она сотворила такого в прошлой жизни, что в этой её лишают дорогих людей?
Мия всхлипнула и сделала шаг. Затем еще один. Вот она уже в апартаментах. Внезапно все звуки для неё перестали существовать. Она будто оказалась в вакууме. Снова.
Она не слышала как закрылась входная дверь и повернулась, чтобы убедиться в этом.
В квартире царил полумрак. Мия прошла в гостиную и её взгляд упал на журнальный столик, на котором лежали газеты, журнал и пульт от телевизора. И тут она разрыдалась, ведь это был тот самый журнал, что он читал в последний раз перед уходом на работу девятнадцатого и небрежно бросил на этот столик. Так он и лежит. И газеты так же не тронутые и не поменявшие положения с того утра. Ведь это Рик так сложил их. А этот диван, на котором они сидели в обнимку и смотрели телевизор и как он прижимал её к себе, гладя по спине, даря ощущение безмятежности.
Мия отвернулась, чтобы не представлять их сидящих на этом диване дождливым осенним вечером, и двинулась дальше глотая слезы. Способность слышать вернулась к ней, но кроме собственных рыданий она не слышала больше ничего.
Она оказалась на кухне. Взгляд упал на любимую кружку Рика, тут девушка не выдержала и закрыла лицо руками и, ударяясь о каждый угол, побрела сама не зная куда, пока не натолкнулась на что-то коленями и не упала на пол. Только и успела руки подставить.
Мия тут же свернулась калачиком и завыла, зажмурившись.
Это все не правда! Так не может быть! Этого не могло произойти, нет! Не с ними! Это все страшный сон! Это сон! Сейчас она проснется и поймет, что это был лишь кошмар. Да!
— П.росы-ыпайся же! — крикнула она, заикаясь. — Я должна проснуться! Рик! Рик, пожалуйста, разбуди меня!
Но ничего не произошло. Она всё так же чувствовала боком холодный пол, даже сквозь одежду, сдавливающую боль в груди и тяжелую пульсацию в висках. В ушах стоял звон от собственных рыданий. Мия плакала и отчаянно пыталась «проснуться» еще долго, пока в один момент она просто не укусила собственную ладонь, чтобы заглушить рыдания. Так она делала в детстве, плача у себя в кровати уже после смерти матери, чтобы никто не услышал, тем более близнецы.
Но когда истерика отступила, она так и продолжила лежать на полу, свернувшись в клубок и глядя перед собой. Она была уверена на все сто, что больше не сможет жить в этой квартире, хранящей столько счастливых воспоминаний. У нее просто разорвется сердце. Уже разрывается. Интересно, как она еще жива?
Мия вспомнила свой первый день, проведенный здесь вместе с Риком.
Её второй день в Атланте. Они проводили Боба и Эйлин на рейс и тут же поехали сюда. Рик гнал, как не в себя, так он спешил уже наконец оказаться с ней наедине. Да и сама она дергалась от переполняющего её возбуждения и долгого ожидания. На светофорах Рик кидался на неё, как зверь, терзая её губы и шаря своими ручищами везде, чем ужасно смущал Мию, так как это видели другие водители, но ему было плевать.
Как только он припарковался на стоянке под домом, то тут же выскочил из машины и потащил её в здание, а в лифте не переставал целовать. Мия была уверена, что он возьмет её прямо там.
Она не помнила, как они оказались в спальне. Их одежда быстро оказалась на полу, а она придавленной к огромной кровати горячим телом — его телом.
Это было абсолютное счастье, наконец, быть рядом с любимым и свободно предаваться страсти. А засыпать с ним и вовсе было чем-то запредельным.
Её телефон зазвонил, вырывая из воспоминания. Мия села на полу, вытащив мобильный из кармана. Звонила Эйлин.
— Алло.
— Мия, дорогая, — голос приёмной матери был глухим, — ты уже закончила?
Эйлин поручила ей выбрать одежду, в которой похоронят Рика, и отвезти её в морг, а сама поехала в полицейский участок на встречу с тем детективом, с которым Мия вчера разговаривала. Эйлин хотела знать, как получилось, что не стало её сына, и кто в этом виноват. Мия не могла не удивляться её силе. Она сама была не в состоянии вынести то, что уже знала, а тут ещё такое. Нет, Эйлин определенно сделана из стали. И хотя приемная мать всегда была добра к ней, Мия её немножко опасалась.
Эйлин Беннет-Хадсон была не той женщиной, с которой стоит спорить. Имея собственный взгляд на всё, свою точку зрения она умела отстаивать с холодным величием присущим только королям. Если Эйлин кого-то недолюбливала, она давала понять это человеку без повышения тона и оскорблений. Она была прямолинейна, стойко добивалась своего и брала, что хотела любой ценой. Так она и получила Боба в мужья, несмотря на то, что её семья была против этого брака, так как тот не был евреем. Мия прекрасно помнила, как расстраивалась наедине с собой от того факта, что вдруг она не оправдала ожидания приёмной матери своей оценкой «В» по химии или ещё чём-то. Хотя Эйлин никогда не давила на неё в плане учебы и наоборот, хвалила за достижения, Мии всё равно казалось, что этого недостаточно.
По этой причине Мия боялась раскрывать ей и Бобу их отношения с Риком — не могла предвидеть её реакцию, к тому же Эйлин была довольно консервативна во взглядах. А после умер Боб, и сообщить об этом стало никак нельзя.
— Нет, я застряла в страшной пробке по дороге, — соврала Мия. — Только зашла в квартиру.
Прошло ведь уже два часа с момента, как они расстались в вестибюле отеля. Просто приехав сюда, она долго не решалась войти в здание и стояла на улице, борясь с собой, а потом долго не могла зайти в квартиру.
— Поторопись, Мия, ведь у этих людей… — она замолчала, видимо, подбирая слова, а затем выдавила, — занимающихся этим… тоже есть рабочий график, который заканчивается в определенное время. Мы должны быть завтра в аэропорту намного раньше стандартного времени регистрации, и я хочу, чтобы всё было готово к тому времени, как мы покинем морг с гробом и отправимся в сторону
