боишься появляться здесь без толпы телохранителей?
– Хороший бы я был руководитель, если бы боялся своих сотрудников.
Мы сели за столик у окна.
– Вкусно! – заявила я.
И это было правдой. Может, оттого, что я просто ужасно проголодалась, эта обычная столовская еда без особых изысков показалась мне просто божественной.
– Разумеется, вкусно. Ты же не думаешь, что хорошая еда может быть только в ресторанах?
Я так не думала. Самая вкусная еда на свете была у меня дома. Мама готовит так, что пальчики оближешь! Но говорить об этом Каррингтону я не стала. Хотя в какой-то момент ужасно хотелось воскликнуть: «Приходи к нам в гости! Тебя ждет лучший ужин в твоей жизни!»
Но, к счастью, я успела прикусить язычок.
Разумеется, он бы отказался. А если бы и нет? Как бы я представила его родителям? «Это Адам Каррингтон, я была у него в сексуальном рабстве, чтобы оплатить долги отца»?
Нет уж, такое знакомство моей семье не нужно!
Если Каррингтон и заметил, что настроение у меня испортилось, то виду не подал. Мы закончили с обедом, а потом продолжилась эта увлекательнейшая экскурсия.
Похоже, Каррингтона знали и любили даже простые рабочие. Кто-то обращался за советом, кто-то за помощью… Адам выслушивал всех. И лишь однажды проявил жесткость – когда начальник цеха пожаловался на злостного прогульщика. Просто коротко, стиснув зубы, бросил:
– Уволить.
И снова я не могла понять: кто же он – Адам Каррингтон? Жестокий делец? Или отличный парень, готовый взять на себя все тяготы мира?
Мы возвращались в замок Каррингтона поздно вечером. В салоне машины была тишина. Я нарушила ее вопросом:
– Зачем ты устроил эту экскурсию? Нет, я не хочу сказать, что было скучно. Наоборот… И все же хотелось бы понимать: зачем?
Он ответил не сразу, словно и сам не знал ответа и лишь сейчас попытался понять: и в самом деле – зачем?
А затем пожал плечами.
– Возможно, хотел тебе показать, что в мире есть вещи поинтереснее тусовок и веселья.
Мои щеки вспыхнули.
Так вот в чем дело? Он считает меня бессмысленной пустышкой, которая вообще не в курсе, как устроена жизнь?
Это было обидно. Чертовски обидно. И я ляпнула прежде, чем успела понять, что говорю:
– Например, купить себе за большие деньги покорную рабыню и трахать ее, когда вздумается?!
Я сказала это и внутренне сжалась, ожидая сурового окрика. Или того, что он просто остановит машину и высадит меня, сообщив, что контракт завершен.
Но он не сделал ни того, ни другого. Я только увидела, как заходили желваки на его красивом лице. И почувствовала странное, почти болезненное удовлетворение оттого, что, кажется, задела его за живое.
Так тебе и надо, чертов сноб! Не такой уж ты святоша, каким хочешь казаться самому себе!
Мы доехали до особняка в гробовом молчании. Так же молча вошли в дом. У самой моей комнаты Каррингтон остановил меня. Посмотрел в глаза долгим взглядом. Так, словно вот-вот скажет что-то важное.
Но не сказал. Резко развернулся и лишь бросил через плечо:
– Спокойной ночи, Эйвери.
Стоит ли говорить, что и эту ночь я провела одна.
Глава 13. Эйвери Эванс
После этого вечера Каррингтон словно забыл обо мне.
Он больше не звал меня завтракать, не водил на прогулки и вечеринки и не появлялся в моей спальне. Иногда мне казалось, что он вообще забыл о том, что я живу в этом доме. Теперь он уже не набрасывался на меня, как дикий зверь. Точнее, не набрасывался вообще. Словно утолил свой голод и больше во мне не нуждался…
Проблема была в том, что я сама больше не могла и не хотела избегать Адама. Меня тянуло к нему. Нравилось общение с ним. Завтраки, уже ставшие традицией. Короткие разговоры… И конечно, я вспоминала нашу страсть… Его голод, смешанный с моим…
Я предполагала, что его страсть со временем утихнет. В конце концов, он завоевал меня, добился своего. Но не ожидала, что это произойдет так быстро. Это было почти обидно. Хотя, казалось бы, я добилась своей цели. Я не нужна ему, а значит, скоро окажусь на свободе.
И все же бессонница стала теперь моим близким другом. В одну из таких бессонных ночей я вышла на террасу. Каррингтон был там.
В руке он держал стакан с жидкостью цвета темного янтаря.
– Напиваешься в одиночку? – спросила я.
И сама удивилась тому, как хрипло прозвучал мой голос в этой тишине.
– Налей себе, если хочешь.
Каррингтон кивнул на столик. Там стояли бокалы, пузатая бутылка с виски и вторая – с вином. Я выбрала вино, крепкий алкоголь в принципе не очень люблю, а пить его сейчас не хотелось совершенно. А вот вино казалось хорошим способом успокоиться. Подошла к краю террасы, глядя на утопающий в начинающихся сумерках парк.
Присела рядом с ним.
Пожалуй, слишком близко. Но это ведь не запрещено! А мне хотелось быть ближе.
От Каррингтона исходило ощущение силы и надежности. Рядом с ним было спокойно – словно никто и ничто не могло меня обидеть. Кроме него самого, разумеется.
Сильного, но справедливого. Способного не только на месть, но и на сопереживание. Уверенного в себе и готового помочь другим.
– Тебе должно быть одиноко здесь… – проговорил вдруг он.
Я задумалась. Больше всего мне хотелось сказать, что мне одиноко без него. Именно без него. Что я скучаю, просто постоянно. Так, что это начинает буквально сводить меня с ума…
Но уж точно я не собиралась признаваться в этом человеку, который владел мною чуть ли не на правах собственности. И который с некоторых пор этой собственностью так пренебрегал.
– Иногда бывает… Немного. Мне не хватает общения.
– Ну да… Ты же журналист. Привыкла быть в центре внимания.
Я усмехнулась:
– Бывший журналист… Мою колонку уже наверняка ведет
