Топольский глубоко задышал и снова сжал кулаки.
— Пусть Маша перейдет в другую школу. Послушайте меня, так будет правильно.
— Это мы с ней будем решать, где ей учиться. Я правильно понимаю, что ты пришел не на консультацию? Если да, то можешь быть свободен.
— Ну тогда вы отсюда уйдете, — Никита развернулся и выскочил из кабинета.
И снова у нее не было на него злости. Зато еще больше захотелось познакомиться с мадам Топольской.
Дарья опустилась на стул у учительского стола. Как бы она ни отрицала, Никита прав, им лучше всего было бы уйти.
Но если Ларка сказала правду, и Даша больше никуда не сможет устроиться преподавать… Репетиторство хорошее дело, когда у тебя достаточно широкий круг общения. А для чего еще нужны филологи, даже знающие четыре языка?
Она уже записала Машу в лучшую клинику на консультацию. Весной надеялась сделать операцию, затягивать нельзя, а нужной суммы нет. Работая здесь, Дарья ее бы собрала без труда. Или взяла кредит, зная, что отдаст в короткие сроки.
А может… Может, ну ее, эту столицу? Нет, в другой город они, конечно, не поедут. Зато Даша может поехать в любую европейскую страну на работу. К примеру, сиделкой. Или разнорабочей на завод, там неплохо платят. Правда, приходится работать по двенадцать часов и часто в ночную смену. Но она бы работала, другие работают, и она бы смогла.
А куда деть Мышку? Оставить одну, исключается. С родителями Дарья давно не общается. У Ларки бурная личная жизнь, ей не до чужого ребенка.
Как же так вышло, что, прожив восемнадцать лет в браке, работая и зарабатывая, к тридцати шести она пришла без дома и без любых, даже самых мизерных накоплений?
Даша вздохнула. Надо попытаться еще раз выведать у Мышки, что означал ее вчерашний поход в соседнюю кофейню. Дочь категорически отрицала, что ее заставили, и утверждала, что вызвалась сама.
А пока следует подумать, о чем говорить с матерью Топольского.
Всех поздравляю с Праздником Крещения! Желаю в этот день, чтобы все горести и печали утекли как вода, а в жизни остались счастье, здоровье и любовь! А от вас буду рада увидеть самый верный признак того, что вам нравится эта история - лайк)))
Глава 11.1
Никита
Выхожу из здания лицея и вижу отцовский внедорожник. Удивленно останавливаюсь. Что он тут забыл?
Делаю шаг в его сторону, и сразу простреливает — Дарья! Он к ней приехал.
Не знаю, почему так подумал. Просто подумал и все. И тут же вижу отца. Стоит, привалился боком к капоту. Переоделся, не в привычном костюме, а в джинсах и рубашке.
В ушах стучать начинает. Дышу глубже.
— Кого ждем? — подхожу, а самого реально бомбит.
— Тебя, — отец не выглядит растерянным.
— Меня?
— Ну да. А кого?
— Не знаю, — теперь теряюсь я, — ты никогда за мной не приезжал.
— Ехал мимо из салона, вспомнил, что у тебя тренировка, решил забрать. Вот, подстригся, — он проводит рукой по волосам. — Как тебе? Нормально?
— Круто, — согласно киваю. — Можно прямо сейчас на кастинг.
И правда круто. Волосы уложены с воском, он так кажется моложе.
— Скажешь тоже, кастинг, — ворчит отец, но выглядит довольным, даже не скрывает.
— Ты что, влюбился? — смотрю в упор.
— Что за глупости? — отец морщится, и я понимаю, что попал в точку. — Поехали, поужинаем.
Поднимает глаза, и я вижу, что он смотрит мимо меня. Слежу за его взглядом — на ступеньках показывается Дарья. Хочется стукнуть кулаком о корпус внедорожника.
Я прав! Прав! Прав! Он запал на нее.
Дарья замечает нас, притормаживает. Потом будто спохватывается, здоровается с отцом и ускоряет шаг. На меня не смотрит. Со двора лицея реально выбегает и дальше несется как угорелая.
Слежу за ней исподлобья. На языке вертится десяток вопросов, но отец уже поворачивается ко мне.
— Ты не ответил, Никита. Ты не очень устал?
Я после тренировки и без душа, но домой не хочется, и мы едем в ресторан. Я, как и отец, люблю итальянскую кухню, поэтому едем в «Палермо». Заказываем пасту. Отец выбирает болоньезе, я — карбонару.
— Как дела? — интересуется отец. — Как твой английский?
