подозреваю, что она даже не знает об этом.
— Вам нужно найти ее, — настаиваю я. — Она пролежала там три гребаных дня с тех пор, как я ушел, а до этого мы выживали на воде только три дня.
Она могла оказаться в ловушке. Или еще хуже.
Может быть, галлюцинация, которая у меня была перед тем, как я потерял сознание, была правдой, и она безвозвратно разрушена.
Но даже если это так, я буду рядом с ней до конца.
Даже если она оттолкнет меня.
Даже если она будет обзывать меня.
Даже если она, черт возьми, ненавидит меня.
— Вот в чем проблема, — детектив переглядывается со своим коллегой, затем снова смотрит на меня. — Мисс Наоми Честер никогда не объявлялась пропавшей без вести.
— Что?
Он листает свой блокнот. — Ее мать, мисс Рико Честер, никогда не заявляла о ее исчезновении.
Это невозможно, учитывая, как она заботится о своей дочери. — Она могла искать ее сама, или, может быть, она была в контакте с отцом Наоми.
— Это не так, мистер Уивер. Госпожа Рико подтвердила полиции, что собирается отправиться в путешествие со своей дочерью. Они уехали вчера.
— Они не могли этого сделать. Наоми была со мной все это гребаное время.
— Однако они это сделали. На следующий день после того, как вас отвезли в отделение неотложной помощи.
Я смотрю то на него, то на бабушку, как будто это как-то поможет мне понять смысл его слов. Губы миссис Уивер неодобрительно скривились, вероятно, потому, что я настаивал на разговоре с полицией и продолжал расспрашивать о безопасности Наоми.
Ей все еще не нравится, что я связан с ней, но к черту ее мнение.
К черту всех, кто думает, что я не могу быть с Наоми.
— Вы, должно быть, выбрали не того человека, детектив, — выдавливаю я сквозь зубы, отчего моя рана натягивается.
— Нет. На самом деле мы поговорили с мисс Наоми Честер перед тем, как она и ее мать уехали в аэропорт. Она сказала, что не видела тебя с того дня, как ты исчез.
Аэропорт.
Наоми солгала полиции, а затем уехала из страны?
Что, черт возьми, это должно означать?
— Этого не может быть, — бормочу я больше для себя, чем для кого-либо другого.
— Но это так, — говорит бабушка своим надменным тоном. — Я лично навестила эту швею, как только ты исчез, и она сказала, что ты давно не появлялся у нее дома.
— Но ты видела Наоми? — спрашиваю я.
— Нет, но мне и не нужно было этого делать. Она была в своей комнате.
— Нет, она не была. Она была со мной, — говорю я детективам.
— Доктор сказал, что ваши факты могут быть туманными из-за перенесенной вами инфекции.
— Я ничего не выдумываю. Она была там и, черт возьми, заботилась обо мне.
Детектив Уайатт кивает с притворным пониманием, и мне хочется протянуть руку и придушить его. Я хочу, чтобы он отправился туда и поискал ее, нашел и они сказали мне, где я могу поговорить с ней.
Но это бесполезно.
Судя по тому, как все смотрят на меня, они определенно думают, что у меня галлюцинации.
Детектив говорит дедушке, что будет держать нас в курсе их находок, но я уже знаю, что их не будет.
Эти парни были профессионалами и обманули полицию, заставив ее думать, что Наоми даже не была похищена.
Единственный след, который они оставили, — это я и мои воспоминания, которые автоматически стали ошибочными из-за моей лихорадки.
Все было рассчитано.
Но они меня не знают. Или мою Наоми.
Что бы они ни делали, нихрена они не смогут нас разлучить.
Мой дедушка уходит вместе с полицией. Как только они уходят, бабушка пристально смотрит на меня. — Хватит выставлять нас дураками. Достаточно того, что ты влип в неприятности, не начинай сейчас вести себя как идиот.
— Она была там, — говорю я прямо.
— Мне все равно. Единственное, что сейчас имеет значение, это то, что она ушла и перестала пудрить тебе мозги. Это не тот Себастьян, которого я вырастила.
— Себастьян, которого ты вырастила, — всего лишь образ, бабушка. Он никогда не был настоящим.
— Даже лучше. Это единственный Себастьян, которого следует показывать на публике. Дочь швеи не твоего уровня, понимаешь?
Я ничего не говорю, потому что если скажу, то буду кричать как сумасшедший.
Желая избавиться от нее, я притворяюсь сонным. Вскоре после этого она уходит, потому что бабушка не из тех, кто остается рядом и заботится о пациенте. Она платит людям за это.
Теперь, когда она позаботилась о том, чтобы ее драгоценный наследник не умер, она просто будет жить дальше, как ни в чем не бывало.
Подавив стон боли, я тянусь к телефону на краю стола. Нейт принес его раньше, прежде чем отправиться заниматься одним из своих дел.
Я включаю Wi-Fi, и одновременно накапливается тысяча пингов. Сообщения от Оуэна, Ашера и даже Рейны. Другие друзья. Другие люди.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь очистить все уведомления, я кое-что замечаю.
Кое-кого.
Сообщение от Наоми, и ему исполнился день.
Выпрямляясь, я игнорирую боль и нажимаю на него быстрее, чем когда-либо в своей жизни.
Наоми: Я в порядке. Я выжила. Едва ли. Но я кое-что там потеряла, Себастьян. Я потеряла часть себя, которую, думаю, никогда больше не найду. Я просто делаю все возможное, чтобы быть рядом с мамой. Она решила провести свои последние дни в Японии, и я последовала за ней. Это место привязалось ко мне, и я не думаю, что захочу уезжать, даже после того, как мамы не станет. Не пытайся найти меня, потому что как только ты это сделаешь, я снова сбегу. Я больше не могу смотреть на твое лицо, не вспоминая, что со мной случилось. Я продолжаю задаваться вопросом, стоило ли спасать тебя такой ценой, или может, это тебе следовало быть тем, кто пожертвовал бы собой. Я никогда не узнаю ответов на эти вопросы, но я точно знаю, что все, что я чувствовала к тебе, исчезло в тот момент, когда я приняла удар за тебя. Я никогда больше не смогу быть с тобой, не испытывая боли, и поэтому я прекращаю все, что у нас было. Живи хорошо.
Чем больше раз я перечитываю его, тем сильнее сжимаю телефон, пока костяшки пальцев не белеют.
В конце концов, мой кошмар не был ошибкой.
Они изнасиловали ее.
— Бля… — бормочу я с болезненным стоном, когда моя грудь сжимается так сильно, что невозможно дышать.
Я
