держала, глупая?
— Мы с тобой тогда совсем не были любящими сестрами, забыла? Да и не хотела нравоучения слушать, ты бы еще маме выболтала. И понеслось бы тогда. А потом и смысла уже рассказывать не было. До вчерашнего дня.
Маша стиснула сестру в объятиях, совершенно ошарашенная услышанным.
Вика вывернулась, высморкалась еще раз. Какая же она была дура. Жаль, нельзя вернуться назад, прожить все по-другому. Заслужила, значит.
Перед глазами предстали картинки того самого вечера. Как одним движением он завалил ее на пол, стал стаскивать одежду, как на попытки сопротивления ударил со всей дури кулаком рядом с головой и зло ухмыльнулся, видя ее страх.
И представить не могла, какой слабой и беспомощной можно оказаться всего за секунду. Вот ты только кокетничаешь, играешь в соблазнение, а вот ты уже жертва в слезах, молящая о пощаде. А она молила, и угрожала, и давила на жалость, но он только жадно скалился, продолжая свое дело.
Потащил на кровать, грубо швырнул на спину. В какой-то момент Вика поняла всю безысходность своего положения, и тело вмиг сковало холодными цепями бесчувственности. Потом она решит, что с этим делать, потом будет зализывать раны и заниматься самобичеванием. А сейчас она лишь кукла, голая, униженная вещь, с зареванным лицом и разметавшимися по подушке волосами. Кукла, разрывающаяся от боли под натиском огромного члена, вонзающегося в сухую, девственную плоть. Может, он и не был таким большим, но на тот момент Вике казалось, что её разорвет пополам. Причем разорвет не только тело, но и душу.
— Прекрати реветь, — прорычал Александр, — и расслабься, ты слишком сухая.
Но она не могла, не могла даже слова произнести. Просто лежала и ждала, когда ему надоест, когда он насытиться этим мерзким подобием секса.
Недовольный, он, наконец, скатился с ее окаменевшего тела. Выругался, злясь, что так и не смог кончить. Натянул штаны.
— Надеюсь, в следующий раз ты будешь более сговорчивой, — бросил он, уходя.
Оставшись одна, Вика прекратила плакать. На автопилоте убрала запачканное кровью постельное белье, пошла в душ. И все произошедшее будто начало тонуть, прятаться глубоко-глубоко в подсознание.
Да, ее радужный, еще по-детски наивный мир разлетелся на куски, но она сумела собрать его по частям, по крупицам, пусть не идеально, но все же. Сумела не замкнуться в себе, не стать затворницей собственной боли и страхов. Не забыла, но научилась жить с этим.
— Не волнуйся, — Маша снова обняла сестру. — И близко он к нам не подойдет. Может, уволишься?
— Все не так ужасно. В конце концов, не маньяк же он. Да и почему я должна увольняться? К тому же даже не появлялся в школе ни разу. Не хотела я портить ваши отношения, прости.
— Да ты что, дурочка! Правильно все! Зачем мне эта козлина нужна. Небось, и не разводится. Просто на секс развести хотел. Или мы неправильные, или мужики вокруг одно г… не пойму. Давай вытирай слезы, я сейчас чай заварю или покрепче что будем?
Вика улыбнулась сквозь слезы.
— Покрепче.
Глава 14
Не будет этим мыслям ни конца, ни края. Навязчивые, причиняющие глухую боль, они отступали лишь на время, снова возвращаясь в самый неподходящий момент. И ведь никогда не думал, что будет помнить одну единственную женщину. Но Артем прав: Вика — не она. Вика совершенно другая. И в этом он убедился давно. Такая, что хотелось утонуть в бездне ее карих глаз. Сегодня последний день, а она не вернулась. Даже не позвонила. Значит, твердо решила не возвращаться на работу.
И вот надо было Эллочке врать напропалую об их отношениях! Так бы и свернул ей шею! Секса у них не было уже давно. Но женщины действительно коварные существа — наплетут с три короба и глазом не моргнут. А он — дурак — действительно грешил на камеру.
Артем предлагал позвонить Вике первому. Объясниться. Однако случившееся мелкое чп с оставшимися на каникулы учениками заняло все мысли. Освободился лишь сейчас.
Закончив все свои дела, переоделся, сел в подаренную ей машину, завел мотор. Не отпустит. Вернет. Докажет, что между ними могут быть совершенно другие отношения. Отношения без измен, без лжи. А там, смотришь, придет время, и с сыном познакомит.
По дороге купил цветов. Банально, но больше ничего не пришло в голову. Долго стоял во дворе кирпичной девятиэтажки, не решаясь подняться. И уже когда, наконец, собрался с мыслями и открыл дверь, увидел Вику с другим мужчиной. Она смеялась. Так заливисто и беззаботно, что от поднявшейся в груди ревности свело скулы, а кулаки сжались до хруста костей.
Охранник Красновского. Ошибиться он не мог. Слишком хорошая память на лица. И какого лешего, спрашивается, он делает рядом с его Викторией?
— Виктория Александровна! — окликнул Сергей, подходя ближе.
От того, как изменилось лицо Вики, заметившей его приближение, тысяча кошек разом заскребли на душе. Неужели настолько не рада встрече? Быстро же остыла! Злость закипела в крови, горячим потоком растеклась по венам.
— Сергей Владимирович, — Вика напряглась, как-то виновато посмотрела на остановившегося рядом Дмитрия.
— А вы еще кого-то ждали? — съязвил он.
— Нет, я…
Дмитрий сделал шаг в сторону Орлова, протянул руку в приветствии.
— Рад видеть, — спокойно произнес он, — Виктория провинилась, раз сам директор приехал?
— А это, я думаю, мы с ней уже решим сами, — в тоне Сергея чувствовались злые нотки.
Кулаки по-прежнему были сжаты. Непреодолимое желание устроить драку только возросло. Бесцеремонно схватил Вику под локоть, потащил к машине.
— Нам нужно многое обсудить, попрощайтесь Вика.
* * *
Вика и забыла, что они обменялись телефонами, и в первые секунды замешкалась, вспоминая, где слышала этот голос. А потом даже обрадовалась неожиданному звонку и с удовольствием приняла предложение прогуляться по парку.
После возвращения домой прошло всего шесть дней, а казалось — целый месяц. Несколько раз она собирала чемодан, хотела вернуться в школу и продолжить работать. Личное — это личное, а на жизнь нужно зарабатывать. Да и терять хорошее место