— Не все так плохо, пап. С биологией и географией намного хуже.
— То все фигня, — машет он рукой, — языки важнее.
Хмыкаю. Ну конечно, биологичке под шестьдесят, географичка страшная. Так что отца биологичка с географичкой не интересуют.
— Ходил сегодня на консультацию, — пожимаю плечами.
— Может, тебе нанять репетитора? — отец реально не понимает, как палевно это выглядит. — Как думаешь, может попросить вашу англичанку, пусть с тобой позанимается?
— Она не согласится, — безнадежно качаю головой.
— А как у тебя с этой девочкой, Машей?
Отец решил меня добить. Ну как еще у нас может быть? Плохо у нас. Все плохо.
Мышка на меня не смотрит, а мне до сих пор кринжово из-за кофе.
— Хочешь, я поговорю с Дарьей Сергеевной? Я мог бы тебя привозить к ним домой, чтобы ей не пришлось к нам ходить. В лицее вряд ли ей позволят зарабатывать.
Я чуть карбонарой не давлюсь.
— Ты серьезно, пап? Я смогу ездить к ним домой и видеть Машу?
— Я буду тебя возить, — с нажимом повторяет отец, и я понимаю, на что он рассчитывает.
Чувствую себя предателем по отношению к матери. Но… как отказаться?
— А если Дарья не согласится?
— Я попробую уговорить. И ты там поизображай идиота, — отец не шутит, и я не выдерживаю.
— Она тебе нравится, папа? Дарья?
— Да, — отец смотрит прямо в глаза, — нравится.
— А как же мама?
Он на время замолкает, потом откладывает вилку.
— Мы не обсуждали это, Никита, ты все для меня был маленьким… Я не любил свою жену, никогда. И не люблю. Это был договорной брак, удобный для бизнеса. У нас давно нет никаких отношений, да ты и сам видишь, не слепой. Я бы развелся, но ты меня сдерживал. Я жду твоего совершеннолетия. Твоя мать в курсе, мы давно обо всем договорились. И мы давно чужие люди.
Я догадывался об этом, а все равно внутри все сжимается. У нас никогда не было семьи, и все же… Она моя мама.
— Ты от нас уйдешь? — тоже откладываю вилку. Аппетит пропал. — Будешь ухаживать за этой Дарьей?
— Нет, Никита, — отец отвечает прямым взглядом, — от тебя я никуда не уйду. Ты мой сын. Ты закончишь школу. Если захочешь уехать учиться за границу, я тебе помогу. Во всем. А потом мы с мамой будем решать свои проблемы, тебя я в них впутывать не собираюсь.
— Но почему? — вырывается у меня. — Почему ты раньше не ушел? Если ты не любил маму?
— Мне незачем было уходить. И не за кем. Я люблю тебя, Никита. Этого достаточно, — он смотрит в глаза, и мне хочется ему верить.
— А как же Дарья? — спрашиваю и добавляю. — Сергеевна…
— А что Дарья? Я ее один раз видел, Никита! — отец меняет тон и говорит предельно серьезно. — Я пока что собираюсь помочь тебе наладить отношения с девочкой, которая тебе нравится. Да, мне зашла, как ты выражаешься, твоя Дарья Сергеевна, только я не собираюсь делать ничего, что будет неприятно твоей матери. Если я за столько лет не дал повода, то и сейчас не дам. Обещаю.
— Но если не с мамой… У тебя были любовницы? — спрашиваю, хотя знаю ответ.
— Женщины были, любовницы нет, — он впервые говорит так откровенно, и мне сложно злиться на него. — Любовница предполагает длительные отношения, что в свою очередь означает время. А я никогда не крал его у тебя, Никита.
Это правда, но мне все равно не легче.
— Давай есть, — отец улыбается, к нему явно возвращается хорошее настроение. — У меня на случай нашего провала есть план. Если нас бортанут с репетиторством, есть кое-какие соображения.
— Например?
— Осенний бал. Я на родительском собрании предложу хореографа, мы недавно обсуждали на совете это мероприятие. Так вот, я подгоню хореографа с условием, что ты будешь участвовать.
Я знаю про бал. Осенью в городе проходят балы, отбираются лучшие пары, которые потом соревнуются на уровне города, области, и победители в феврале едут в Вену. В нашем лицее осенний бал проводится каждый год, но я там ни разу не участвовал. Я занимался танцами до четвертого класса, мать хотела сделать из меня танцора. А потом мне надоело, и я выбрал футбол.
