убрав тёмные пряди, обняла Реджину, прошептав ей в губы:
- Я никуда не денусь.
Реджина хрипло всхлипнула. В следующую секунду она, сотрясаясь от слёз, уткнулась в шею Эммы, обнимая её отчаянно, до боли. Их пальцы переплелись сами собой, незаметно найдя друг друга, и ладони сжались, напоминая женщинам о том, что они вместе. Наконец-то.
* * *
Свон долго обнимала Реджину, пока они лежали на смятых простынях и разбросанных подушках, постепенно остывая. Физическое желание отступило, и разум снова заговорил в Эмме, когда она гладила заплаканную Реджину по спине, крепко обнимая.
