знания и почитывала книжки на переменах. Это место было ее тюрьмой, и только за фигурными воротами начиналась настоящая жизнь, где у нее были друзья, парень и даже какая-то веселая компания. И ее это вполне устраивало.
Размышляя обо всем этом, она не замечала взгляда, которым ее буравила Таня из параллели. Она раздраженно накручивала рыжий локон на палец, чувствуя, как все внутри кипит от злости. Кирилл, который не отвечал на ее сообщения и всячески избегал встречи с ней уже не первый месяц, только что на ее глазах любезничал с замарашкой Маркиной. Тане вспомнилось, что Юлька как-то говорила ей о том, что видела их вместе после школы, но Таня была уверена, что Андреева ничто не могло связывать с ней. Видимо, зря.
Она заметила, с каким радостным выражением Лусине смотрела на него. Учитывая, что обычно у нее на лице не было почти никаких эмоций, это все объясняло. Андреев по-любому спит с этой маленькой потаскушкой, которая дает всем парням в школе без разбору. А ведь сам как-то говорил Толику, что до такой бы не опустился, даже если бы ему за это заплатили.
Таня пристально разглядывала Лусине, поражаясь тому, как Кирилл мог выбрать ее. Злость душила изнутри, подталкивая вперед. В конце концов, она не выдержала и подошла к Маркиной, намеренно оставляя черную полосу прямо рядом с ней.
– Ты совсем больная? – спокойно спросила Лу, поднимая голову. – Хотя что за глупый вопрос? – покачала головой девушка, возвращаясь к своему занятию.
Не то чтобы ей было нечего сказать, но она не хотела идти у рыжей на поводу и вступать в полемику. Вступать в спор с идиотами – дело неблагодарное и пустое, это она хорошо усвоила.
Таню же от такого спокойствия затрясло. Она еще раз шваркнула кроссовкой по линолеуму, оставляя новую полосу, а затем вытащила из кармана «Сникерс» и откусила от него кусок.
– Шмотки из секонда, а теперь, вот, парень чужой, – протянула она намеренно громко, привлекая внимание других девчонок, – нравится подбирать объедки за другими? Может, хочешь доесть? – предложила она едко, протягивая огрызок батончика Лу.
Лу вспыхнула. Обидными были не ее банальные попытки унизить, не смешки ее подружек и даже не огрызок «Сникерса», которым Таня ей тыкала едва ли не в лицо, а то, что в коридор вернулся Кир, который стал невольным свидетелем этой сцены и явно все слышал.
Парень застыл, глядя на мелкую, которая все так же сидела на корточках, сжимая в пальцах белый ластик, и смотрела прямо перед собой, опустив глаза в пол. Казалось, ей совершенно плевать на все происходящее, только вот едва заметно подрагивающие пальцы выдавали ее с головой.
– Извини, я тут немного напачкала, – продолжала Таня, не заметившая появления Андреева. – Вот, – она уронила перед Лу сторублевую купюру, – купи себе чего-нибудь.
Вместо ожидаемого смеха от своей группы поддержки она услышала хлопки. Обернувшись, она увидела Кирилла, который насмешливо аплодировал ей, намеренно делая большие паузы между хлопками ладоней.
– Таня, золотце, оставь эти дешевые реплики сценаристам российских сериалов, – посоветовал он, приближаясь к девушке. – Если уж пытаешься кого-то унижать, делай это красиво, – с этими словами он поднял с пола деньги и, свернув их в трубочку, сунул их в вырез ее футболки. – Спасибо тебе за чудесное представление, а теперь созови свой шабаш, – он махнул рукой в сторону подружек рыжей, – и доделайте работу, о’кей?
Очаровательно улыбнувшись, он подал Лу руку, помогая встать. Забрав у нее ластик, он вложил его в ладонь Тани и повел мелкую к лестнице, пару раз от души шаркнув ногами. Он понимал, что это тоже выглядит весьма дешево, но не сдержался. Если бы на ее месте был парень, он бы просто врезал ему, и все, а слова никогда не были его сильной стороной. Все-таки плеваться ядом – женская прерогатива.
Лу ничего не сказала ему, только коротко сжала его ладонь, молча выражая свою благодарность. Кир же понимал, что ему не стоит комментировать произошедшее, чтобы не смущать ее еще больше. Вместо этого он рассказал ей в лицах, как Ваня перевернул коробку со школьными реликвиями типа кубков за соревнования и получил нагоняй от Галинки.
Когда они выходили из школы, Лу уже вовсю хихикала над его пародией, чувствуя, как гадкий осадок после сцены с Таней куда-то исчезает.
– Ты хороший друг, – сказала она, улыбнувшись.
– А ты в этом сомневалась? – возмутился парень.
– Эй, вы там, быстрее! – крикнул Рома, нетерпеливо топтавшийся у ворот. – Шашлычки сами себя не пожарят, виски сам себя не выпьет!
* * *
Дача Стаса оказалась совсем недалеко. Ребята с удовольствием вылезли из машины, в которую набилось аж шесть человек.
– Ура, я выжил, – Усач потянулся, разминая спину.
– Ты исколол меня костями, – возмутилась Лу, потирая бок. – Так что не тебе возмущаться.
– Чего вы стонете? – возмутился Рома. – Минут двадцать ехали всего.
– Конечно, ты-то за рулем был, – недовольно напомнил Кир, которому тоже не понравилось, что его с двух сторон зажимали Усач и Коля.
Еще больше ему не нравилось то, что Роксана, которая преспокойно болтала о чем-то с Колей, была слишком вызывающе одета. А еще она, словно специально для того, чтобы побесить его, накрасила губы красной помадой. Кирилл смотрел на нее и легко мог представить, о чем думает Коля, который без всякого смущения поглядывал на ее грудь.
Кира от мыслей о расправе над Колей отвлек Стас, которому нужна была помощь с углями. Парень нехотя пошел за ним, оглянувшись напоследок. Рокса даже и не подумала присоединиться к нему, продолжая трепаться с ребятами и старательно делая вид, что с Кириллом ее ничего не связывает.
* * *
– Как можно было забыть соль? – возмущалась Маринка, роясь во всех пакетах. – Рокса, поищи на кухне, пожалуйста. И перец заодно.
Рокса, улыбаясь сама себе, вошла в маленький, но очень уютный дом родителей Стаса. Пахло деревом и весной. За окном была настоящая жара, и она порадовалась, что надела короткие шорты и майку. Ей даже показалось, что к вечеру она немного загорит под таким солнцем.
– Ты бы лучше балахон поискала, а не соль, – фыркнули недовольно за спиной.
– Не поняла.
Рокса обернулась и встретилась глазами со своим тайным парнем.
– Говорю, выглядишь чересчур вызывающе, – так же недовольно продолжил Кир, придирчиво рассматривая ее красивые голые ноги.
– Простите, полиция нравов, костюм монашки
