class="p">— Наоми?
— Она… она была со мной.
Складка между его бровями становится глубже. — Ты единственный, кого они высадили.
— Она там… Она у них в руках… Черт! Она у них, Нейт… — я снова пытаюсь выпрямиться. — П-позволь мне поговорить с полицией, чтобы они могли найти ее…
— Оставайся, черт возьми, на месте, — он легко толкает меня обратно на матрас. — Я приведу их сюда. Сейчас тебе нужно отдохнуть.
Близнец моего дяди появляется рядом с ним, и тогда я понимаю, что у меня двоится в глазах. Я хватаюсь за рукав его куртки, мой язык ощущает тяжесть на небе. — Наоми…Мне нужно найти ее…
— Мы так и сделаем. Просто успокойся.
— Нао… — бормочу я в тумане, моргая, и, как по волшебству, она появляется рядом со мной.
На ней шорты и спортивный лифчик из камеры. Ее черные волосы, напоминающие самые прекрасные ночи, прилипли к щекам, а глаза блестят от непролитых слез.
— Детка…, — я протягиваю к ней руку, но она отшатывается, словно испытывая ко мне отвращение.
Она качает головой и смотрит вниз. Я слежу за ее взглядом и замираю.
Кровь сочится у нее между ног, окрашивая бедра в темно-красный цвет.
— Нао…?
— Все кончено, Себастьян, — ее голос низкий, затравленный.
Чертовски неправильно.
— Нет нет…
— Дело сделано.
— Мне плевать, детка. Я приду. Я, блять, убью их всех.
— Все кончено… все кончено…, — повторяет она нараспев, пока кровь стекает по ее ногам, окрашивая ее белые туфли в красный.
Я тянусь к ней, желая крепко обнять, хотя боль пронзает меня насквозь. Кровь, покидающая ее тело, ощущается как моя собственная. Я истекаю кровью, держась за жизнь на гребаной ниточке.
В тот момент, когда моя кожа соприкасается с ее, она превращается в дым.
Толстый.
Туманный.
Неприкасаемый.
И вот так просто мой мир окрашивается в черный цвет.
Глава 12
АКИРА
Дорогая Юки-онна,
Я думаю, что мы находимся на том этапе наших отношений, когда мы просто переходим к делу без всяких предисловий.
Итак, вот оно.
Я же просил тебя не привидеться мне.
Я позаботился о том, чтобы напечатать это большими буквами, чтобы ты поняла, что нет никакого блядского смысла изображать меня призраком, и все же это именно то, что ты сделала.
Ты, черт возьми, превратила меня в призрака.
Ты перестала писать мне, как будто это было твоим правом, как будто у тебя есть полная свобода в наших отношениях, дружбе, токсичном корабле или чем-то там ещё.
Но так не должно быть, моя дорогая Юки-онна. Ты не имеешь права голоса в том, как далеко мы зайдем и когда это закончится.
Ты не имеешь права исчезать от меня после того, как я смирился с твоим эгоизмом и плохими решениями. Ты тоже миришься с моим мудацким поведением, так что это не похоже на то, что тебя вдруг что-то тревожит.
Но теперь, когда я думаю об этом, может, именно это и произошло.
Может быть, ты перестала отвечать на мои письма, потому что тебя, наконец, поразила другая суровая правда. Кто нанес удар?
Может быть, мне стоит с ними подружиться. Я ищу другого друга по переписке, так как мой нынешний игнорирует меня.
Ты ведь понимаешь, что это идиотский ход, верно? И тут я подумал, что я был мудаком во всем этом.
Мы должны вернуться к чертежной доске и создать другое распределение ролей.
Кроме того, это так несправедливо, что я слушал тебя три года, и как только я сбросил маску и начал осваиваться в этой неортодоксальной обстановке, ты встала и исчезла.
А потом ты отрицаешь, что эгоистична.
А потом ты называешь меня мудаком за то, что я не соглашаюсь с тобой.
Насколько это лицемерно?
Осторожно спойлеры. Очень.
Кроме того, у меня не все хорошо, спасибо, что не спросила. Я как бы достиг дна в своей жизни впервые за долгое время.
Я нахожусь на том этапе, когда я ненавижу все и всех, и хучу быть единственным человеком на земле только потому, что было бы лучше, если все остальные умрут вместо меня.
Да, это деструктивное мышление, но я всегда был таким. В целом циничный и абсолютно гребаный пессимист.
Это уравновешивает фальшивый пессимизм, который ты используешь как фасад, чтобы скрыть свой естественный оптимизм.
Но я настоящий пессимист, который не думает дважды, прежде чем выкинуть чертовски хорошее настроение.
Я думаю, мне следует называть это тем, чем оно является: у меня экзистенциальный кризис. Он так силён, что я даже не знаю, кто я или что я такое.
Может, я никто.
А может, я просто мудак.
В любом случае, смысл моего существования раздроблен, и я не могу удержать его в целости.
Ты, должно быть, смеешься за мой счет. Продолжай. Ты имеешь на это полное право после всего, что я сказал.
Но это означает, что ты должна перестать, блядь, изображать из себя призрака и действительно написать ответ.
Не верь даже на секунду, что это конец. У меня может быть кризис, но я все равно останусь тем Акирой, которого ты любишь ненавидеть.
Напиши в ответ.
Даже одного слова было бы достаточно.
Твоя вторая половинка, о существовании которой ты до сих пор и не подозревала,
Акира
Глава 13
СЕБАСТЬЯН
Когда я просыпаюсь в следующий раз, на меня обрушиваются все подряд.
Врачи. Мои бабушка и дедушка.
Полиция.
Они единственные, с кем я хочу поговорить. Я и глазом не моргнул, когда лечащий врач сказал мне, что инфекция в моем плече распространилась и я, возможно, больше не смогу играть в футбол.
Хотя футбол помог мне выжить на протяжении многих лет, он не заставлял меня чувствовать себя живым.
Это не причина, по которой я все еще не могу дышать, черт возьми.
Так что нет, мне сейчас наплевать на футбол.
Мои бабушка и дедушка стоят по обе стороны от меня, пока я разговариваю с детективом, ведущим мое дело. Его зовут Уайатт, и у него густые светлые усы, закрывающие большую часть его рта.
Он и еще один офицер стоят у моей кровати, пока я рассказываю, как в меня стреляли в лесу, а затем забрали с Наоми. Я рассказываю им о камере и об этом ублюдке Рене.
Я говорю им, что Наоми подозревает, что это как-то связано с ее отцом, но когда он спрашивает меня, как его зовут, я теряюсь.
Она никогда не упоминала об этом. Я
