меня зазвонил телефон. Увидев, что звонит учитель музыки, я поспешила ответить. На улице было шумно, поэтому я прикрыла трубку рукой и отвернулась в сторону. Заодно посмотрела на часы. Всё верно: занятие закончилось ещё пять минут назад, а мамочка до сих пор не явилась за своими детками. Непорядок!
— Спасибо вам, господин Мюллер, — громко сказала я в трубку, пытаясь перекричать шум машин, — но я уже скоро буду у вас. Да, я рядом, на парковке у супермаркета. Приходить не надо. Нет-нет, до встречи!
Наш учитель музыки едва не довёл меня до инфаркта своим искренним порывом привести детей на парковку. Не знаю, может, он торопился на свидание (господину Мюллеру по виду лет тридцать), а, может, ему просто захотелось что-нибудь сделать для многодетной мамы? Ведь немцы, хоть все их и представляют людьми, помешанными на экономии (а экономить можно не только деньги, но даже свои эмоции), на самом деле очень разные люди.
Поэтому не исключаю, что учитель музыки просто захотел сделать доброе дело. Но я не могла допустить, чтоб Сафаров и мои дети встретились. Ладно, после аварии я довезла его в своей машине до Франкфурта. Но тогда была сложная ситуация. Эльдар не соображал, а малыши увидели в нём просто дядю, который нуждался в помощи. А что будет, если вдруг они встретятся уже в обычных условиях? Ведь с моей стороны глупо надеяться, что Дар не заметит, что тройняшки внешне очень похожи на него. Он-то, конечно, может им сказать: “Здравствуйте, дети, я ваш папа!”. Вот только мне это совсем ни к чему.
С большим трудом мне удалось убедить учителя музыки не приводить детей, а подождать меня внутри здания школы. Но, когда я закончила переговоры и повернулась к Сафарову, на его лице я прочитала явную ревность. Меня это так поразило, что я встала, как соляной столп, вместо того, чтобы плюнуть на всё и бежать в музыкалку за своими малышами.
— Похоже, вы опаздываете на свидание, фрау Вебер? — едко поинтересовался Дар с таким видом, как будто он имел право задавать мне подобные вопросы.
— Нет, вы ошибаетесь, господин Сафаров! — я почувствовала, как моё лицо покраснело от негодования, но сумела быстро справиться с собой. — В отличие от мужчин, которых нельзя оставить одних, чтоб они тут же не начали смотреть по сторонам в поисках приключений, — я тонко улыбнулась, — женщины более разборчивы и, если они встречаются с кем-то, это вовсе не значит, что речь идёт о личных отношениях.
Дар мой намёк отлично понял. Его глаза сузились, ноздри породистого носа затрепетали, а на скулах заходили желваки. Бросив мне: “Приятного вам вечера!”, он развернулся и сел в свою машину. А я бросилась бежать, потому что мне было очень неудобно перед учителем музыки. В Германии люди ценят своё время.
К тому же господин Мюллер с моими детьми работает недавно. В школе поговаривают, будто он развёлся с женой и переехал к нам из Берлина. Конечно, мне не хотелось бы в его глазах выглядеть легкомысленной. Да и, вообще, заставлять ждать постороннего человека — это нехорошо.
Я очень спешила. А ещё была взволнована после разговора с Эльдаром. Поэтому слишком поздно заметила, что на перекрёстке загорелся зелёный свет, и машины дружно тронулись с места.
Дорогие друзья, не забываем подписываться на автора и ставить лайки. Ведь автор в вашей активности и лояльности, в том числе, черпает своё вдохновение. Всем добра и счастья!
Что наша жизнь?
Первое, что я увидела, когда очнулась и открыла глаза, — это было перепуганное и бледное лицо учителя музыки. Он сидел на стуле, крепко сцепив пальцы, и не сводил с меня своих серых глаз. Только обычно они у него задумчивые, а сейчас — почему-то испуганные.
Я даже удивилась (что только ни придёт в голову человека, столкнувшегося лицом к лицу со смертью), что господин Мюллер (по мне, типичный ботаник) может так сильно сцеплять пальцы. Мне-то казалось, что он — мужчина физически слабоватый. Однако!
— Фрау Вебер, вы очнулись? — обрадовался учитель музыки, увидев, что я открыла глаза.
— Где мои дети? — спросила я слабым голосом и невольно нахмурилась. Терпеть не могу чувствовать себя слабой! Но, к сожалению, сил у меня действительно пока не было. А наш учитель музыки меня удивил.
— Какие у вас красивые глаза, фрау Вебер! — воскликнул он, не ответив на вопрос, который меня сейчас больше всего беспокоил и, кивнув в сторону, бестактно добавил: Не понимаю, зачем вы носите эти очки? Честное слово, они вас уродуют. Без них вы гораздо красивее.
Я ощупала руками своё лицо. Действительно, очков на мне не было. Очень странно! Ведь очки я снимаю лишь дома. Но, судя по всему, сейчас я в другом месте. Тогда почему я очки сняла, или… их с меня кто-то снял? Однако для этого надо постараться. Потому что я ношу очки своей бабушки, только линзы поменяла: диоптрии-то у нас с моей бабулечкой разные!
Баба Аня носила очки летом, чтобы солнце не било в глаза. А я ношу их круглый год. Так кажется, будто бабушка рядом, хотя она ушла уже давно. Конечно, бабы Ани мне очень не хватает. Но когда я одеваю её очки, мне становится чуток легче. Правда, очки старомодные: маленькие и круглые, с затемнёнными линзами. Зато от них веет бабушкиным теплом. Мне приходится носить их на резинке, чтоб с головы невзначай не упали. Волосы прикрывают резинку, так что её и не видно.
Впрочем, с тех пор, как я стала мамой, такие мелочи меня не беспокоят. В Европе вообще к собственному внешнему виду люди относятся очень спокойно. Единственное требование — ты должна выглядеть в рамках приличий, чтобы окружающие захотели с тобой общаться. Поэтому в своих очочках лично я чувствую себя вполне комфортно.
Не понимаю, чем они господина Мюллера не устраивают? Хотя, по большому счёту, это всё неважно. Меня беспокоит, где мои дети?
— Простите, господин Мюллер, но мы говорим не о том, — я постаралась придать своему голосу твёрдости, чтоб до учителя музыки, наконец, дошло. — Скажите, где мои дети?
Сказала, а потом вдруг вспомнила, как я выбежала на дорогу, не заметив, что на светофоре загорелся зелёный свет, и стоявшие на перекрёстке машины тронулись. А я почувствовала тяжёлый тупой удар. Видимо, я ударилась о капот машины.
Скорее всего, водитель не успел набрать скорость, так как удар был не сильный, а именно тупой. К тому же на дорогах внутри городов в Германии ездят со скоростью 50 км/час. А затем
