проглатывает напиток 50/50. И я снова приободряюсь.
Даже себе сделала с цикорием, чтобы поддержать босса. А что, похоже на кофе. Ну, немножко.
Работа кипит. Люди ходят, и ходят, и ходят. А ещё звонят и документы приносят.
Наконец к пяти часам в офисе становится тихо. И я решаюсь на эксперимент: сделать напиток 70/30 в пользу полезного перед сном, ахах.
Только надо будет отойти подальше от шефа, когда он будет это пить. Есть риск, что опять выплюнет мне на грудь и испортит рубашку.
Иду в святая святых, стараясь не выдавать своего интереса к происходящему.
Последний "кофе", и сейчас мы отправимся по домам, до завтра. Конечно, дома он может начать глотать кофеин галлонами, тут уж я бессильна. Но на работе за ним просмотрю.
– Ваш кофе, – ставлю чашку, и босс ловит меня за руку.
– Ты сегодня с таким удовольствием готовишь мне кофе, что становится подозрительно.
– Всё у вас подозрительно, – фыркаю.
– Не всё, а только твое сегодняшнее поведение.
– Не выдумывайте!
– Признавайся, Шу, что сыпешь в чашку? Чем так смердит?
Втягиваю ноздрями воздух:
– Не чувствую ничего. Чем?
– Не прикидывайся, – произносит угрожающе. – Что в чашке?
– Ваш напиток.
– Состав?
– Стопроцентный кофе, выращенный в Кении, и горячая вода.
– Стопроцентное враньё, – отпускает мою руку. – Ладно, иди. Только домой не уходи. Есть одно дело… детали чуть позже.
Ухожу к себе, чтобы перебрать бумажки, накопившиеся за день, и вижу один важный документ от отряда Нунчаков. Они просили, чтобы босс подписал сегодня, потому что завтра в пять утра они уже отправляются сопровождать груз.
Хватаю документ и бегу в кабинет Сам-сама. В дверях мы сталкиваемся с ним и…
Моя рубашка вмиг окрашивается в коричневый цвет.
Да блин!!!
Хорошо, что руку подняла и чудом спасла документ.
Мне больно. Жжет в груди. Вода очень горячая. Па-ма-ги-ти!
– Сашка, блять, нахрена ты меня цикорием поишь? – грозно спрашивает босс, ловко разделываясь с пуговицами на моей рубашке.
– Я… Так у вас вчера… Сердечный приступ же, – беспомощно наблюдаю за тем, как он меня раздевает.
– Пердечный сриступ, бляха. Вот же дуреха! – скидывает с моих плеч ткань.
Ой, грудь покраснела…
– Больно? – спрашивает строго.
– Очень.
Макар Романыч мочит мою рубашку под ледяной водой и прикладывает к слабому ожогу.
Становится значительно легче.
Хотя я тут в лифчике стою перед ним, который просвечивается, потому что летний.
Домой как ехать без рубашки-то, а?
Должно быть, Самарин рассердился и рванул вернуть мне недокофе и отругать за самодеятельность, но произошло столкновение.
А что? А я ничего, я как дура за сердце его переживаю. А ему наплевать на себя.
В глазах щиплет, потому что моя забота оказалась ненужной.
– Эй, ты че реветь собралась? Сашка, посмотри на меня, – Макар Романыч устанавливает со мной зрительный контакт. – Не сердце у меня болит, а лопатка. Шальная пуля туда влетела, а мне вот мучиться теперь до конца жизни, – неожиданно признаётся босс с кривой улыбкой.
Давай же, Шурочка, пожалей меня. Поцелуй меня в грудак, а потом в живот, потом ниже, ниже… вот-вот-вот.
Сядь передо мной на корточки и отсоси так, чтобы я ловил звёзды перед глазами.
Но дождешься от нее, ага.
– Как пуля? – округляет глаза. – Это вас на войне, да? – смотрит на меня так, будто я чудом восстал из мертвых.
– При выполнении служебных обязанностей.
Пока Шу лихорадочно соображает, чтобы ещё такого спросить, я уже вовсю трогаю ее за попку и оттесняю к кушетке.
Массаж ей хочу сделать. Внутренний.
Отнимаю от ее груди мокрую рубашку и покрываю поцелуями красноватую кожу.
Дождусь я жалости сегодня или нет?
Она так напряжена, будто собирается сбежать от меня немедля.
Давай же расслабься, малышка, я сделаю нам обоим хорошо. Звёзды вместе посмотрим.
– Макар Романович, что вы делаете? – рефлекторно кладет на мой затылок ладонь.
Не буду задавать дурацкий вопрос: а на что похоже? По-моему итак должно быть ясно, что домогаюсь её.
Расстёгиваю свою рубашку и вытаскиваю край из брюк. Девчонка смотрит на мою грудь исподлобья, но с интересом.
Подхватываю ахнувшую Шу под попку и сажаю на кушетку, пока не очнулась. Развожу ноги и становлюсь между коленями. Но не слишком близко к междуножью, чтобы не спугнуть.
– Хочу тебя, Саш. Ну сколько можно от меня бегать? У нас даже вчера было что-то похожее на свидание.
Оттопыриваю край лифчика и провожу кончиком языка по ее разгоряченной коже до соска. Саша отчётливо всхлипывает.
– Вы не можете так со мной поступить… Здесь, на кушетке, где вы с Томой…
– Эта кушетка кроме массажа ничего не видела.
Ну, если только минет тоже можно посчитать как массаж члена, добавляю мысленно. Вслух такое Шурке лучше не говорить, обидится, убежит.
Не трахал я Томку никогда в своем кабинете!
Мои жгучие ласки явно мешают девчонке думать.
Я принялся за вторую грудь и довел сосок до кондиции. Поправил лифчик и полюбовался своей работой: соски сейчас проткнут ткань. Красота.
Сашка уже и думать забыла про ожог.
– То есть вы не…?
– Не протыкал тут Томку, да. Сама знаешь, в каком состоянии я ее вызываю, тут жить не хочется, не то, что ебаться.
Грубо, зато правда.
В глазах Шу мелькает жалость. Вдруг ощущаю ее руку на своей спине, прямо под рубахой. Ее пальчики кружат по коже, а затем нащупывают место ранения.
Гладит, жалеет, сочувствует.
Ее искренняя забота тронула мое черствое сердце. Я уже забыл, когда девочка заботилась обо мне, не потому что я ее трахаю и содержу, а просто так – по собственному желанию и без выгоды.
– Саааш, если услышишь громкий хлопок – не пугайся. Это моя ширинка лопнула от дикого стояка
– Я, пожалуй, пойду, – всё-таки пугается и застенчиво прикладывает ручки к груди.
Не, не, не… Все так хорошо начиналось и вот те на!
– Подожди, постой… Не бойся. Я не трону тебя, пока ты сама этого не захочешь, просто хотел тебя немного расслабить.
– Как это расслабить? – облизывает пересохшие губы.
Вместо ответа тянусь к ней с поцелуем. Ее руки забрасываю себе на спину, пусть ещё погладит. Я прикайфовал от ее нежных рук – достойных конкурентов Томкиных конечностей. Реально, будто правда вмазался чем-то.
Перед глазами все плывет, а член пульсирует, как будто собирается кончить без проникновения. Это ещё за новости?!
Все Сашка виновата, держит меня на дистанции уже неделю!
Долго продержалась и ещё продержится – сдается мне. Надо что-то предпринимать!
– Вот так, – поглаживаю внутреннюю сторону бедра под юбкой.
Она в чулках, что
