Сколько бы я ни трахал ее за последние три недели, не могу насытиться ею. Беру ли я ее, лежа на кровати, прислонив к стене или посадив к себе на колени, чувство эйфории и новизны не проходит, как я того ожидал. И это пугает меня. Стараюсь не думать о том, насколько труднее мне в последнее время вылезать ночью из ее постели и возвращаться в свою квартиру. После тех первых двух раз, что я ночевал у нее, я взял себе за правило не оставаться на ночь. Не хочу привыкать к тому, что она будет обнимать меня всю ночь.
Удивительно, но она ни разу не возмутилась, когда смотрела, как я скатываюсь с кровати, натягиваю одежду и ухожу из ее квартиры посреди ночи. Ни разу! Гадаю, действительно ли она не против того, чтобы все было просто между нами, или это какой-то хитроумный план с ее стороны?
Мои размышления прерывает шум в дверях, когда в офис входит Давид в обнимку со своей женой. Никогда не думал, что произнесу эти два слова в одном предложении. Давид выглядит по-настоящему счастливым, обнимая Аврору за талию и прижимая ее лицо к своему плечу. Я искренне рад за него. Он заслужил свое счастье. У него, так же как у всех нас, есть свои демоны прошлого. И пусть он никогда не рассказывал подробностей, я видел, как тяжело ему приходится порой. Сейчас я больше не наблюдаю у него того взгляда, как раньше. Но его рецепт счастья не универсален и подойдет не всем. Мне — уж точно нет. Я знаю, о чем говорю. У нас разное прошлое. И разные последствия его.
Мы уходим с ним в мой кабинет, но перед этим он шлепает Аврору по заднице и что-то шепчет ей на ухо, от чего она сразу краснеет.
Вот от такой игры с Юлей я бы не отказался, но я не хочу афишировать то, что между нами происходит по ночам. В конце концов, это только ночи. И ничего более.
И какого хрена я так много думаю об этом? Мне нужно сосредоточиться на работе. Если информация, которую мы получим сегодня, окажется полезной, скоро вся эта эпопея с Гришой, растянувшаяся на годы, закончится.
Вечером мы с Чили подъезжаем к ресторану и двигаемся в сторону главного входа. Дверь с черного хода караулит Матвей, на всякий случай приехавший чуть раньше и припарковавшийся за пару домов отсюда.
Войдя внутрь, оглядываю помещение, ища лицо с фотографии, которую дал мне Чили. Но то, что я нахожу, повергает меня в шок.
— Какого... ?
На мгновение я думаю, что у меня начались галлюцинации. Ведь всю дорогу, пока мы ехали сюда, мои мысли снова и снова возвращались к Юле. Это сводит меня с ума. Я врал, когда сказал ей перед уходом из офиса, что не уверен, приеду ли сегодня. Независимо от того, как поздно все это закончится, я понял сейчас в машине, я приеду к ней. Нет смысла отрицать это.
Вчера я еле заставил себя встать с постели, глядя на нее, завернутую в тонкое одеяло. Она была расслаблена и удовлетворена, ее глаза были мягкими и сонными, пока она смотрела, как я одеваюсь. Она опять не попросила меня остаться. Я чувствовал себя последней скотиной. Но так будет лучше. Она многого не знает обо мне.
Когда я вышел из ее дома вчера, мне показалось, что я увяз в зыбучих песках. Каждый мой шаг давался с таким трудом. Мне хотелось вернуться, сорвать с себя одежду и снова лечь к ней в постель, крепко обнять и прижать к себе.
Но это опасно. Я боюсь не только этих чувств, которые она рождает во мне. Не только той власти, которую она будет иметь надо мной. Но и власти, которую мои нынешние и будущие враги будут иметь. Ведь ее можно будет очень легко использовать как пешку, Если они узнают, что она значит для меня...
Нет. Я не могу этого допустить. От этих мыслей скручивает живот.
Тем больше велико мое удивление и страх, когда я нахожу ее сидящей за одним столом посреди сборища уголовников, с бокалом шампанского в руке, в слишком блестящем и привлекающем внимание платье, с неприлично глубоким вырезом.
— Юля?
