Колька понял мать. Еще в деревне сказал Катьке, что они станут жить своей семьей, но мать остается хозяйкой квартиры навсегда.
— Выходит, она из-за нас с Димкой в деревню съехала. Обидно, что даже к своему внуку сердца не поимела,— посетовала Катька.
— Захлопнись, Оглобля! Ты добилась слишком многого. Но мать в прислуги или в няньки не получишь никогда! — цыкнул Колька на жену.
Катька, устроив Димку в ясли своего комбината, вскоре вышла на работу. Женщины встретили ее как родную. Поздравили с законным браком, с победой над Колькой и советовали, как теперь ей стоит держаться с мужиком. В этот день после работы женщины собрались в бытовке, отметили рожденье Димки и Катькины успехи в семье.
— Выдавила свекруху в деревню! Такое отметить надо! Не каждой это обламывается: стать полной хозяйкой в квартире мужика! Нынче он хвост не поднимет, самого, если достанет, выкинешь на улицу и Евдокии пинка дашь.
— Молодчага! Все выдержала и своего добилась. Вот это по нашенски! — пили бабы вино, водку, Катьке наливали под каждый тост. И баба еле вспомнила, что ей пора забрать из яслей сына.
Она пришла домой, держась за стены. Колька не верил глазам, взял ребенка, положил в кроватку, завел жену в ванную, сунул головой под холодную воду, держал долго, когда протрезвела, сказал:
— Еще раз вот так наберешься, сдам в ментовку. Три таких случая и тебя лишат родительских прав, как алкашку.
— Да не пьяница я, Коля! С бабами на работе выпила! Димку обмыли. Меня все поздравляли с сыном! Слышишь иль нет, придурок? — улыбалась баба, медленно трезвея. И хохотала в лицо мужу:
— Слышь, Колян! Во, свекруху победили! Аж в деревню от нас смоталась! У ней от нас аллергия!
— Заткнись про мамку!
— Чего цыкаешь, жабий выкидыш? Чего молчишь, что свекруху из роддома под жопу сраной метлой выперли! Бабу она угробила! Беременную! Та у ней на столе померла! Вот тебе и акушерка с опытом! Из-под суда еле вывернулась. А жаль! Такую до конца жизни стоило в тюрьме приморить за все разом!
Колька не сдержался. Поднял Катьку за шиворот и с силой отбросил в угол. Впервые по-настоящему избил. Баба на утро еле встала. Колька сам отнес ребенка в ясли и, вернувшись домой, предупредил бабу:
— Слышь, Оглобля! Я ради сына с тобой расписался. Но если ты, сука драная, еще на мать отворишь хайло, своими клешнями порву курву в куски!
— Не пизди, родной! Ты под следствием. Мне все доложили бабы. Если теперь покажу ментам как меня оттыздил, тебе с тюряги не выкарабкаться до конца жизни! Вот и собираюсь к ним. Нехай за жопу возьмут. А то навешал лапшу на уши, что жить без нас не можешь. Я еще тогда не поверила козлу! — одевалась баба, собиралась на работу и грозила Кольке:
— Хватит мне терпеть! Пройду обследование и пусть тебя заберут отсюда в клетку! И про свекруху все скажу. Пусть с обоими разберутся.
— Ты что дура? Звезданулась часом? Что несешь? Иль голова с похмелья пухнет?
— Ага! Трещит проклятая!
— Так похмелись!
— Твоей ворованной? Не хочу! Сама куплю! Я хоть и деревенская, сермяжная и косорылая, но руки нигде не замарала, совесть чистая!
— Дура ты стоеросовая! Про совесть ни тебе бухтеть! Влезла в мамкину квартиру и ее же паскудишь! Кто ты после этого? Сущая свинья!
Катька оделась, направилась к двери.
— Ты куда намылилась? — встал перед нею Колька.
— Какое твое дело?
— Жена обязана отвечать мужу!
— На работу иду!
— Ты опоздала...
— Ничего, после смены отработаю.
— Димку сама заберешь или мне взять?
— Выручай. Не то снова ругать меня будут. Колька из окна проследил, куда пошла баба,
на работу или в милицию?
Катька подошла к автобусной остановке, оглянулась, увидела Кольку в окне, поняла, что боится мужик, усмехнулась едко, вошла в подоспевший автобус, увидела, как муж отошел от окна, успокоился.
— А стоило б проучить заразу, чуму облезлую. Но это от меня никуда не денется. Если будет доставать, сдам ментам. Пусть свекруха пеной захлебнется и подавится желчью. Я их обоих в болото столкну! Вот только деревня меня никогда не поймет. Проходу не станет. Ладно бы Колька! За свекруху не простят. А и за мужика тоже. Ведь расписались. Ребенка узаконил. Чего еще бабе желать? Нет, не стоит сдавать мужика ментам! — решает Катька.
Вечером, вернувшись с работы, глазам не поверила. Ужин на столе, в квартире убрано, пеленки постираны, Димка спокойно играет в своей кроватке.
— Отпуск мне дали! — объявил Колька и позвал Катьку за стол.
— Давай похмелись. Специально для тебя вино взял! — откупорил бутылку.
— Не хочу!
— Почему? С другими пьешь, а со мной брезгуешь?— обиделся мужик.
— Мне плохо было, не хочу...
— Это от перебора. С рюмки ничего не будет. Если ты со мной понемногу выпивала бы, я никогда не приводил бы друзей. Ну не могу пить в одиночку, нужна компания. Если составишь, никого из чужих больше не притащу.
— Обещаешь?
— Слово даю!
Баба выпила. Стала есть. Колька рассказал жене, что впервые ему дали отпуск летом, и он сумел помочь Катьке по дому.
— Хотел к матери съездить, посмотреть, как она там в деревне управляется, может помочь надо в чем-то, но захотелось дома побыть, с вами.
— Не бреши! Тебя сегодня судили!
— Откуда знаешь? — изумился Колька, чуть не подавился борщом.
— Охранник наш всегда в суды ходит. Ему днем делать не хрен. Вот и стал зевакой, про всех знает. Он и доложил, что нынче вас судили, всех четверых за грабеж ларька. Тебе год условно дали. А тем сроки выпали. Двоим по два, одному год заключенья присудили. Тебе меньше всех, потому что Димка маленький, и я имеюсь, а еще характеристику тебе с работы дали хорошую, от твоего завода юрист тебя защищал. Все это выручило. Так вот оказался на воле. А дружбанов твоих повезли на зону...
— Все вызнала, Оглобля! — качал головой Колька. И предложил:
— Давай еще по рюмашке, за мою волю.
— Согласная! — взяла рюмку баба и выпила залпом, снова с жадностью налегла на еду.
— Теперь нас две деревни харчить будут. Моя мамка не станет сидеть сложа руки. Звонила сегодня. Говорила, что парники поставила, посадила перец, огурцы и помидоры, а на будущий год клубнику для Димки разведет.
— Не надо! У моих полно! Лучше бы она с Димкой дома была. Ведь уже на пенсии. Чего дурью в деревне мается?
— Никто ей не указ! Где хочет, там живет. А и не заводи меня, пока по соплям не получила. Я матери не судья. Да и не уживетесь с ней в одной квартире. В первый день побрешетесь вдрызг.
