— Ах да, кстати, что там сказал Габриель Франкёр про «Будда-бар»?
— Он хотел втереться к нам в доверие, вот и все.
— Думаешь? А говорил вроде серьезно.
— Он всегда такой, имей в виду. Пудрит нам мозги. Нет у него никаких источников!
— Он знает много такого, что не попало в газеты, — осторожно заметила я.
— Хороший репортер!.. Мы тщательно заметаем следы, и редакторы не рискуют печатать непроверенную информацию. Вот Габриель и бесится. Может, он хотел нам отомстить.
— Может, — неуверенно согласилась я.
— Ты хандришь, — упрекнула меня Поппи через час, вернувшись от барной стойки, где флиртовала с высоким блондином. Она протянула мне пиво.
— Просто устала.
— Нет, ты хандришь и думаешь о Брете. А Брет — недоносок.
Я не смогла удержаться и рассмеялась над ее непосредственностью.
— Мы не созданы друг для друга, вот и все.
— Ой, да ладно тебе! — Поппи закатила глаза. — Он кретин, раз не захотел быть с тобой. Любому ясно, что ты потрясающая. А кому не ясно, тот дурак.
— Ну, давай за это и выпьем. — Я натянуто улыбнулась.
— Правильно! За тебя!
Мы сделали по большому глотку, и Поппи снова завелась:
— Слушай, давай заключим сделку. Если я за полчаса найду тебе кавалера, обещай, что попробуешь сходить на свидание. Пора возвращаться к жизни! Я ведь не прошу тебя влюбиться в какого-нибудь льстивого француза. Просто повеселись! Они знают толк в комплиментах. И в поцелуях. А тебе сейчас это и надо.
— Поппи…
— Разве вчера тебе было плохо?
— С Гийомом?! — ужаснулась я.
— До того, — наморщила нос Поппи.
— У меня ничего не выйдет. Я самая антигламурная девушка во всем Париже. Если и захочу пойти на свидание, меня никто не пригласит.
— Увидим, — с улыбкой ответила Поппи — Смотри, как работают мастера!
Гламурная или нет, через двадцать минут я подцепила парня.
— Говорила же! — ликующе пропела Поппи, когда мой ухажер отправился за пивом — Я нашла тебе парня, как и обещала!
— Что ты ему наплела?
Десять минут назад Поппи исчезла в толпе и вернулась с Тибо, тридцатилетним архитектором, жившим поблизости. Он хорошо говорил по-английски, и у него были темно-карие глаза с густыми ресницами — словом, типичный высокий красавец-француз. Само совершенство. И свое очарование он включил на полную катушку, когда подошел к нашему столику и предложил мне встретиться завтра у собора Парижской Богоматери, чтобы погулять по городу.
— Я только сказала, что моя обворожительная подружка из Америки никого еще здесь не знает, — ответила Поппи, непринужденно пожав плечами, — Он сразу же захотел с тобой познакомиться.
Я недоверчиво на нее посмотрела.
— Издеваешься? Этот умопомрачительный красавчик захотел познакомиться со мной?!
Поппи вздохнула.
— Вечно ты себя недооцениваешь! Ты настоящая куколка, любой мужчина был бы рад с тобой встретиться.
Я отвернулась, ни капельки ей не поверив.
Наутро, быстро по завтракав pains au chocolat[12] и капуччино в «Кафе дель Альма», маленькой закусочной рядом с нашим домом, мы подошли к «Галерее Лафайет», крупнейшему и известнейшему универмаг Парижа. Несмотря на усталость и нежелание таскаться по огромному аналогу «Мейсис» (так я себе представляла галерею), стоило нам войти, как я восхищенно распахнула глаза.
Видимо, от восторга у меня действительно отвисла челюсть, потому что Поппи рассмеялась.
— У меня было такое же выражение лица, когда я впервые сюда попала. Девять этажей настоящего рая для модниц! Если я когда-нибудь выиграю лотерею, то первым делом приду сюда.
— Обалдеть… — проронила я.
С того места, где мы стояли, был виден только первый этаж, но и это зрелище захватывало дух. Всюду яркая одежда, лощеные продавцы и целые ряды аксессуаров и косметики, уходящие бесконечно вдаль. Я почувствовала себя ребенком в кондитерской — очень красивой и большой кондитерской.
Посмотрев на потолок, я прямо обомлела: на девять этажей вверх поднимался огромный купол из цветного стекла и кованого железа. Сквозь него в центральную галерею лился солнечный свет — нечто подобное можно встретить в старых церквях, только здесь люди поклонялись моде. С первого этажа просматривались все остальные — я словно попала в гигантский свадебный торт. Ничего подобного мне видеть еще не приходилось.
— Ладно, Пучеглазка, хватит пялиться. Идем! — сказала Поппи.
У нас была предельно ясная цель: Поппи торжественно поклялась, что поможет мне выбрать наряд для первого свидания с Тибо, а до встречи с ним оставалось только два часа.
— Провести с мужчиной целый день — это очень романтично, — важно изрекла Поппи, когда мы пробирались сквозь бесконечные прилавки с аксессуарами — Так пишут в «Свидании на день», одной из моих любимых книжек о знакомствах.
Я попыталась собраться с мыслями и напомнила себе, что мне предстоит первое свидание с тех пор, как я рассталась с Бретом.
Поппи взяла меня за руку и повела мимо прилавков с украшениями, восхитительными сумками, шелковыми чулками, роскошными часами и косметикой, обещавшей вернуть молодость кожи всем покупательницам. От восторга я шла раскрыв рот: да, вот как должен выглядеть мой рай. Один раз я даже себя ущипнула, испугавшись, что на самом деле сплю у Поппи дома и мне это снится.
— Ой! — вскрикнула я от боли.
Стало быть, не снится.
— Слушай, не обижайся, но попробуй закрыть рот и вести себя поспокойней — не будешь так бросаться в глаза. Сейчас ты очень похожа на американку, — сказала Поппи.
Я закрыла рот и напустила на себя непринужденный вид. Она права: скучающие француженки, выглядевшие куда собраннее, чем полагается в десять утра субботы, бродили среди стендов и равнодушно разглядывали товары. Вот это выдержка! Как им удается не скакать по проходам, трогая все эти шарфики, сумочки и ремешки?
— Bonjour, — сказала Поппи продавцу за стойкой «Clinique». У женщины были безупречные волосы и макияж, а черное платье сидело на ней просто отпадно. Я почувствовала себя полным убожеством, — Мою подругу надо накрасить. Вы говорите по-английски? Продавец одарила меня сияющей улыбкой.
— Oui, говорю немного. С радостью вам помету. Садитесь.
Я улыбнулась и села в кресло, почему-то вдруг застеснявшись.
— Я отойду ненадолго, — сказала Поппи, — Удачи! Обожаю этот отдел, они прекрасно работают.
Через полчаса, когда она вернулась, я стала совершенно другим человеком.
Визажист по имени Ана весело болтала на ломаном английском, со знающим видом выбирая основу, румяна, тени и помады с огромного стенда. Она не давала мне смотреть в зеркало, пока не закончила.