26
ЮЛЯ
Когда сегодня днем Никита с Давидом ушли в кабинет, я вздохнула с облегчением. Мне все труднее изображать беспечное равнодушие. Каждый раз, когда я ловлю его хмурый взгляд, погруженный в себя, меня пробирает дрожь. Не знаю, что случилось в его прошлом, но он не должен хоронить себя в нем.
Каждый раз, когда он выскальзывает из моей постели, и за ним захлопывается дверь, я не плачу. Нет.
Я жду, когда за окном заурчит мотор его машины, и вот тогда я отпускаю свои слезы. Сдерживаться все сложнее, но я не откажусь от него. Вероятно, он переживает какой-то душевный кризис. Если ему нужно время, я наберусь терпения.
Когда Давид смотрел на Аврору, выражение его лица стало мягким, в его взгляде явно читалась любовь. Это дает мне надежду на то, что однажды и Никита впустит меня к себе.
В конце рабочего дня он предупредил, что, возможно, не придет сегодня. Но он не уверен. Это будет зависеть от того, как они с парнями управятся с работой.
********
И вот я сижу одна дома в ожидании мужчины, который, скорее всего, и не придет, и медленно превращаюсь в одну из девушек, которых никогда не понимала и даже осуждала. Поэтому, когда София зовет меня присоединиться к ним с Никой в кафе недалеко от моего дома, я недолго думая, натягиваю джинсы с кедами и бегу на трамвай.
— Так что, подруга? Пытаешься заманить своего босса в сети? — смеется Ника, и я гневно смотрю на Софию.
— Мне нужно было с кем-то поделиться! — защищается она. — Марку я сказать не могла, иначе все могли бы узнать. Ведь неизвестно, о чем именно они с парнями сплетничают! А Ника — беспроигрышный вариант! Она никому не скажет! И она девушка! Ей можно.
Я лишь качаю головой.
— Нет, серьезно, Юль, — Ника тянет коктейль из трубочки, — ты ведь знаешь, что он не из тех, кого можно охомутать. Даже я это знаю!
— Все не так просто, как кажется. Он сложный человек, — оправдываюсь.
— Только не жди от него слишком многого, — предупреждает Ника, и София гневно стреляет в нее взглядом.
— От Давида тоже никто не ожидал, что он женится, и посмотри! — бормочу. Я верю, что однажды Никита посмотрит на меня так же и снова улыбнется.
— Ууу, дело совсем плохо! Тебе надо развеяться! Ты когда в последний раз ходила куда-нибудь повеселиться? Или он запрещает тебе это? — Ника придвигается ближе и виснет на моей шее.
— Он не запрещает, — отвечаю, насупившись. И это не совсем ложь. Он не запрещал мне куда-либо ходить. Он просто запретил мне одевать при этом короткую юбку и делать это в обществе Ники. Но об этом я, конечно, не спешу сообщать подругам.
— Конечно, конечно! Ты должна заставить его поревновать хорошенько! А еще лучше бросить! — поучает она меня.
— Знаешь что! Меня все устраивает! Просто мы договорились, не афишировать наши отношения.
— Почему же ты тогда ни разу не улыбнулась, пока мы тут сидим? — подхватывает София.
— Неужели эти тайные встречи тебя не унижают?
— Ника! — София шикает на нее. — Это уже перебор!
Но в чем-то она права. Интересно, чего хочет от меня Никита? Неужели, для него это просто секс? Этого не может быть! Он может получить это где угодно и всегда получал раньше.
— Все! Решено! Я беру тебя сегодня с собой! — говорит торжественным голосом Ника. И я боюсь предположить, куда она собралась на этот раз.
— Нет! Спасибо, мне хватило прошлого раза! — отодвигаюсь от нее, как будто это сможет спасти меня от ее энтузиазма.
— Ой, что ты! В этот раз все будет по-другому! Я познакомилась с очень хорошим парнем, — тараторит она, и мы с Софией переглядываемся. Наши понятия о хороших парнях сильно отличаются, я просто уверена в этом. — Он пригласил меня сегодня на день рождения своего друга.
— Тем более, я не пойду! Это неудобно!
— Они празднуют в дорогом ресторане. Там будет много свободных мужчин! Это шанс, познакомится с классным мужиком! Или хотя бы просто развеяться, — она быстро добавляет, когда встречается с моим хмурым предупреждающим взглядом.
— А такси туда ездят? — решаю уточнить на всякий случай.
— Конечно! Это находится в хорошем районе города!
