— Извини, Шеа, но сегодня четверг — у меня урок флейты.
— Тогда, может быть, завтра?
— Прости еще раз, но я уезжаю на уикэнд. — В голове ее уже созрел план. Замечательный план.
— Ах, эти уроки флейты… — проворчал он.
— Давай созвонимся на следующей неделе, — предложила она и повесила трубку.
Она вызвала Люси, приказала ей заказать комнату в загородном отеле на весь уик-энд и организовать визит к Элизабет Ардэн на субботу.
— И не задавай никаких вопросов, — твердо сказала она Люси.
Пятница началась с неприятностей. Позвонила Милли. Голос ее был на грани истерики. Она сообщила со слезами в голосе, что пропали два образца подкладочной ткани, и, к тому же, только сейчас обнаружилось, что семьдесят два фрагмента были вшиты неправильно.
— Ах, Нелл, Одри убьет меня…
Нелл пыталась успокоить ее, но спокойствие ее самой было потеряно безвозвратно. Двадцать изнурительных минут она мямлила в трубку слова утешения.
В конце рабочего дня она сложила служебные бумаги и образцы в кейс и поставила его рядом с сумкой, собранной на уикэнд. Теперь она позвонит Шеа.
— Как я рад, что ты позвонила, — начал он. — Вероятно, твой уик-энд на природе отменен?
— Я звоню, чтобы попросить тебя о небольшом одолжении.
— О, все, что ты захочешь, — благородно согласился он, не подозревая, о чем речь.
— Портье даст тебе ключ от моей квартиры. Будь добр, присмотри в мое отсутствие за собачками.
— Подожди-подожди…
— Я знала, что могу на тебя положиться, — сладко промурлыкала она и повесила трубку.
В тот вечер Нелл поужинала в одиночку в Белом зале, а позже, придя в свой номер, свернулась калачиком в постели с ворохом служебной корреспонденции, требовавшей немедленного ответа, с магнитофоном и коробкой шоколадных конфет.
Она поклялась себе, что не будет думать о Шеа, но была не в силах работать.
Его образ постоянно стоял перед ней; картины проплывали в воспоминаниях: Шеа на мокрой улице под фонарем; Шеа, жующий яичницу; наконец, Шеа, обнимающий ее перед тем, как сказать «доброй ночи».
На следующий день у Элизабет Ардэн повторилось то же самое: пока ей делали массаж, от которого ныли кости, она вспоминала руки Шеа, жадно ласкавшие ее два дня назад. Три раза ее предупреждали, что она повредит маску, если не перестанет улыбаться.
Ощущая восхитительную легкость во всем теле, невесомая, как воздух, она возвратилась в отель, съела легкий ужин и собралась было с духом, чтобы заняться деловой корреспонденцией, но могла глядеть только на часы. В полночь, как и было задумано, она позвонила Шеа.
— Шеа, это ты?
— Нет, — ответил пьяный голос. — Это автоответчик. Шеа спит. А ты где?
— Я — в постели. — Она сладко зевнула. — Как собачки?
— Я скормил их алчному ирландскому волкодаву на Оак стрит.
В воскресенье утром она позвонила в Нью-Йорк одному знакомому из «Нью-Йорк таймса».
— Гарри, нужна твоя помощь. Что ты знаешь об издателе чикагского «Джорнэл» по имени С. Ф. Шеа?
— Этот вопрос требует времени. Надо собрать сведения. А почему ты спрашиваешь?
— Причины личного характера, Гарри. Ты сам можешь что-нибудь о нем сказать?
— Насколько подробно тебе нужно?
— Насколько можешь.
— Дай подумать. Он из оч-чень хорошей семьи. Большая зануда.
— Непохоже, — вставила Нелл.
— Ты ведь хотела знать его подноготную, милочка. Так вот, его отец — законник, юрист. Сам он ходил в ту же школу, куда ходил его отец. С. Ф. Шеа окончил опять же эту самую школу. Какую именно, я не помню, но в их роду всегда ценили семейные традиции. Затем он окончил Гарвард. Получил Пулитцеровскую премию за работы по Юго-Восточной Азии. Был еще молокосос, а уже работал на Ассошиэйтед Пресс. Это тебя интересует?
— Да, продолжай.
— Я полагаю, что его работа в Ассошиэйтед Пресс сильно изменила его. Из благополучного, но легковесного мальчика он превратился постепенно в очень серьезного мужчину. Бывал в заграничных поездках, потом осел в Штатах. Свою репутацию заработал на юридических расследованиях, всяческих историях о промышленном шпионаже…
— О только не это, — простонала Нелл.
— Что ты сказала?
— Нет-нет, ничего, продолжай.
— Во всяком случае, честность его не подлежит сомнению. Что еще тебя интересует?
— Ты и так рассказал очень много. Гарри, а что означают его инициалы?
— Я знал, что ты об этом спросишь, — рассмеялся Гарри. — Но этого не знает никто.
Когда Нелл повесила трубку, она внезапно ощутила, что очень проголодалась. Она заказала ужин в номер и, с аппетитом отхлебывая чай, подумала: Я все ближе к цели, мистер Шеа. Вы не скроетесь от меня. Конечно, если он узнает, что она выспрашивала у Гарри подробности о его жизни, он придет в ярость. Можно ли ожидать от такого типа, как Шеа, спрашивала она себя, что он будет до конца откровенен с женщиной? Она приступила к завтраку, желая, что не заказала больше.
Она снова и снова перебирала в уме все варианты: как узнать, есть ли связь между ним и Дульси, не вступая с ним в разговоры по душам? Ответа она не нашла. Надо взглянуть на проблему с другой стороны, подумала она, а именно: что она теряет, продолжая отношения с ним? Будь честной с самой собой, Нелл, ответила она себе. Ты знаешь, что ты теряешь — свою независимость. Ты влюблена в него.
Она вспомнила вкус земляники, головокружение и беспамятство от его поцелуев. Сладкое, щемящее воспоминание захлестнуло ее, и невольно она подумала: если я испытываю такое блаженство от одних его поцелуев, то тогда каково же?..
Поздно вечером того же дня она вернулась домой и нашла в кухне мирно спящих Марго с Рудольфом. Она едва сняла обувь, когда услышала стук в дверь.
